Это другое 2 (СИ) - Солин Иван

— Вас свозили к колдуну-целителю, я погляжу, — так и не отрывая взгляда от окна, наконец произнёс Силин. — Что попросили взамен? Доклады раз в неделю слать или почаще?

— Что ты такое говоришь?!! — похлопав голубыми глазами, неподдельно возмутилась та, уж кому-кому, а ей лежать бы ещё пару месяцев на больничной койке, не дай, по-видимому, кто-то из НСБ, а то и правительства, добро на пропуск либо к опекаемым спецслужбами, либо к имеющим уже жуткие очереди неподконтрольным колдунам, которые способны одним лишь касанием поднять на ноги даже смертельно или безнадежно больного, не то что просто идущего, пусть и не быстро, но на поправку раненного.

— Ну и что с того?! — сверкнув черными очами, вскинулась оскорбленная в лучших чувствах та, кто хоть и не получил тяжелых ранений, но хромота до конца жизни была вовсе не исключена.

— Накажи меня, ах! — трепетала закатывая свои зеленые глаза та, кто отделался легче всех, но жуткий шрам на лице никакая бы Круа, чего уж там говорить о местной пластической хирургии, не убрала бы.

На всё это, как видно угадавший, Силин лишь хмыкнул, продолжая себе глазеть в окно, где поражало буйство зелени в неудержимом, из-за полного отсутствия над княжеством серой осенней облачности, ярком свете солнца, пусть и не столь высокого, но по-прежнему уверенно дарящего тепло с по-летнему голубого небосклона.

— Без твоего согласования ни единого слова не будет передано! — уверенно заявила, похоже, всё решившая для себя Котова.

— Точняк, Слав. Тебе не о чем переживать, мы напишем только то, что ты сам скажешь, — отмахнулась, как от чего-то незначительного, пожалуй и вправду, не придающая тому особого значения, имевшая совсем иные приоритеты Рогова.

— Ты можешь мне запретить, и я вообще ничего не напишу. И пусть меня тогда накажут! — оставаясь верна себе, заверила определенно очень сейчас нуждающаяся в другом разрешении Котова.

— Ну и зачем вы мне? Хотя нет. Зачем я вам, который так жизнь портит? — впервые за время разговора посмотрев в глаза всем трём, несколько более эмоционально, чем вообще когда либо ранее, обратился к последовавшим за ним девушкам лишь с виду такой холодный и бессердечный молодой человек.

— Да что за глупый вопрос! — возмутилась Котова, спрятав покрасневшее лицо в золотистые локоны.

— А с кем ещё так круто! — уверенно заявила сдувшая с глаз черную челку Рогова.

— Мне никто другой не нужен! — дрожа всем телом, заявила, уже вцепившись в парту, пританцовывающая на месте Сомова.

Тут, конечно, можно и вполне себе романтическое обоснование притянуть, как говорится, за уши, и это, кстати, было бы не так уж и далеко от истины. Всё ж они все юны и порывисты, а биохимия их молодых организмов ещё способна столь легко дарить яркие и острые ощущения. Но... нет, это другое.

Валерия Котова, при серьезном ранении получив приличную такую порцию влитой в неё Круа — просто на просто подсела, так сказать, на сделавшего это с нею Кру. И теперь ей жизнь не мила без того, кого, как она с уверенностью считает, пусть и стесняясь это озвучить подобно подругам, любит.

Кристина Рогова — и без того уже была зависима от едва ощутимых, но регулярных вливаний Круа, обострявших её ощущения рядом с, к тому же, ещё и дарящим постоянные приключения неординарным юношей, который, так выходит, что всегда в центре каких-либо, иногда даже остросюжетных, событий. И, как девушка вполне откровенно заявила, с кем еще она испытает подобное? Так что, пусть и в конкретно уже её понимании, но, так и быть — тоже любовь.

Ну а Эльвира Сомова — да, не получала сравнимых по объему или регулярности порций Круа, но только с жестоким, как она не устает заявлять, Силиным ощущает то, что никогда и ни с кем просто не могла бы испытать. Ведь она: любимая девочка, драгоценная дочурка, ненаглядное сокровище, всегда лелеемая и оберегаемая всем своим окружением от любых потрясений словно тепличный цветочек — вдруг была, образно говоря, бесцеремонно сорвана неаккуратной рукой наглеца, чтобы стать лишь пошлым украшением в петличке на лацкане теперь под палящим солнцем, проливными дождями, пронзительными ветрами и лютыми морозами, где, как внезапно оказалось, только ещё прекраснее расцвела и окрепла. Удивительно, но ей хорошо. Да и никто другой из тех, кого девушка когда-либо встречала, и кто был бы хоть чуточку симпатичен, не готов столь непринужденно обращаться с ней подобным образом. В общем, пусть и весьма своеобразная, но, блин — любовь же ж.

— Девочки, вы ведь понимаете, что я не смогу исполнить обещанного, чисто по техническим причинам? Да, вы стали колдуньями, — указал Силин на золотые колечки вокруг больших пальчиков их левых рук, когда снова попытался воззвать к разуму, если честно, не понимая причин подобной привязанности троицы красавиц, ибо попросту не осознавал пока влияния своей Круа на окружающих. — Но магичками(едва слышно) я вас сделать не в состоянии. Я, как мы с вами уже говорили о том, и сам был введен в заблуждение, полагая, что то самое(с намеком) действо, усилив, оставит вас собою, а не превратит в кого-то настолько другого. Да даже, если вы и отважитесь продолжить существование в качестве оболочки для чужачки, всего лишь придавая некоторые индивидуальные черты ей, рисковать собой я не намерен. Никому ведь из инициаторов того, о чем мы говорим(многозначительно), ещё не удалось пережить этого вот.

— Как ты мог подумать, что мы с тобой только из-за этого? — снова оскорбилась в лучших чувствах Котова, только сейчас вроде бы по-настоящему.

— Да ерунда. Придумаем что-нибудь не менее веселое, — отмахнулась Рогова, которой не особо важно, какой конкретно движ предстоит, главное, чтобы движ.

— Мне не это важно, Славочка, — заявила и Сомова. Дрожащими губами и с побелевшими от хватки за парту пальцами, но искренне.

— Коржова, ну ты хоть вид сделай, что не подслушиваешь, — прошелестев это, пнула локтем в бок розововолоску, как оказалось, всё это время сидевшая с ней рядом слегка полная, что ли, какая-то невыразительная девочка с незапоминающимся лицом в обрамлении невразумительного оттенка волос, уложенных в не пойми какую прическу.

— Тссс... эм, как там тебя! — только и ответила что, закатившей невнятного цвета глаза соседке, любопытная школьница.

— Ладно, девочки? Продолжим позже. Следующий урок вот-вот начнётся, — после взгляда на вроде как часы, а вовсе не на Коржову, подвигал плечами Силин, побудив отлипнуть Котову, после чего ссадил с колен Рогову и, вздохнув, обратился к Сомовой. — Эля, сходи уже наконец в дамскую комнату, буть так добра.

— Так, класс, — заглянула в дверь весьма молодая и совсем недавно взявшаяся за это не всегда благодарное дело ИО директора. — Скворцов задерживается, поэтому пока открывайте, какую там вы последнюю проходили, главу и повторяйте. Приедет проверит, вызвав кого-нибудь случайным образом.

****

После уроков, школьный стадион.

— Тебе, Слав, и вправду интересны эти их глупости? — придерживая своё раздражение, поинтересовалась Котова, недовольная тем обстоятельством, что, вместо похода в гости к Силину, куда стоило таких трудов напроситься, сейчас они направляются вовсе не туда.

— Это ТАМ(неопределенный жест) — такое было, как ты говоришь, глупостями, а ЗДЕСЬ, когда все вокруг «супермены» — все это уже далеко не забавы мальчишек! — вместо вопрошаемого, молча шагающего к кучке собравшихся в ожидании предстоящего одноклассников, с наставительной интонацией заявила Сомова. Тут же подловив на болевой, летящий ей от возмутившейся блондинки подзатыльник. — Я, по-моему, сейчас не просила о таком.

— Ай-яй-я-а-ай! Отпусти...

— Как надо просить? — строго сказала рыжая, продолжая удерживать на излом руку, пусть и теоретически весьма подкованной во всяких, скажем так, не девчачьих темах дочери неоднократно и пока безуспешно «заказанного» родителя, но при этом физически совсем не тренированной и не спортивной.

— Пожалуйста... Не? Ай! Ну ладно-ладно, — набрав воздуха, Котова решилась. — Отпусти лучшую подругу, о самая прекрасная и невероятная!