Сбежавшая невеста миллиардера - Юлия Бузакина

Ура!

Я быстро снимаю с себя вещи и забираюсь в ванну. Нет, конечно, принимать ванны я люблю. Особенно, если свечи ароматические зажечь и расслабляющую музыку включить. Но не в чужом же доме у незнакомых людей!

«Думай, Аня, думай… нельзя делать ничего такого, что может разозлить Асада».

Как же я не хочу, чтобы он меня касался! Намеренно тяну время под горячими струями воды, до тех пор, пока турчанки не начинают недовольно на меня посматривать.

Вздыхаю, и выбираюсь из-под душа. Меня тут же заворачивают в пушистое полотенце и вытирают насухо. Брызгают каким-то маслом и духами со странным, терпким ароматом. Выводят из ванной в полотенце и заталкивают в одну из комнат.

Огромная кровать с балдахином, вокруг свечи, много свечей. Они повсюду – на полу, на окне, на прикроватной тумбе. В комнате витает аромат благовоний, тоже приторный. Мне кажется, меня вот-вот стошнит от такого запаха.

На покрывале лежит расшитое жемчугом белье, а рядом платье из изумрудного шелка.

Женщины указывают мне на одежду.

На этот раз я не спорю, просто одеваюсь, как приказано. Одна из подопечных Асада быстро сплетает мои волосы в прическу и украшает их жемчужными нитями. Что, мой господин помешан на жемчуге?

– А вы, значит, его прислуга? – понимая, что меня в любом случае ничего хорошего не ждет, посматриваю на женщин я.

– Нет, мы его жены, – качает головой та, что придирчиво проверяет, как на мне сидит платье.

– Значит, товарищи по несчастью, – вздыхаю я. – А где третья?

– Айсун осталась дома, она на сносях, – стянув мне волосы нитью, поясняет другая.

– И что, снова девочка?

– Да, девочка.

– А я должна была стать четвертой женой… – задумчиво вздыхаю. – И родить сына.

Женщины переглядываются и хмурятся. Видимо, вопрос с наследником действительно очень болезненный.

– Не переживайте, я ею уже не стану. Асад планирует продать меня.

Сказала, и глупо рассмеялась.

– Нет, не планирует, – бурчит первая. – Он передумал.

– Почему?! – с ужасом хватаю за руки ее я.

– Чего ты в меня вцепилась? – сбрасывает мои руки она. – Потому что ему очень нужен наследник. Нет времени искать новую жену. Часики тикают. Асаду уже слишком много лет. Айсун нанесла его сердцу последний удар.

– А куда он собирается меня определить?! – еще сильнее пугаюсь я.

– На кухню. Будешь прислугой, пока не искупишь свою вину и не родишь ему сына. А если родишь дочь, он не станет с тобой церемониться.

Катастрофа… он убьет Никиту, а меня переправит к себе во дворец работать на кухне и по ночам ублажать его извращенные фантазии?

Как подкошенная, я сажусь на кровать с дурацким балдахином. И вдруг мне в голову приходит сумасшедшая идея.

– А знаете, у нас в роду всегда рождались только мальчики, – смотрю на будущих товарок я. – Боюсь, если родится мальчик, я стану любимой женой.

Они с яростью смотрят на меня. Несколько мгновений мне даже кажется, что они набросятся на меня и разорвут в клочья шелковое платье.

– Но я не хочу этого, – нервно сжимая балдахин, продолжаю свою исповедь я. – Помогите мне сбежать отсюда, пожалуйста.

Женщины переглядываются. Судя по всему, им не нужна соперница, но гнев Асада страшнее.

– Послушайте… вы же можете попытаться забеременеть еще раз, – ощутив благодатную почву, бросаюсь им в ноги я и заливаюсь слезами. – Можете подарить Асаду наследника! А я не могу. Я люблю другого. Зачем вам соперница? Просто помогите мне выбраться из дома. Может, я еще успею спасти своего любимого…

Женщины переглядываются, потом что-то говорят друг другу на своем языке.

– Наш господин принимает ванну, он будет готов через полчаса. – Произносит та, что укладывала мне волосы. – Мы не станем запирать двери. Если пройдешь по коридору до упора, увидишь дверь. Она выводит на задний двор. Там сейчас нет охраны, все ужинают. Забор не очень высокий. Если сможешь выбраться, беги к дороге. Она очень быстро выходит к трассе. Удастся поймать попутку, может, спасешься. Если же нет, боюсь, Асад на этот раз не будет так любезен. Вряд ли он даст тебе еще один шанс. Скорее, отправит тебя на тот свет.

Вторая женщина бросает мне под ноги мои кеды.

– Вот, обуй. Босиком в темноте далеко не убежишь.

– Спасибо…

Я быстро натягиваю на скользкие от масла ступни кеды. Хочу поблагодарить их еще раз, но женщины быстро выходят из спальни.

В висках бьется пульс. Они понимают, что шансов сбежать у меня почти нет. Но им выгодно, чтобы меня сбросили с пьедестала окончательно.

Нет времени на размышления. Если мне удастся… если только удастся добраться до полиции, может, я успею поднять тревогу, и Никита не умрет.

Я бегу по темному коридору со всех ног. Изумрудное платье развивается, тяжелый шелк мешает передвигаться, и я подбираю подол. Завязываю его у талии на крепкий узел. Все мои мысли только о Никите. О том, что я не хочу его потерять.

Выбираюсь на задний двор. Там темно и тихо. Вот скрипнула входная дверь с другой стороны. Я вздрагиваю и замираю у стены дома. Слышу, мужской смех и турецкий говор. Видимо, охрана немного расслабилась, раз господин планирует наслаждаться своей добычей.

Только через полчаса здесь уже всем будет не до расслаблений. И моя главная цель – за эти полчаса добраться до трассы и поймать любую машину.

Охранники затихают, и я бросаюсь к забору. Он действительно не высокий.

Я еще ни разу в жизни не лазила по заборам. Видимо, пришло время восполнить пробел.

Подтягиваюсь в темноте на руках и чувствую, как платье цепляется за какой-то гвоздь. Нет, нет, только не это… Отпускаю руки и освобождаю платье. Оторвала бы этот подол, если бы было можно! Где мои любимые джинсы? В джинсах и кедах я бы перебралась через забор в два счета…

Но делать нечего, надо лезть в платье. Тщательно подобрав подол, я делаю вторую попытку. Кажется, мне везет, на этот раз