Статьи 1998-1999 г. - Сергей Кара-Мурза

Правительство еще лукавит, успокаивает людей тем, что «начался рост экономики» — на полтора процента возрос валовой внутренний продукт. А что это значит? Да ничего. Теперь этот «продукт» считается не как раньше, в натуре, а по теории монетаризма, в условных «макроэкономических единицах». Повысили цены в парикмахерской — вот и возрос валовой продукт. Но даже если бы о производстве была речь, применять проценты, а не реальные объемы — это обман. Возьмите нашу тракторную промышленность. Вот, в 1985 г. производство тракторов выросло на 1,5%, и в 1997 г. на те же 1,5%. Это что — одно и то же? Нам намекают, что да. А на деле в 1985 г. это означало прирост в 3 тысячи тракторов, а в 1997 г. — в 150 тракторов. То считали проценты от очень больших величин, а теперь чуть не от нуля — это же несопоставимые вещи. Стыдно смотреть на эти подтасовки.

Оппозиция тоже успокаивает: выбpали столько-то «кpасных» губернаторов, а уж если будет 3-4 «кpасных» министpа, то и Россия спасется. Но ведь уже больше года pаботают «кpасные» губернаторы — pазве что-то по сути изменилось? Конечно, психологически людям легче, но процесс разрушения всего стpоя жизни идет своим чеpедом. Положение намного хуже того, как его представляет и правительство, и оппозиция (например, по числу скота на душу мы сейчас упали ниже самой низкой точки в ХХ веке — 1934 г., когда скот поpезали из-за ошибок коллективизации). Если бы не постpоенная в советское вpемя нефтяная и газовая промышленность и не займы, в России сегодня был бы всеобщий и смеpтельный голод сильнее голода 1921 года.

Сдвигов нет. Спад тоже остановился — падать уж больше нечему. Ясно, что сломали у нас что-то самое главное, на чем Россия держалась, в чем была ее чудесная сила. Трудность в том, что сломанная суть России — такая тонкая и незаметная глазу вещь, что людям никак не верится, будто в ней все дело. Они думают, что суть прячется в чем-то большом и грозном, вроде танка или Кремля. А дело в жизнеустройстве. Оно соткано из тонких ниточек. Если сказать коротко, то страна может устроить жизнь своего народа как семью — или как рынок.

Что лучше — дело вкуса, спорить бесполезно. Ведь в семье бывает отец-тиран, мать не велит дочери по ночам гулять, а то и братья драку затеют. Какие уж тут права человека. На рынке же все свободны, никто ничем никому не обязан, хочешь — покупай, не хочешь — мимо ступай. На цивилизованном рынке даже не обвешивают, чисто подметено, полицейский вежливый и туалеты сверкают белизной, радуя Андрона Михалкова-Кончаловского. Но спутать невозможно: семья есть семья, рынок есть рынок.

В России сейчас произошло именно это: жизнеустройство семьи попытались превратить в жизнеустройство рынка. Причем это было сказано открыто — да мы как будто не слышали, значения этому не придали. Даже не заинтересовались.

Если бы поинтересовались, то могли бы предвидеть, что с нами будет. В мире была только одна цивилизация, которая вся устроилась по типу рынка — Запад. Но известно, что это было бы невозможно, если бы он три века не высасывал огромных средств из колоний. Триста лет на одного европейца бесплатно работали четыре человека — индуса, африканца, малайца, самые плодородные земли, недра четырех континентов. На эти средства и была построена промышленность, шоссе и мосты, уютные дома и небоскребы. Эти средства работают и сегодня. Да и не только в мостах и заводах — даже средненький человек на них живет. В Испании много маленьких городков, где нет никакой промышленности, никакого производства. Спрашиваю: чем же люди живут? Мне отвечают: да еще прадеды капитал из Латинской Америки переводили в банки, так до сих пор на проценты живут.

Но вот колонии, казалось бы, освободились. Запад нашел новые способы высасывать из них средства, в еще больших количествах. Западные фирмы завладели местной промышленностью и так же, как раньше сырье и бананы, из «третьего мира» уже «добываются» машины, материалы, электроника. За гроши. И чуть где-то возникает угроза этим «жизненным интересам», мировой жандарм наносит удар своей дубинкой. Если бы поток средств из всего мира прекратился, мы бы увидели чудо — быстрое обнищание Запада, крах всей его экономики. А ведь люди там работящие. Почему же им так нужна подпитка извне?

Причина в том, что жизнеустройство по типу рынка ужасно расточительно. Трудно даже вообразить. Мы этой изнанки просто не видим — за блеском небоскребов и «мерседесов». Надо пожить на Западе их жизнью небогатого человека, и только тогда открывается эта безумная расточительность. Да, у них есть дома и «мерседесы», они к тому же очень беpежливые, зимой снега не выпросишь, но при этом такие огромные средства утекают у них сквозь пальцы, что глазам своим не веришь.

Мы сегодня в России только-только начинаем жить по их принципам — и вот, результат налицо. Где же главные потери? Прежде всего, огромные трудовые ресурсы омертвляются безработицей. Семья живет по принципу «от каждого — по способности», здесь каждая голова, каждая пара рук работают, от ребенка до старика, каждый посильно. Рынок же обязательно отвергает более или менее значительную часть рук и голов, так он и поддерживает равновесие. Сегодня «резервная армия труда» велика даже на самом Западе. В Европе — около 20 млн. образованных, здоровых людей. Это такая колоссальная потеря, что нам трудно себе представить. Не говоря о том, что значительная часть усилий Запада уже направлена на «обслуживание» безработных (службы социальной помощи и занятости, психиатры и полиция). От этой потери СССР был избавлен, его хозяйство, устроенное по принципам семьи, обладало чудесной способностью опережающего роста потребности в рабочих руках.

Вторая «черная дыра» — охрана. В семье все открыто. Сторожа у каждого шкафа ставить не надо. Если сын-шалопай и стянет из сумочки у матери мелочи на мороженое — не страшно. На Западе первое, что потрясало советского человека, когда он туда попадал — невероятное число охраны. В любом паршивом магазине — здоровые парни в форме, да еще в отдельном помещении сидят неотступно двое у телевизоров (во всех углах торгового зала тебя озирает телеглаз, крутится туда-сюда).

Много охраны на Западе, но ему далеко до стран с рыночной «дополняющей» экономикой (а только такой и может стать Россия). Я жил в университетском городке близ Сан Паулу (Бразилия), далеко от трущоб большого города. И все же в поселке преподавателей по аллеям все время курсируют джипы с охранниками. Внутри этого поселка, за высокой стеной — цитадель, дома богатых профессоров. Вдоль стены ходят автоматчики. Профессор, у которого я жил, нанимает охранника, который возит его дочку в балетную студию.

Да и у нас уже посмотрите — у каждого кафе три-четыре здоровых лба чуть не с автоматами. Вокруг каждого коммерсанта — целая свора юношей с мобильными телефонами. Телохранители! Директор завода уже не выйдет в цех без мордоворотов-охранников. В институте, где я работаю, раньше на вахте сидела баба Маня, вязала носок, теперь в штате шесть красавцев с профессорским окладом. Всей этой охранной братии в России уже, как считают, более 5 миллионов. Все они паразитируют на нашем труде. И это только начало. Как только рабочие начнут бунтовать, а это неизбежно, хозяева наймут целые отряды бандитов.

Еще прорва, в которую при рынке отсасывают рабочие руки и головы — банки. У нас в СССР их не было, семья обходится без банка. Был Госбанк, который распределял в хозяйстве безналичные деньги, вел взаимозачеты предприятий. Была сберкасса. Со всем этим делом управлялось небольшое число милых женщин (даже милиции в сберкассах не было). На Западе в каждом городе банки — как спрут, который все охватил своими щупальцами. Банки занимают главные здания в центре и большую часть первых этажей всех зданий вообще. В конце рабочего дня из банков-небоскребов течет, как из муравейника, такой поток людей, что страшно становится. Что же это за образ жизни, если чуть ли не треть молодежи тратит свои лучшие годы, подсчитывая чьи-то центы и доллары? У нас банки еще ничтожны, все они в России в сумме — как один крупный западный банк. Но уже видно, сколько они могут поглотить в свое чрево способных молодых людей, отвлечь их от полезного труда.

Наконец, всем уже видно, какую массу людей может сожрать мелочная торговля. Запад — это единственная цивилизация, где основная масса народа не трудится в поле или на заводе, а сидит по лавочкам и магазинчикам. Нам это представляли как идеал. Да, вроде бы удобно. Заходишь в магазинчик, звякает колокольчик, выбегает хозяйчик, чуть тебя не обнимает, отвязаться трудно. Но когда прикинешь, сколько здоровых и умных людей просиживают в этих лавочках и магазинчиках всю свою данную Богом жизнь, становится жутко. Ведь тоска смертная. Сидеть целый день, продать три-четыре пары обуви или брюк.

Конечно, в СССР уж слишком все были втянуты в производство, в торговле персонала явно нехватало. Через руки бедных девушек-продавщиц проходила огромная масса товаров. И они выбивались из сил, к вечеру чуть не падали, и людям неудобно. Это по мере возможности можно было бы менять — но ведь не устраивать то, что мы видим сегодня, когда полстраны сидит без дела по ларькам и на углах. Один календарики продает, другая две пары носок. Скажут, это — издержки переходного периода. Нет, товарищи дорогие. На Западе — то же самое, только лавочки там хорошо обустроенные, теплые и уютные. А суть та же — бессмысленная трата человеческой силы и души. И, конечно, огромные издержки, которые ложатся на тех, кто производит полезные вещи.