Избранная. Между любовью и долгом (СИ) - Геррер Мария

Я переступила порог дома. Крыши не было. Перекрытие второго этажа рухнуло. Стены покрыты копотью. Все окна выбиты. Но в одном сохранились остатки витража.

Обошла кучи битого кирпича и завалы из обгорелых балок. Перепачкала подол платья в известке. Но до витража добралась.

Я вспомнила, что на нем были изображены три девушки. Они танцевали на лугу. Мне всегда нравилось рассматривать цветы у их ног. Красный тюльпан был так же ярок, как в дни моего детства. Я провела пальцем по цветному стеклу.

Как хорошо, что я вспомнила родителей. Пусть их образы я вижу смутно, но это неважно. У нас была счастливая семья, где все любили друг друга.

– Печальное зрелище, – ко мне подошла тетя.

– Ничего, дом можно восстановить, – я взяла ее за руку. – Кажется, где-то была оранжерея? Не очень большая. В ней садовник выращивал весной рассаду цветов.

– Вижу, ты кое-что вспоминаешь, хотя была совсем крошкой. Пойдем, поищем.

Мы вернулись в парк, обошли руины дома. Поодаль виднелся металлический остов. Все, что осталось от стеклянной оранжереи. Подошла к ступеням. Маленькая дверка рядом с крыльцом сохранилась. Я открыла ее. Тут наш садовник хранил свой инвентарь. А у меня был тайник. Я пошарила рукой по земляному полу и вынула жестяную коробку.

Сердце бешено забилось. Надо же, мой клад сохранился! Коробка поржавела. Я открыла ее. В ней лежали бусины на нитке, пара осколков от вазы, которую я неловко разбила, когда играла с отцом. И маленький медный колокольчик.

– Тетя, посмотри! – я показала свою находку. – Спрятала коробку как раз перед тем, как мы с тобой бежали из страны. Так странно, столько лет прошло, а она дождалась меня.

– Да, так бывает, – печально улыбнулась тетя. – Многих людей уже нет с нами. Но ты нашла свое детское сокровище.

– И я вспомнила родителей. А это главное. 

Глава 28

Весь оставшийся день тетя занималась делами, ездила с визитами, посетила заседание Государственного Совета и вернулась поздно вечером уставшая и довольная.

– Все решено, – радостно сообщила она мне. – Завтра Император подпишет указ о конституционной монархии. Наши усилия были не напрасны.

– Это хорошо.

– Чем занималась, пока меня не было? – тетя села в кресло и начала разбирать какие-то бумаги, что принесла с собой.

– Просидела полдня в библиотеке. Под чутким руководством Були совершенствовала умение генерировать плазму всех сортов и регулировать силу защиты.

– Замечательно, – одобрительно кивнула тетя.

– По правде говоря, куда интереснее зажигать огонь с помощью щелчка пальцев или вызывать дождь в отдельно взятой местности. Но Буля сказал, что эта кустарщина не достойна внимания мага. Этим занимаются ведьмы и знахари. И мне до их уровня опускаться не стоит. Могу испортить репутацию.

– Он прав, – тетя пробежала глазами какой-то документ и поморщилась. – Ладно, дела подождут. На днях нам надо будет заняться твоим свадебным туалетом. И о приданном надо подумать. Постельное белье с вензелями сейчас очень популярно.

– А по-моему пошло, – заметил Буля.

Он смотрел в окно и как всегда прислушивался к разговору.

– Мне все равно, – призналась я. – Пусть будут вензеля, если это модно.

– Нельзя быть такой равнодушной, – осуждающе произнесла тетя. – Свадьба – это прекрасно.

– Да, когда жениха любишь.

– Ты привыкнешь к Ренару, – снова встрял Буля. – Молодой Урбан вполне симпатичный. Безвольный, правда. Но это только мое впечатление. Зато будешь им руководить. Тебе это может даже понравиться.

– Да уж, великое счастье руководить мужем! Я хочу равного себе, а не тряпку.

– На тебя не угодишь. Один старый, другой юный, этот полудурок, тот охоту любит. Хватит копаться в женихах. Ну, не ест он мяса, зато ты ешь. Вот и дополните друг друга. Поверь, в семейной жизни это не главное.

– Ага, нашелся опытный семьянин! – усмехнулась я.

– Собаки разбираются во многих вещах лучше людей. Точно тебе говорю.

Тетя страдающе слушала нашу перепалку.

– Хватит, – наконец сердито оборвала нас тетя. – Ты сама выбрала Ренара. Так чем теперь недовольна?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

–  Всем я довольна. Просто мечтала о любви. Но обойдусь и без нее. Не я первая, не я последняя. 

*   *   *

Утром следующего дня я с тетей пила чай в ее кабинете на втором этаже. Через приоткрытое окно в комнату проникал теплый ветерок. Он трепал занавески и игриво звенел хрустальными подвесками на люстре.

На улице было подозрительно шумно. Как грачи кричали разносчики газет.

– Да что они, с ума посходили? – недовольно заметила тетя. – Что там происходит? Похоже, Совет принял новый указ. Неужели вчера поздно вечером? Странно, должны были собраться сегодня во второй половине дня.

Тетя позвонила в серебряный колокольчик. Приказала горничной принести  свежую газету.

– Так хотелось провести утро спокойно, – заметила тетя. – Но нет, от новостей скрыться невозможно.

Она с шумом развернула газету и побледнела как полотно.

– Что случилось? – у меня противно заныло внутри.

– Буля напророчил, – у тети дрогнули руки. – Опубликован указ Императора. Государственный Совет распущен. Великий Канцлер отправлен в отставку. Конституции не будет.

– И чем это грозит? – я поняла, что у Грега могут быть неприятности. Ладони покрыла испарина, на душе стало муторно.

– Теперь нас точно объявят государственными изменникам. За то, что хотели ограничить власть Императора. Так, собирайся, – решительно заявила тетя. – Надо немедленно покинуть Столицу. А потом решим, что делать.

В дверь постучали, и на пороге появилась растерянная горничная.

– К вам господин Канцлер, – неуверенно доложила она. Видимо, горничная уже была в курсе происходящего и не знала, как теперь правильно именовать Грега.

Грег стремительно вошел в кабинет. Тетя поднялась ему навстречу. Я  тоже встала из-за стола.  Грег поцеловал тете руку. Она присела в глубоком реверансе.

– Не до церемоний, метресса Анна, – отмахнулся он и помог ей подняться.

– Что же теперь будет? – растеряно спросила тетя.

– Не знаю. Император вероломно нарушил свое обещание. Мы обеспечили ему поддержку, не допустили волнений в стране. А он решил сосредоточить всю власть в своих руках. Вам обеим лучше покинуть наш мир. Возвращайтесь назад. Я сообщу, когда все утрясется.

– Но как же артефакт? – во мне проснулся патриотизм. Очень не вовремя. – Кто будет поддерживать его?

– Возможно, никто. Боюсь, при таком Императоре страна развалится на части раньше, чем иссякнет энергия камня. Вам опасно оставаться здесь. Отправляйтесь на вокзал немедленно.

– Поздно, – вздохнул Буля, заходя в кабинет. – Только что по своим каналам узнал, вокзал заняла Императорская гвардия. Остались зеркальные коридоры. Пока остались. Но скоро и их закроют. Придворные маги Императора работают над этим. Оказывается, он отлично подготовился.

– Но этот путь опасен, – заметил Грег.

– А здесь оставаться не опасно? – парировал Буля. – Вы уходите, я остаюсь. Меня не тронут. Я всего лишь пес. Сейчас выйду на улицу и затеряюсь в толпе. Да и кому я вообще нужен?

Тетя открыла две панели на противоположных стенах кабинета. За ними размещались зеркала. Они отражались друг в друге, образуя бесконечно длинный коридор.

– Идти надо  на свет в конце, не оглядываться, не смотреть по сторонам. Думать о том, куда хочешь попасть. Будет страшно, но с дороги сворачивать нельзя – потеряешься в бесконечности, – взволнованно и торопливо тетя давала наставления. – Идти можно только по одному. Первая ты, Элинор. Потом вы, господин Канцлер. И я  последняя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я останусь. Не могу предать людей, которые верили мне, – ответил Грег.

– И я останусь, – не могу я оставить Грега. Хотя это и глупо. Я ему не нужна, но он мне нужен. Нужен, как воздух.

– Ты с ума сошла! – воскликнула тетя. – За тобой давно охотятся. Тебя дважды пытались похитить. Забыла?  Идешь немедленно.