Две стороны неба - Алексей Корепанов

- Ну, положим, не мы сделали, - вставил Пашка.

- Нет, именно мы. Не ты, не я, а все люди!

Инна поднялась, прижала руки к груди.

- Да не надо так много красивых слов! Ребята, девочки, мы ведь и так все это прекрасно понимаем. О чем же спор?

- А о том, что некоторые считают, что раньше было лучше, - сказала Рената. - В добрые старые времена. Каждое время интересно по-своему и надо не вздыхать о прошедших романтических веках, а пошире открыть глаза и посмотреть вокруг.

- А кто спорит? - спросил Альберто. -Для любого поколения найдется достаточно трудных и нужных дел.

Роберт никак но мог избавиться от ощущения, что весь этот спор (спор в общем-то ни о чем), затеяли только ради Катьки.

- Вот и родили истину! - подытожил Пашка.

Наставница Анна внезапно спросила:

- А ты как считаешь, Роберт?

Роберт растерянно посмотрел на нее. Он не ожидал вопроса.

"Что я им скажу? - думал он, опустив голову. - Что я им скажу, если борьба в моем понимании всегда была борьбой против коммунистов и никакого другого значения это слово не имело?"

Он принял решение. И поднял голову.

- Мне всегда твердили, - глухо начал он, глядя на Катьку Мухину, все так же неподвижно сидевшую напротив, -всегда, с детства, что борьба против землян - главная цель нашей жизни. Так думали мы все. Так думают оставшиеся.

Роберт помолчал, собираясь с мыслями. Вокруг было очень тихо, словно он стоял один в глубине ночного леса.

- Если человеку изо дня в день говорить, что небо черное, а не голубое, а трава красная, а не зеленая... и не давать возможности увидеть это самое небо и эту траву... Ведь он поверит, что так и есть на самом деле. А если постоянно внушают, что ты изгнанник... Что виноваты в этом земляне... Ведь тогда возненавидишь их... Все силы отдашь борьбе с ними!

Роберт говорил медленно, с трудом, и, не отрываясь, смотрел на Катьку. Она тоже смотрела на него. Не в пустоту перед собой, а на него. Губы ее подрагивали.

- В каждом землянине видишь врага, только врага! Врага, которому нужно перегрызть горло, чтобы хоть как-то отомстить за свои страдания... У меня была персональная каморка... Примерно такой же величины, как Эльзина конура. И еще у меня были длинные коридоры с синими огнями и я мог бродить по ним сколько угодно. В коридорах иногда попадались очень интересные люди - полоумная Лиз, пьяный Арчи Антоневич, нудный проповедник О'Рэйли, который призывал объединиться для борьбы... И другие... Еще я мог пойти в бар. Это такое место, где весело проводили время... Напивались и устраивали небольшие потасовки или стреляли. Да, я твердо знал, что надо бороться. И так же твердо я знал, что борьба будет не на жизнь, а на смерть, потому что, если попадусь - пощады не будет. Допросы, пытки - и смерть...

- Ой! - воскликнул кто-то из девчонок.

- Да! Я не хотел попадаться живым, потому что... потому что боялся пыток... И только оказавшись здесь, я начал понимать, что с борьбой ничего не получится...

- Потому что ты не победишь? - звенящим голосом спросил Пашка.

- Нет. Потому что она... бессмысленна... Но другие-то ненавидят вас, потому что знают: небо черное, а трава красная... Ненавидят, Катя...

Катька вздрогнула, но ничего не сказала.

- Но не все же, Роберт! - тихо спросила наставница Анна. Даже не спросила, а произнесла утвердительно, потому что знала о Гедде.

- Не все. Встречаются нетипичные экземпляры. Но это большая редкость.

- А дети? Там ведь тоже есть дети, - сказала наставница. - Так в чем же они виноваты? Почему они обречены на существование в каморках меньше Эльзиной конуры? Как ты допускаешь такое?

Роберт почувствовал на себе анимательные взгляды ребят, болезненно скривился и вздохнул. Ничего он им не ответит. Все-таки начали разворачивать ежа!

- А что вы предлагаете? - настороженно спросил он. - Что я могу сделать?

- Да спасти же всех! - закричал Пашка.

- А потом?

-Что "потом"?

- Что они будут здесь делать?

Рената подбежала к нему, схватила за рукав.

- А что здесь делают те, что вернулись раньше? Ребята, вы видали уникума? Да как тебе не стыдно! Почему ты решаешь за других? Знаешь, кто ты? Э-го-ист! - Рената негодующе ткнула его в грудь маленьким кулачком. Эгоист! Динозавр! Сам выбрался, а до других дела нет!

Роберт вскочил, беспомощно огляделся.

- Да что вы от меня хотите?

- Ты обязан спасти других, - спокойно сказал Христо.

- 3ачем? - крикнул Роберт. - Я еще раз спрашиваю: что они здесь будут делать?

Наставница Анна тоже встала.

- Думаю, тебе полезно будет встретиться с теми, кто вернулся раньше.

Это было просто удивительно: наставница словно читала его мысли! Только встретиться надо не с незнакомцами, а с тем, кого хорошо знал.

- Согласен, -покорно сказал Роберт и сел. - А ты, Рената, не обзывайся, пожалуйста. Был у нас один динозавр...

Ночью он долго не мог уснуть. Лежал и смотрел в окно, и было ему и тревожно, и уютно. Звезды перемигивались в глубине черной небесной чаши, рассыпались в разные стороны, сбегались в светлые стайки. Где-то там плыл вдали от Солнца холодный астероид, плыл в толчее угловатых глыб сквозь пустоту, настороженный, затихший - каменная оболочка, под которой скрывались боль и отчаяние.

И представилось Роберту, что Гедда и Софи, взявшись за руки, стоят в тишине обсерватории и смотрят в черную пустоту, пытаясь отыскать голубую звезду, такую далекую, что как ни смотри - не увидишь луга и реки, дубовую рощу и девочку, которая собирает чернику, не боясь заблудиться в лесу. Гедда и Софи стояли, вглядываясь в пустоту, и в их глазах была надежда.

*

- Да, красотища здесь - будь здоров! - восхищенно сказал Малютка Юджин.

Они поднялись на последний холм, за которым петляла быстрая речушка. Роберт горделиво оглядел пруд со старой лодкой, луга, зеленые кусты, опустившие ветви в воду, и небрежно заметил:

- Между прочим, черники и грибов сколько угодно!

Малютка Юджин шел, выпятив широкую грудь, обтянутую белой рубашкой, и засунув руки в карманы светлых брюк. Его шевелюра, ослепительно золотившаяся на солнце, походила на пылающий костер. Роберт украдкой поглядывал на него и не переставал удивляться перемене, происшедшей с лицом Юджина: оно разгладилось, помолодело, исчезли припухлости под глазами, разошлись в стороны вечно нахмуренные лохматые брови и в Малютке трудно было узнать постоянно пьяного громилу с бутылкой или автоматом в руках.

- Во дает, сволочь! - обрадованно воскликнул Малютка, когда в его мясистый нос с размаху ткнулась голубая стрекоза.

Роберт чуть не подпрыгнул от удовольствия. Малютка Юджин оставался Малюткой Юджином и был все-таки уместнее не здесь, у мирной речки, а где-нибудь в Америке времен первых поселенцев или на судах знаменитого Фрэнсиса Дрейка.