Дебют четырех коней. 1946-1947 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

После приснопамятной бомбардировки Лондона между союзниками по атлантической коалиции вышел разлад. Англичане винили в своем горе в том числе и американцев, применивших оружие массового поражения с островных аэродромов и тем самым подставив столицу Великобритании под ответный удар. Как это часто бывает, у допустившего промашку правительства виноваты были все, — включая и союзников — только не сами чиновники.

Ситуация эта вылилась в требование англичан согласовывать все боевые вылеты с острова с британскими офицерами. Американцам это понравилось не слишком сильно, тем более что в конце 1945 года они совместно с находящимися под крылом Белого Дома французскими соединениями начали планировать возможную высадку в Северной Африке. План этот ставший совсем реальным после разгрома немцев под Днепропетровском потребовал в том числе и перевода дальнебомбардировочной авиации на аэродромы французского Сенегала. Именно порт Дакар стал той базой, откуда планировалось в дальнейшем развить наступление для освобождения Северной Африки от нацистов.

В итоге англичане остались без 8-ой воздушной армии, и интенсивность налетов на немецкую промышленность резко снизилась. А потери англичан в воздухе соответственно выросли. Хоть истребительной авиации у немцев осталось мало, но зенитные ракеты продолжали собирать кровавую жатву при каждом налете. Впрочем, глобально все это очевидного стратегического поражения Германии, очевидного уже для всех, никак изменить не могло.

— Вопрос безоговорочной капитуляции на данный момент не рассматривается немецким правительством, — покачал головой немецкий посол. На худом породистом лице Томсена застыло выражение отстранённости и легкой разочарованности в своем собеседнике. — Мы безусловно готовы идти на определенные уступки дабы прекратить ненужное кровопролитие, однако они должны оставаться рамках разумного. Например, мы готовы обсудить признания присоединения к СССР зоны проливов.

Немец старался держать хорошую мину при плохой игре, однако его проблема заключалась в том, что он мало что мог предложить своему визави. Фронт продолжал двигаться на запад и вскоре вообще какие-либо переговоры могли стать не актуальными.

— Советское правительство не интересует признание или не признание Германией наших территориальных приобретений, — жестко ответил русский.

— Очень жаль, — покачал готовой немецкий посол. — Мы все же надеялись на более конструктивный подход.

— После всего что ваша страна натворила? — Удивленно вскинул бровь Черншев, благо они с немцем общались с глазу на глаз и без ведения стенограммы, поэтому говорить он мог относительно свободно. — После расстрелов мирного населения и концентрационных лагерей? После разрушенных советских городов?

— Вся ответственность за предыдущую политику лежит непосредственно на Гитлере, — Томсену было не слишком приятно так откровенно пинать труп любимого ранее фюрера, однако необходимость дистанцироваться от всего того, что было совершено ранее была слишком очевидна. В независимости от личных пристрастий отдельных чиновников. — Кабинет рейспрезидента Вицлебена сейчас активно занимается исправлением допущенных ранее… Перегибов.

— Перегибов? Вы называете истребление миллионов людей перегибом, — удивился такой формулировке русский.

— Немецкое правительство готово выплатить компенсации погибшим, участвовать финансово в восстановлении советских городов и даже обсуждать возможность выдачи Москве отдельных наиболее запятнавших себя преступников, — немец озвучил крайние для себя позиции, слегка дрожащей рукой сделал глоток воды из стоящего на столе стакана. Озвученные условия были страшными и унизительными, но все же были лучшим вариантом, чем доведение ситуации до нового Версаля. Его Германия вполне могла и не пережить.

— Вот какие условия готов обсуждать Советский Союз, — выдержав паузу ответил Чернышев. — Возврат Германии к границам 1937 года, сокращение армии до двухсот тысяч человек, роспуск и запрет НСДАП, выдача Советскому союзнику всех военных преступников по составленному нашей стороной списку, компенсации за гибель населения и разрушения, причиненные вследствие неспровоцированного нападения на нашу страну, размещение на территории Германии советского воинского контингента. Последнее, впрочем, должно интересовать в первую очередь вас, ведь только присутствие советских войск может уберечь немцев от мести англичан.

Отношения между СССР, Британией и США находились последние два года в несколько подвешенном состоянии. Дальше подписания договора о согласовании совместных действий в июне 1944 года дело дальше так и не пошло. Поначалу СССР настаивал на присоединении к программе ленд-лиза, однако поучил отказ и был вынужден закупать необходимые для войны ресурсы и технику за золото. Американцы отговаривались тем, что просто не имеют свободных мощностей, а вся «бесплатная» помощь в полном объеме уходит англичанам, французам и другим государствам, присоединившимся к программе раньше. Естественно ни о каком формальном союзе в такой ситуации говорить смысла не было.

Ну а в конце 1945 года уже союзники начали прощупывать почву насчет возможных договоренностей по послевоенному устройству Европы и мира. К этому моменту было уже очевидно, что СССР успеет добить Германию до того, как союзники соберутся с силами и организуют высадку в Европе. Но тут уж со своей стороны Молотов дал послу США Джозефу Девису максимально уклончивый ответ, мол пока еще время делить шкуру неубитого медведя не пришло. При этом было очевидно, что, когда русские танки войдут в Берлин, ни о каком дележе уже речь не пойдет и вовсе. Попробуй отобрать у русского медведя из пасти лакомый кусок, который хозяин леса считает своим. Замучаешься до смерти.

— Я услышал вашу позицию, — мгновенно покраснев как помидор, немец кивнул и встал из-за стола. Больше разговаривать двум людям было в общем-то не о чем. Пока Берлин на подобные условия идти был не согласен, ну а потом… Потом очевидно они могли стать еще более жесткими.

Еще с середины января начался постепенный отвод войск стран Оси с тех театров, которые были сочтены командованием второстепенными. В первую очередь по «секвестр» попала вся территория Африки, кроме узкой полоски Средиземноморского побережья и зоны Суэцкого канала, которая была занята итальянцами начиная с 1943 года. Собственно, Берлин совсем не настаивал на том, чтобы Муссолини выводил откуда-то свои войска, просто немцы перестали поддерживать находящиеся в тысячах километрах от метрополии союзные дивизии своей транспортной авиацией. И тут же оказалось, что сами итальянцы снабжать так далеко вырвавшиеся соединения банально не способны.

Сами немцы стали постепенно отступать с Ближнего Востока. Это означало утерю нефти, добычу и транспортировку которой германские промышленники только-только наладили в товарных количествах, однако держать еще тысячу километров фронта — напротив Стамбула, на Кавказе и Иране — вермахт был просто не способен. На это банально не хватало сил, эти шесть сотен тысяч штыков, находившиеся к востоку от Суэца нужны были в Европе для сдерживания советских танковых клиньев.

При общей численности германских вооруженных сил в почти десять миллионов человек на конец февраля 1946 года непосредственно на восточном фронте Берлин мог задействовать всего лишь три-три с половиной миллиона.

Восемьсот тысяч человек составляла численность кригсмарине, еще полмиллиона числилось раненными или находящимися на излечении. Полтора миллиона человек служило в люфтваффе, большая часть из которых занималось прикрытием метрополии от налетов с острова.

В действующей сухопутной армии было задействовано шесть с половиной миллионов человек — это вместе с присоединенными к вермахту частями упразднённого ранее СС. Из них миллион двести тысяч человек находился в Африке и Ближнем Востоке, полтора миллиона стояло оккупационными войсками в завоеванных ранее государствах и прикрывало побережье Франции от возможного десанта. Еще пятьсот тысяч — это тыловые и учебные части, а также разного рода штабы, разведка и прочие бойцы невидимого фронта, которых тоже нельзя было бросить на передовую. В итоге для войны на восточном фронте оставались те самые три-три с половиной миллиона человек, плюс сто пятьдесят — двести тысяч союзников, которые совсем не рвались воевать после Днепропетровской катастрофы. И раньше то боевая ценность словаков, венгров и итальянцев была более чем сомнительной, а уж после Днепропетровска так и вовсе…