Двуликие - Ольга Сергеевна Кобцева

– Если сам Фергюс, то…

Договаривать не требовалось. Если за дело взялся сам старый советник, то убийце недолго осталось гулять на свободе.

Карета повернула. За окном показался серый забор кладбища. Ник впился глазами в очертания склепа, где теперь покоился отец: короля Грегора похоронили, пока принц был еще в пути.

– Ты, наверно, хочешь навестить могилу отца? – понимающе спросил Димир.

Ник кивнул.

Гвардейцы, завидев королевскую карету, бросились раскрывать ворота, и вскоре колеса задребезжали по булыжникам монт-д’этальского двора. Экипаж остановился.

– Располагайся, отдыхай, – сказал Димир, и принц поднял взгляд к башне, где находилась его комната. —Можешь сходить на кладбище.

– Хорошо.

– А потом зайди ко мне. Надо поговорить. Обо всем, – предупреждая вопрос Ника, пояснил брат. – Я буду в кабинете.

Когда Ник пошел на кладбище, погода испортилась. Небо словно осунулось.Оно было сплошь залеплено тучами, но в просветах между ними упрямо мелькало солнце. Скелеты засохших листьев шуршали между могилами. Принц приближался к склепу, где покоились все короли Эфлеи, а руки дрожали. Толстые стены и тяжелая крыша надежно укрывали мертвых, хотя им уже ничто не угрожало.

Ник толкнул дверь склепа. Она открылась беззвучно – раз петли смазаны, значит, в последнее время это место часто посещали. Затаив дыхание, принц спустился по лестнице. Воздух здесь был тяжелый, перемешанный с пылью и скорбью. В горле пересохло. Ник еле передвигал ноги, будто тайная сила не давала ему идти, а в уголках глаз собрались слезы. Принц упал на колени перед могилой отца. Прислонился лбом к шершавому камню, провел пальцами по надписи с именем короля Грегора Таяльди. Он молчал, не в силах выразить свою боль – все равно мертвецы не слышат слова Светлого мира. Сырость склепа обволакивала и проникала под одежду, кожа покрывалась мурашками. Ник не знал, как долго пробыл, замерев без движения, возле могилы отца. Время ничего не значило в обители смерти. Но вот колени заныли от неудобной позы. «Надеюсь, светлые Существа оберегают тебя», – прошептал Ник.

Не оборачиваясь, он вышел из склепа. Ветер стих. Вдали у ворот кладбища Ник увидел человека. Тот, вытянув худую и длинную, как у птицы-падальщика, шею, высматривал кого-то среди могил. Темная просторная одежда с широкими рукавами и лысая голова еще больше делали его похожим на огромную птицу. Он встретился взглядом с принцем, едва заметно кивнул, и они пошли друг другу навстречу.

– Лорд Кединберг! – обрадовался принц, когда они поравнялись.

– Никос, друг мой, – удовлетворенно улыбнулся лорд. Он всех называл «друг мой». – Как давно мы не виделись! Ты вырос, повзрослел!

Ник приосанился. Ему хотелось сделать ответный комплимент, но даже слова, которые предписывает произносить в таких случаях дворцовый этикет, не шли ему на ум при виде лорда Фергюса Кединберга. Тот сильно постарел и приближался, по мнению принца, к отметке, за которой начиналась убогая старость. Время поиздевалось над внешностью советника: морщины безжалостно изрезали его лицо и руки, а под широкой одеждой угадывались очертания скелета.

Ник и лорд Кединберг медленно побрели к дороге, где стояли экипажи. Накрапывал холодный дождь. Его ледяные капли падали на лицо принца, обжигая кожу.

– Расскажете об отце? – поинтересовался Ник.

– Кто его убил, ты хотел спросить? Мне нечего сказать. Пока.

– Я в вас не сомневаюсь.

– Благодарю, друг мой, – безрадостно ответил потомственный инквизитор.

– Вас что-то тревожит?

Лорд Фергюс Кединберг накинул капюшон и вздохнул. Он возглавлял Верховный Совет, и приятного в этой работе, понятное дело, было мало. Старик махнул рукой:

– Дел много, и ни одного приятного. У соседей война, у нас тоже не все гладко: люди волнуются, казна пустеет. Твоему брату сейчас приходится несладко.

– Он поэтому попросил меня вернуться? Чтобы я ему помогал? – поежился Ник.

– Тебе так или иначе придется вникнуть в дела королевства.

– Может, мне лучше вернуться в Академию, доучиться? Я пока так мало знаю о настоящей политике, экономике, военном деле…

– Друг мой, учиться можно всю жизнь, – возразил Фергюс. – Но чтобы действительно чему-то научиться, надо этим заниматься. Мы найдем тебе дело дома.

Вздох Ника скрылся в стенании ветра. Принц, смирившись, сменил тему:

– Я видел жениха сестры. Что он за человек?

– Да… – неопределенно ответил Фергюс. Уголки губ потянулись вниз. – Не очень знатный, обычный миар, зато очень богатый. Ничего плохого, как, впрочем, и хорошего, о нем сказать не могу. Лучше тебе обсудить это с Димиром. Садись в карету.

В дороге разговор старика с принцем стал более оживленным. Ник рассказывал о жизни в Заморье и об учебе, стараясь отвлечь себя и старика от гнетущих мыслей. За окном быстро росла, заслоняя небо, глыба монт-д’этальской стены, и каменная дорога расширялась. По ней плясал дождь, из-под колес летели брызги, на обочину стекала грязная вода, собираясь в лужи. Вскоре карета остановилась во дворе. Принц, минуя нижнюю ступеньку, спрыгнул на землю. Остаток пути они с лордом Кединбергом прошли быстрым шагом, кутаясь в одежду и ни о чем не разговаривая. Лишь у самого входа в замок, где широкая арка укрыла их от непогоды, Фергюс стянул капюшон и, не глядя на принца, сказал:

– Привыкай, друг мой. Теперь это королевство – твоя жизнь.

Король лежал в кресле, рот приоткрыт, взгляд застыл. На светлом одеянии багровели засохшие пятна: одно на шее, другое – на груди. Тело уже начало издавать неприятный запах. Фергюс зажмурился, потом открыл глаза, и воспоминание исчезло.

Дождь все молотил по брусчатке монт-д’этальской площади. Старик проводил принца и, спрятав лицо под складками просторного капюшона, поспешил туда, где воспоминания разгорались с новой силой.

За железной дверью, у самого входа в подвалы инквизиции, под потолком зияли две оконные дыры. Дальше – непроглядная тьма. Старик зажег лампу. В сырых коридорах был слышен слабый звук шуршаний и крысиных попискиваний. Фергюс был полноправным хозяином этого места. Здесь, в подземельях, он из королевского советника превращался в мрачного инквизитора. Его главным оружием становились не близость к королю и не титул, а страх, который старик внушал несчастным арестантам.

Свет масляной лампы, которую нес Фергюс, коснулся невзрачной двери, ничем не отличавшейся от подвальных стен. Только ржавая каемка и черное углубление замочной скважины выдавали ее существование. Какая инквизиция может обойтись без секретных ходов? Инквизитор достал ключ. Послышался щелчок, и Фергюс ощутил привычный затхлый запах. Тусклый свет лампы выхватил развалины подземелья. В другом крыле Монт-д’Эталя был скрыт такой же проход, через который в замок проник убийца – человек, лишивший