Точка кипения - Фрэнк Лин

– Это Дейв Кьюнан, – сказал я.

– Вы уверены, что я знаю человека по имени Дейв Кьюнан? – капризно протянул он. – Только долго не распространяйтесь. Я готовлю интервью с матерью-одиночкой Мэнди Моусон, которая родила сразу восьмерых.

В трубку откуда-то издалека прорывался плач младенцев, которых, видимо, собирались демонстрировать как последнее достижение в области искусственного воспроизводства человека.

– Эта тема уже устарела, Клайд.

– Можете предложить что-то посвежее, извините, не припомню вашего имени?

– Перестань, пожалуйста, Клайд.

– Неужели со мной говорит сам Дейв Кьюнан, неизвестный борец невидимого фронта? Бесстрашный предводитель самодеятельного крестового похода против криминальных элементов? Джентльмен, фигурально выражаясь, который жестоко выдворил меня за пределы своих владений во время нашей последней встречи? Не уверен, что горю желанием говорить с этим типом.

– Не увлекайся, Клайд, – предупредил я. – Позабавился, и хватит.

Неудавшийся актер и бывший спортивный комментатор, а теперь процветающий автор телевизионных репортажей «из жизни людей», Клайд частенько становился жертвой собственного красноречия, уносившего его в головокружительные высоты, с которых нелегко спускаться.

– У меня к тебе серьезный вопрос, Клайд. Говорит ли тебе о чем-нибудь имя Чарльз Карлайл?

Последовала театральная пауза. В трубке слышалось лишь тяжелое дыхание Хэрроу – он быстро соображал, как бы чего не упустить.

– «Карлайл», – уста мальчонки шепчут. Как же мне может быть незнакомо такое имя! И как тебе, невежда ты эдакий, может оно быть неизвестно? Семейство Карлайл является держателем акций компании, на которую я работаю.

– Ах вот оно что, – пробормотал я себе под нос.

– Если я правильно понимаю, Чарльз Карлайл попал в поле твоего зрения в связи с какой-то не очень приглядной историей? Ведь вряд ли ты познакомился с ним на светском рауте.

– Ты недалек от истины, – буркнул я.

– Вещай, достойный Кьюнан, или удались с миром. Меж мною и тобой вражда забыта.

– Когда я ездил в гольф-клуб «Тарн»…

– И как это, позволь узнать, плебея, вроде тебя, занесло в такие сферы?

– Я был там по делу.

– Ага, по делу, значит? По делу семьи Карлайл? Тебе известно, что по вине этих капиталистических акул разорилось около тысячи компаний?

– Не преувеличивай, Клайд!

– Я преувеличиваю? Скажи это тысячам людей, которых они лишили работы!

– В общем, так, не важно, по какому делу я ездил в Тарн…

– Не знаю, не знаю, мы еще посмотрим…

– Лучше послушайте, что я вам скажу, милорд. Возвращаясь на стоянку, я стал свидетелем того, как некий лоб пытался вышибить мозги симпатичной рыжеволосой девушке.

– И, будучи верным себе, Дейв Кьюнан, конечно, вмешался и спас красотку.

– Не совсем так, но почти. – И я вкратце рассказал ему о происшествии на клубной стоянке и об автомобильной гонке, которая за этим последовала.

– Скажи мне, дорогой друг, а где сейчас находится эта злосчастная тициановская дива?

– Я спрашиваю тебя не о ней.

– А я хочу знать, где она, Дейв.

– У меня в конторе, отсыпается после пьянки.

– Ха! Ты неподражаем! Если я верно понял, «лоб», который на нее покушался, и есть Чарльз Карлайл?

– Верно.

– Опиши мне его и даму поподробнее… пьяная, говоришь?

Я еще раз описал пару.

– Чарли Карлайл и его законная супруга! Она все еще у тебя?

– Да.

– И синяки видны?

– Я не рассматривал.

– Брось, Дейв. Ты наверняка убедил миссис Карлайл скинуть покровы и предстать перед тобой в наряде Венеры, вышедшей из пены морской.

– Я объяснил уже, что женщина пьяна!

– Не поверю, что тебя это остановило, но рыцарство, я понимаю. Только погубит оно тебя, это твое рыцарство. Не отпускай ее никуда. Ублажай ее, упои еще больше, призови на помощь все свое мужское обаяние, используй любые уловки и держи в конторе, пока я не приеду.

Хэрроу дал отбой. Тут только я понял, что наделал, и с участившимся дыханием поспешил в контору.

4

К моему величайшему облегчению, непрошеная гостья исчезла, зато Селеста была на посту. И даже не болтала по телефону с друзьями, а молча полировала пилочкой ногти, каждой своей клеточкой излучая беспредельную скуку.

– Где она? – резко потребовал я ответа.

– Кто, бо-о-осс? – отозвалась Селеста, растягивая слова так же, как жвачку, которую она вытянула изо рта и прилепила рядом с компьютером.

Этой чернокожей девочке из Олд-Траффорда доподлинно известно, до какой степени можно испытывать мое терпение.

Изучая ее безупречные черты лица вот уже в сотый раз, я пытался угадать, не разыгрывает ли она меня, и в сотый раз решил: бесполезное дело.

– Женщина… В задней комнате была женщина. Куда она подевалась?

– Когда я пришла, босс, никакой женщины тут не было. А вот вы забыли запереть входную дверь.

– Черт! Значит, она отперла ее изнутри.

Во мне боролись чувство досады и облегчения. Я мог удовольствоваться таким объяснением, но секретаршу все же следовало вздрючить.

– А ты где была? – спросил я.

Когда нужно изобразить загадочную улыбку, Селеста заткнет за пояс актрису любительского театра. В доли секунды загадочная улыбка сменилась гримасой презрения.

– Вы же просили меня уйти на обед позднее обычного. Я вас ждала-ждала, ну и ушла – слишком долго вы не появлялись. Имею же я право на обед, правда?

– Извини, – промямлил я. – Ты и вправду никого не заметила?

– Нет, – ответила она и отвернулась к своему рабочему столу.

На столе громоздились папки с документами, тут и там пестрели наклеенные записочки, создавая полное впечатление бурной деятельности. Я бы и то поверил, что она горит на работе, если б не знал, сколько времени она висит на телефоне.

Я уже шел к двери кабинета, когда Селеста обернулась и протянула мне смятую бумажку:

– Это для вас.

На клочке бумаги для ксерокса было нацарапано красным шариком:

«Спасибо, что выручили меня. Я решила, что будет лучше, если я не стану здесь задерживаться. Я слышала ваш разговор с подружкой. Неужто вы и впрямь киллер? Звучит интригующе. Я знаю людей, которым могут понадобиться ваши услуги. Еще раз спасибо. МКг».

МКг, а не МКл. Значит, не миссис Карлайл.

Я вздохнул с глубоким облегчением. Теперь Хэрроу от меня отстанет.

За своим рабочим столом я прочел записку еще раз. Одна забота сменилась другой. Боже! Мой отец и его друзья-пенсионеры, все бывшие полицейские, любят посудачить о моей способности вляпываться в нечто коричневое. Это не так. Дело не в способности вляпываться – оно само ко мне так и липнет. Теперь благодаря длинному языку Жанин эта рыжая девица решила, что я профессиональный мочила. Дела моего агентства наконец-то пошли в гору, я даже начал снабжать работой других. Не знаю, способствовало ли этому более удобное расположение офиса, рядом с Саут-Кинг-стрит, или моя возросшая популярность среди клиентов, но сложа руки я не сидел.

В том, что Клайд Хэрроу прибавит мне известности, радости было мало, но еще хуже, если эта «МКг» ославит меня среди своих собутыльников, а у пьющего человека всегда есть друзья по стакану: представляете, ребята, я знакома с настоящим мочилой! Час от часу не легче!

На самом деле есть еще две проблемы, которые с некоторых пор омрачают мое существование. Первая, – это Жанин. Я уже рисовал себе наше с Жаннин будущее в купленной в рассрочку половине дома где-нибудь в Чидле или Хэндфорте или любом другом южном спальном местечке. Что в этом плохого? «Пригородный, односемейный мистер Джонс с отдельным входом». Десятки тысяч добропорядочных граждан соответствуют этому определению. Почему не я?

Жизненные обстоятельства связывают нас с Жанин, как вьюнок, поддерживающий ветхую изгородь. После смерти моей жены прошло пятнадцать лет, а я все один. И тут Жанин вдруг спокойненько заявляет, что собирается перебраться в Лондон. Замечательно!

Другая моя проблема возрастом постарше – это мой папаша Пэдди Кьюнан, гордость манчестерской сыскной полиции в отставке. С недавних пор он потерял покой из-за принадлежащей мне картины Лоури. Это полотно подарила мне Ди Элзворт, мать близнецов, которых, если верить ее словам, она родила от меня. Картина провисела в гостиной Пэдди шесть лет, пока он вдруг не наткнулся на заметку в газете о том, что меньшее по размеру творение кисти Лоури, находившееся в какой-то частной школе, было продано за кругленькую сумму с пятью нулями.

С тех самых пор он стал ко мне цепляться. Где взял? Кто дал? А знает ли тот, кто дал, цену этой вещи? Не стоит ли вернуть такой подарок? Или, скажем, продать картину и вложить деньги в какой-нибудь более надежный бизнес, чем частный сыск, – в акции «Макдональдса», например? По мне, ничего хуже не придумаешь. Я предпочел бы отдать картину в художественную галерею. Наверно, лучше всего было бы, если б Ди вовсе не дарила мне этого Лоури, но она знала, как он мне нравится. Я пообещал ей никогда не искать встречи с детьми, отцом которых я сделался по чистой случайности, и она, по всей видимости, решила, что картина послужит мне утешением. И вот теперь, когда от меня ускользала и Жанин, я начинал понимать, что никакая круглая сумма не может заменить общения с собственными детьми. Не может – и все.