Карамельные сны - Марина Серова

Секретарша поблагодарила и вышла из кабинета. Однако следовать совету шефа не спешила: решила сначала прибрать кое-какие скопившиеся у нее на столе бумаги.

И вот приблизительно минуты через полторы-две, скрепляя уже третью пачку документов и отправляя ее в скоросшиватель, Муза вдруг услышала доносящиеся из-за двери странные звуки. Сначала ей показалось, что шеф закашлялся, подавившись слишком крепким сигарным дымом, потом кашель перешел в затяжной хрип, и вдруг замершая на месте секретарь с ужасом услышала глухой стук упавшего тела.

— Максим Леонидович! — взвизгнула Муза Платоновна, врываясь в кабинет банкира.

И как оказалось, не зря: Максим Гонопольский с вытаращенными глазами и раскрытым в надсадном кашле ртом катался по ковру, царапая ногтями грудь, будто стараясь насильно впустить внутрь порцию свежего воздуха. Кудри его намокли от враз выступившего пота, лицо было бледно безнадежной, мертвенной бледностью.

Холодея от страха, Муза кинулась к телефону.

— «Скорая»! «Скорая»! Охрана, вызовите «Скорую»! — завизжала она.

Через несколько минут прибыла и охрана, и «Скорая», но все было уже кончено.

Еще молодой и красивый банкир Максим Леонидович Гонопольский, «топ-менеджер новой волны», надежда российского бизнеса, единственный сын престарелых родителей и муж молодой жены, умер в результате паралича дыхательного центра и дыхательных мышц, вызванных отравлением никотином.

Разговоры об этом убийстве в нашем городе продолжались до сих пор, а ведь прошло больше полугода. То, что это было именно убийство, стало ясно почти сразу: при обыске в кабинете погибшего следователи наткнулись на ящичек с сигарами. А экспертиза не только быстро сделала неутешительный вывод, о котором я уже рассказывала, но и установила, что ящичек подменили. Во-первых, на нем не было ничьих отпечатков пальцев, кроме самого Гонопольского, что было странным, ибо погибший имел привычку угощать сигарами партнеров и важных клиентов, и они сами не раз собственноручно открывали полированную крышку. Во-вторых, серия и номер партии сигар, обозначенные на дне ящичка, не совпадали с сигарами, что хранились в сейфе у Музы Платоновны.

— Я всегда закупала их у одних и тех же поставщиков, — шумно сморкаясь в платок, гнусавым голосом давала показания секретарь. — И запас всегда стоял у меня в сейфе, ведь не могла же я допустить, чтобы в самый неподходящий момент Максим Леонидович остался без своих любимых сигар! Он всегда отдыхал с сигарой и кофе — говорил, что ничто другое его так не расслабляет… А теперь… Теперь… Ы-ы-ы-ы-ыыыыыы…!!! — завыла она в полный голос, да так, что у следователей заложило уши.

Конечно, логично было бы предположить, что сама Муза Платоновна и совершила роковую подмену, потому что именно ей сделать это было проще всего. Но следствие быстро отказалось от этой версии. Как-никак никто другой, как секретарша, натолкнула милицию на мысль сверить серии и номер отравленной сигарной партии с неотравленными, да и потом, от гибели шефа его непрезентабельная, очень полная и старомодно одетая секретарша не выигрывала ровным счетом ничего. Более того — она так и не смогла найти себе новую работу и часто толкалась в коридорах банка, куда ее пускали по старой памяти, стараясь нарочно попасться на глаза кому-нибудь из начальников отделов в тайной надежде снова поступить на службу.

Но надо заметить, что и с исключением секретарши Музы Платоновны из круга подозреваемых этот круг не слишком сузился. Как и у всякого финансового воротилы, у банкира Гонопольского было много врагов, явных и скрытых. Подозревать можно было всех и вся, чем, собственно говоря, следствие и занималось до сих пор с переменным успехом.

Вот почему я взирала на стоявшую передо мною девушку с фиалковыми глазами с особенным интересом. Одно дело узнавать о потрясшем город преступлении из газет, и совсем другое — воочию видеть жену погибшего, которой, как утверждалось, достанется все его состояние.

— Я понимаю, ты можешь мне не верить, я и сама бы на твоем месте не поверила, — говорила тем временем Марина, забавно потряхивая кукольными кудряшками. — Но я в самом деле жена… то есть вдова Максима Гонопольского! И в скором времени вступаю в права наследства. Кое-кому это не нравится, потому что я всем им сразу заявила, что намерена сама вести дела. Они засомневались сначала, потом стали отговаривать, а этот, которой с лысиной и пузом, даже грозил… Но ничего у них не получится! Я хочу возглавить банк и возглавлю!

Последние слова Марина произнесла, топнув ножкой, словно молодая лошадка. «Однако девочка еще не наигралась в богатство и не вникла в положение дел», — подумала я. Скорее всего, насмотрелась западных фильмов про эмансипированных бизнес-леди и захотела им подражать. Ничего удивительного, что кто-то этим недоволен. Вряд ли такая кукла даже примерно представляет себе, что такое управлять банком!

— Детка, скажи-ка мне вот что: а зачем ты пришла на квартиру шофера, как, ты сказала, его зовут, Стас? Да? Так вот — зачем он тебе понадобился? Богатые вдовы не навещают скромное жилище водителей. И к тому же ты пришла к нему без охраны. Это тоже странно!

— Я всегда хожу без охраны, — дернула плечиком Марина. — Зачем мне охрана? В наследство я вступаю только на этой неделе, а до тех пор что с меня было взять? За полгода, что прошло со смерти Макса, я весь наш общий счет опустошила и в долги залезла, потому что дом, прислуга, машина — за все надо было платить, да и одни похороны мне тоже обошлись в круглую сумму! И охранник в этом положении был бы ненужной роскошью. А вот теперь — другое дело. На этой неделе я по закону вступаю в наследство, и охранник мне будет необходим. И им будешь ты!

— Я не охранник, а телохранитель. И «да» я пока еще не сказала.

— Почему?

— Потому что ты не ответила на первый вопрос. Зачем ты пришла к Стасу?

Марина нахмурилась, села на кровать и уставилась на меня, наклонив голову. Пальчики нервно перебегали по пуговицам рубашки, словно выплясывали какой-то свой, известный только им танец.

— Тебе кажется, что тем самым я предала Макса? Но ведь прошло уже целых полгода! А Стас…

— Да-да, я слышала, «секс он выдавал обалденный» и всякое такое. То есть вы были любовниками.

— Ну да. Только я…

— Что?

— Только я никогда не обещала ему большего. Мальчик для секса — и не более того! Так что он не убивал Макса, если ты об этом. Да у него и возможности не было… Муза Стаса даже в кабинет не пускала, всегда звонила ему, когда было нужно, предупреждала, во сколько выезжать.

— Я извиняюсь, но из твоих слов следует, что ваша со Стасом любовная связь началась еще до убийства Гонопольского?

— Да… — Марина запнулась. — Очень задолго. Дело в том, что он… Он вообще был моим первым мужчиной.

— Вот как? Друг детства?

— Ну почти что. Одноклассник.

— Так у вас была любовь?

— Ну да. В последнем классе. А потом его в армию забрали, и я… В общем, так получилась, что… Хотя вообще-то я не хотела, и когда клялась, что дождусь его, то, честное слово, думала, что так все и будет… А оказалось… Да что говорить! — махнула Марина рукой. — Цинично звучит, конечно, но все к лучшему оказалось. Ну дождалась бы я Стаса из армии, кем бы я сейчас была? Женой шофера? Очень надо! — И нижняя губка, капризно выдвинувшись вперед, придала круглому лицу выражение презрительного превосходства.

— Ну, судя по последним событиям, ты была бы сейчас не женой, а вдовой шофера.

— Тоже ничего хорошего, — быстро возразила Марина. — И потом, это неправда. Ведь стреляли-то в меня! Снайпер этот — он же просто промахнулся!

— Не хочу тебя огорчать, но настоящий снайпер промахивается раз в сто лет.

— Значит, вчера закончилось ровно сто лет с последнего раза!

— Ладно, допустим. Так что со Стасом — это у тебя когда возобновилось? Я не из любопытства спрашиваю, пойми, — пояснила я, заметив, как снова насупилась Марина. — Если бы ты не нанимала меня на работу, мне бы вообще не было дела до ваших отношений! А теперь, раз ты доверяешь мне свою жизнь, то я должна знать об этой жизни все! А вдруг ты не права и убийца метил именно в Стаса? Вдруг он убил из ревности?

— Ну-у-у, всякой девушке, конечно, приятно, когда ее ревнуют, — снова тряхнула кудряшками Марина. — Но все же не до такой степени! Со Стасом у нас началось снова… В общем, как только он вернулся из армии и меня встретил, так и началось. Мне просто устоять было трудно, такой мачо! Его в десантных войсках знаешь как накачали, мускулы были — во. Положит мне руку на спину, так голова кружится и все плывет… Нет, чего ни говори, а в постели он из всех самым лучшим был.

— Из всех?

— Женя, я что, похожа на монашку? Да, из всех! В конце концов, я знаю мужчин.

В этом можно было не сомневаться. Даже сейчас, одетая в грубые джинсы и ковбойку, непричесанная и неумытая, Марина была чудо как хороша. В ней непостижимым для меня образом сочетались трогательная беззащитность и кошачья грация. Если учесть, что и личико у нее было миленькое, одни только фиалковые глаза чего стоили, — ну ангел, а не девушка. Ясно было — мужчины слетались на маленькую женщину с пухлыми щеками как мухи на мед.