Наследница солёной воды - Кэссиди Кларк

Сорен взяла мать за плечи и поглядела на неё.

— Я никогда не стану генералом, если ты продолжишь пытаться снять меч с моего пояса. Кроме того, ты хочешь, чтобы я оставила Элиаса без его напарника? Он будет мёртв через несколько секунд.

— Она права, — согласился Элиас, откидываясь на перегородку и указывая на себя. — Посмотрите на меня. Я совершенно беспомощен.

Сорен нахмурилась.

— Перестань играть мускулами, когда говоришь это. Это всё портит.

— Ты всё разрушаешь.

— Твоё лицо всё портит…

— Хватит, — прервала Энна, постукивая Сорен по голове костяшками пальцев. — Просто будь осторожна. У тебя с собой маска?

— На месте.

— Меч?

— Очевидно.

— Носки и нижнее белье?

— Мама! — Сорен прокричала, а лицо Элиаса вспыхнуло. — Ты ставишь Элиаса в неловкое положение.

Энна нахмурилась.

— Нет ничего такого, чего он не видел раньше.

— Сортировка на поле боя едва ли интимна, — Сорен ухмыльнулась ему, злобно, как укус гадюки. — Кроме того, я даже не надела свои хорошие вещи.

Его язык пронзила боль. Сорен подняла свою сумку, всё ещё споря с Энной, когда та направилась на выход. Он почувствовал что-то металлическое — кровь. Он прикусил язык.

Мортем спаси его. Ему нужно было взять себя в руки.

Теперь на него смотрел весь патруль, борясь с ухмылками и хлопая ресницами. Лили дошла до того, что издала в его адрес звуки поцелуя, и он бросил в неё свой ботинок.

— Что со всеми вами?

— Бедный дурак, — вздохнул Джейкоб, светловолосый, грузный капитан их роты, всего на два года старше Элиаса. — Ты до сих пор ей не сказал?

— Я понятия не имею, на что ты намекаешь.

По комнате прокатился хор стонов, а Джейкоб повернулся к Элиасу спиной, раскинув ладони.

— Вы слышали его. Кто поставил деньги на его признание к концу недели?

— Завтра конец недели, — запротестовал Фригга, солдат средних лет с коротко остриженными волосами и узловатым шрамом поперёк рта. — У нас ещё есть день!

— К вечеру этого не произойдет, Фригг. Плати.

— Ты… — пробормотал Элиас, жар запульсировал от его поврежденного языка к щекам и шее, когда между ладонями замелькали монеты, по крайней мере, половина солдат в его роте сдавала деньги. — Ты принимаешь ставки? На что?

Джейкоб сунул деньги в карман, сверкнув улыбкой ярче любой монеты.

— Не беспокойся об этом, Благочестивый. Просто подумай, сколько пыток ты действительно готов вынести. Принцессе каким-то образом удаётся быть остроумной, как гвоздь, и тупой, как кирпич.

Это было правдой. Сорен справлялась со многими вещами с ловкостью интеллекта, который мог соперничать с большинством других, но, когда дело доходило до здравого смысла, она была склонна к идиотизму. Однако это не ответило на его вопрос.

— Я до сих пор не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Тогда ты ещё тупее кирпича, — Джейкоб хлопнул его по плечу и крикнул: — Хорошо, веселье закончилось! Нам нужно обогнать солнце и снести несколько голов Атласа. Собирайте вещи и на выход. Всё, что осталось позади, останется позади.

— В таком случае, почему бы тебе не побыть здесь немного? — спросил Варран, боевой товарищ Джейкоба.

Джейкоб показал ему грубый жест в ответ, поймав его захватом за голову, когда они вышли, костяшки пальцев вонзились в скальп Варрана, пока он боролся и со смехом проклинал Джейкоба. Он оттолкнул руки Джейкоба, немедленно потянувшись проверить, не развязались ли две косы, завязанные узлом на его затылке.

Элиас инстинктивно последовал его примеру, обнаружив в волосах собственную траурную косу. Эти пряди были в два раза длиннее остальных, грубая ткань, заправленная внутрь, натирала кончики пальцев.

Никсианский обычай: когда товарищ по битве умирал, выживший из пары отрезал частицу униформы своего мёртвого товарища по битве и вплетал её в свои волосы. Некоторые видели в этом знак позора, нарушенную клятву. Другие почитали их как память о своих павших.

Он носил свою как позор. Сорен носила свою как вызов — вызов, чтобы попытаться обвинить её в том, что произошло, отважиться даже попытаться забыть её дикую и злую боевую подругу Джиру, которая погибла в той же битве, что и Кайя, первая напарница Элиаса. Иногда он задавался вопросом, было ли это одной из причин, почему они с Сорен так хорошо подходили друг другу — их горести в некотором роде совпадали.

Он догнал её за дверью. Энны и других солдат уже не было, но на месте Энны стояли три другие девочки — сводные сёстры Сорен.

Ивонн, самая старшая, возилась с кудрями Сорен, её собственные белоснежно-золотые волосы были заплетены в корону на макушке. Наследная принцесса застонала, выплёвывая проклятия своими дерзкими розовыми губами.

— Боги, клянусь, у твоих волос есть собственное мнение. Эм, у тебя есть заколки?

Эмберлин, вторая по старшинству, была противоположностью светлокожей, светловолосой Ивонн. Её рыжевато-коричневая кожа была покрыта шрамами от кузнечного дела — Эмбер была мастером-оружейником, недавно вернувшаяся из ученичества в своём родном королевстве, Артем. Она выдернула заколку из собственных чёрных как смоль волос, открыла её зубами и протянула Ивонн, которая сморщила нос.

— Ртом, эм, серьёзно?

— Если тебе нужны были манеры, ты должна была спросить Аурели.

Сорен рассмеялась, сбрасывая руки Ивонн со своей головы.

— Ты прекратишь? Вы трое нас задерживаете.

Аурели — самая младшая из четырёх сестёр, пятнадцати лет, — скрестила руки, надула губы, вздёрнула носик-пуговку, каштановые волосы задрожали при движении.

— Элиаса здесь ещё нет.

— Простите, что разочаровал, — произнёс Элиас, и взгляды всех четырёх девушек метнулись к нему.

— Элиас! — Аурели бросилась прямо на него, её голова выбила воздух из его груди, а её тонкие руки обхватили его талию. — Тебя не было вчера за ужином!

Элиас выдавил из себя улыбку, почувствовав взгляд Сорен, сверлящий его череп.

— Прости, Аура. Аппетита особого не было. Я рано пошёл спать.

Сияющая улыбка Аурели немного поблекла, и он, молча, выругал себя, заметив, как старшие сёстры обмениваются взглядами за головой Аурели. Аурели потянулась к его рукаву.

— Это укус Гадюки? Может, тебе не стоит идти с остальными?

— Уже пробовала, Божья коровка, — небрежно сказала Сорен, но он услышал в её голосе напряжение. — Он идёт туда же, куда и я.

— Тогда, может быть, вам обоим стоит остаться, — Аурели прикусила нижнюю губу зубами. — У меня плохое предчувствие.

— Что я говорила о твоих плохих предчувствиях?

Сорен высвободилась из хватки Ивонн и осторожно вытащила Аурели из объятий Элиаса, обхватив своими мускулистыми руками младшую сестру. Она поцеловала её в макушку.

— Единственный способ доказать их неправоту — игнорировать их. Кроме того, мы не можем просто оставаться дома. Мы нужны нашей роте.