ГРАС. Компиляция. Книги 1-8 - Никита Велиханов

Метрах в ста впереди находилась та самая прогалина, на которую они тогда вышли. Вначале спецназовцы даже не поняли, что такое у них перед глазами. Все кроны деревьев, казалось, шевелились, но не от ветра, а сами по себе. Потом, когда все буро-зеленые большие листья, которыми были осыпаны осины и тополя, вдруг со стрекотанием поднялись в воздух и тучей ринулись на людей, они поняли, что это была не листва, а огромная, просто устрашающих размеров саранча. Виталий прихватил с собой несколько полураздавленных экземпляров: жесткий, как консервная банка, хитиновый покров, челюсти, острые как бритвы. Они были такими крупными, что казались фантастическими созданиями. Эти чудовища умудрились даже испортить рации, не говоря уже об одежде, ремнях, подсумках. Обмундирование вмиг превратилось в лохмотья раньше, чем люди успели отступить с полянки. Бойцы были уже искусаны саранчой до крови, когда откуда ни возьмись полетели пчелы — и отступление превратилось в повальное бегство. Вокруг каждого из десяти бойцов вилось по несколько сотен пчел, и на несколько минут люди забыли обо всем, не замечая даже, что их командир превратился в огромный катающийся по земле, кишащий пчелами клубок... А затем весь этот ад прекратился так же неожиданно, как и начался. Основная масса насекомых умчалась неведомо куда, осталось несколько десятков сбитых с толку пчел и саранчуков, которых окончательно смело потоком воздуха от «вертушки».

Капитан Сивцов выжил — богатырское здоровье не подкачало — но несколько недель пролежал в госпитале. Первые двое суток он даже не приходил в сознание. Но врачи спасли его жизнь, Володька постепенно поправился, и единственным последствием страшного приключения стало то, что он больше никогда в жизни не ел меда, просто смотреть на него не мог.

...Ирина не сразу поняла, что серые мохнатые пятна, сливавшиеся с серо-зеленым мхом, — это уже не мох, а шкуры, принадлежащие живым и здоровым, очень здоровым зверюгам. Волки лежали на земле, уткнув носы в мох, до того неподвижно, что она их поначалу не заметила. А заметив, не испугалась — лейтенанта Рубцову давно уже было почти невозможно напугать чем-нибудь, — а осторожно приблизилась к животным и стала их разглядывать. Ирине казалось даже, что сейчас, с противогазом на лице, она сама могла напугать кого угодно, и человека, и зверя.

Вряд ли шесть огромных волков, пять темно-серых и один буроватый, могли чувствовать ее запах. Уж очень старательно они закопали свои морды, пытаясь отфильтровать из воздуха разлитую в нем ядовитую вонючую дрянь. МО животные и не видели Рубцову, причем одновременно как бы и видели, но отказывались верить глазам. Ирину так заинтересовал механизм этого психического взаимодействия, что она простояла еще минут десять, проводя у животных рукой перед глазами и вслушиваясь в доминировавшие в их психике сигналы.

Наконец, не сразу, но она все-таки разобрала, что со зрением у волков все в порядке, просто им приказано не видеть ее. Но этот приказ идет не от нее самой напрямую, а поступает, исходя от нее, через какого-то посредника... или даже двух. Она тихонько отошла в сторону и опустилась на траву, пытаясь настроиться на тот необычный, новый для нее сигнал, который вот-вот, казалось, сложится в осмысленную мыслепередачу.

Несколько минут потребовалось на то, чтобы настроиться. Окутывавшее волков смысловое поле шло откуда-то из глубины защитной зоны, оттуда, где, если Ирина правильно помнила карту, должно было находиться еще одно обширное болото. Но источник поля явно ее не видел и находился от нее так далеко, что ни увидеть, в свою очередь, ни «достать» его астомом она не могла. Но все-таки она чувствовала, что уже вступила с тем неизвестным, который правил местной живностью, в какой-то едва ощутимый контакт — словно взялась за один край пушинки, а он — за другой. Почти ничего... легкие движения эфира.

Тут она вдруг увидела себя — причем буквально... со стороны. Со стороны старого корявого клена. Ирина еще не успела ни удивиться этому впечатлению, ни осмыслить его, а за ним уже пришло другое — она вдруг почувствовала, что не верит себе, своему сознанию, своему зрению, что ей нельзя это видеть, что этого нет на самом деле! Ощущение запретности, преступленного табу нарастало как снежный ком — пока она вдруг не осознала, что это ее собственный запрет. Вот так так — попасть под свой же гипноз! Надо будет попробовать перед зеркалом... Но с обратной стороны зеркала нет и не может быть другого «я». Никто на тебя не смотрит, не воспринимает тебя, просто отражаются световые лучи, а не волевой импульс, как теперь.

Кто-то видел ее. Кто-то, находившийся совсем рядом. Возле клена. Причем сам по себе невидимый, хотя бы потому, что там просто-напросто никого нет. Кто- то, получающий неслышимый приказ от ее сознания и повинующийся этому приказу. Кто же он? Или он тоже умудряется отвести ей глаза? Кто он — тот, с кем она несколько секунд назад «законтачила» на подсознательном уровне? Кто???

...Она терялась в догадках, пока не увидела большого рогатого жука, каких десятки миллионов. Но ощущение найденной истины тут же накрыло ее волной, даже мурашки по коже побежали. Эврика. Ирина подошла поближе и сосредоточила внимание на рогаче, пытаясь «просканировать» его. Жук сидел, поворачиваясь из стороны в сторону, как телекамера внутренней охраны здания. Обычного сканирования не получалось, в его «душе» были огромные пробелы и «полосы молчания», но потом вдруг Ирина натыкалась на вполне человеческие эмоции — только еще более яркие, острые, непосредственные. Когда обида — это смертельно, это конец света. Когда дружба — на века, и только друг по эту сторону баррикады, а весь мир — по другую. Когда мир огромен и просторен, а жизнь впереди бесконечна. Как в детстве.

Рубцова так и начала воспринимать его — черненького, задорного мальчишку, озорно шевелящего рожками, сидя высоко на ветке старого клена. Она попыталась увидеть мир его глазами — и небо опрокинулось на нее всей своей бездонной высью.

Она лежала на спине на лужайке, а перед глазами проплывали облака. Проклятые облака. Нет, не эти белые, а те сизые, что плавают между стволами и грозят угробить животных раньше, чем они выполнят свою задачу. Там, вверху, ветер. А между деревьями ветра нет, и газ будет стоять еще долго. Все равно. Бой, в принципе, закончен. Надо уходить на место сбора. Туда, где соберутся другие...

Ирина смутно увидела лица. Девочка... Мальчик... Еще один мальчик. Но пора было идти. Идти на место сбора, хотя жук так устал, а здесь,