Черный снег - Александр Конторович

— Ну… а американцы тут причем?

— А вы можете навскидку назвать мне такое место на контролируемой ими сейчас территории? Ведь это разум возвращается в тело исследователя, а куда должно возвращаться тело? Раз оно уже физически не присутствует в нашем мире? Где «якорь», способный вытянуть его назад? Куда оно вернется? Что привязывает его к нашему миру и времени? К какой-то конкретной точке? Кстати говоря, теорию «якоря» американцы даже и не рассматривали, сочли полным бредом. Не материалистической заумной мистикой.

— Хм… — генерал покачал головой. — Все-то у вас стройно выходит…

— Да я только сейчас и осознал всю глубину прозрения Линевича! Как последняя часть мозаики на место легла!

— То есть вы хотите сказать, что все эксперименты «мозговиков» провалились из-за того, что их испытатели попадали куда-то в незнакомое и опасное для них время?

— Скажем так — малоизученное. Да и языковый барьер, поведенческие особенности, незнание элементарных для всякого местного жителя реалий…

— Хорошо, а «транспортировщики»? С ними-то что происходило?

— Не знаю. Да и никто не знает. Пока труп американца из этого похабного отдела где-нибудь под Орлом не отыщем, так и не узнаем, что с ним произошло.

— Почему под Орлом?

— Да хоть под Фастовом! Или под Москвой. А что сороковые годы, так где ж еще такой всплеск эмоций был, как не у нас? Европа? Нечего и сравнивать, особенно на начальном периоде войны. Балканы? Теплее уже, но — мало! Африка? Даже и обсуждать не хочу. Местным на ту войну чихать было с пальмы! Белые дерутся — так и хрен с ними со всеми! Да и по количеству и качеству эмоционального выброса Отечественная война вообще вне конкуренции. Равного по силе всплеска эмоций, боли, ярости в доступном временном отрезке просто не было! А уж по количеству одновременно задействованных в этом людей… Разве что в Первую мировую или Гражданскую, так туда никто из нас дотянуться пока не может.

Академик снова сел в кресло и допил свой чай.

— Повторюсь. В настоящее время, я подчеркиваю — в настоящее! Мы не можем послать человека никуда, кроме как на территорию СССР. Ну и Европы, но только через пару-тройку лет. Про временные промежутки вы и сами знаете. Может быть, дальше мы сможем делать что-то большее. Не знаю. Молоком я уже обжегся, так что буду и на воду теперь дуть…

Похоже, что мой отдых закончился. Сегодня утром позвонил Яковлев. Поинтересовался самочувствием и пригласил к себе.

Показав фигу расстроенным «научникам», я выскочил на крыльцо. Надо полагать, Антон был уже в курсе дела, ибо весь мой кортеж уже стоял около «хитрого домика». Забрав у него кобуру с «Глоком», прилаживаю ее на привычное место.

Несмотря на раннее время, на въезде в Москву уже образовалась привычная пробка. Антон недовольно поджал губы. Светить кортеж без нужды он не любил, поэтому всевозможные завывалки и крякалки обычно мирно пылились под капотами наших автомобилей. Да и сейчас особенной срочности не было, так что наши машины не выделялись в общем потоке. Понемногу разноцветная колонна автомашин вползала в город, чтобы уже здесь рассосаться по улицам. Откинувшись на подголовник, я потихоньку задремал.

— Вот же баран!

— Что там, Антон? — удивленно посмотрел я на него. Обычно он очень сдержан и невозмутим.

— Да вот, извольте посмотреть, Александр Сергеевич! — ткнул он рукою вбок.

Что там такого необычного?

Черный «Шевроле-Сабурбан» медленно просовывал свое тупое рыло между нашей машиной и впереди стоящим джипом охраны.

— У него все дома?

— А черт его знает! Но на аварию этот лопух сейчас точно нарвется!

— Так он не один едет, — сказал я, разглядев рядом с ним шестисотый «Мерседес». — Это, скорее всего, охрана чья-то, вон, видишь «мерина» позади?

— Мне это до лампочки! Тем более если это официальное лицо! Сирена есть? Так включи. Нет — стой как все.

Наш водитель ничуть не собирался уступать дорогу нахалу. Тяжелый бампер нашей машины со скрежетом уткнулся в борт «Шевроле», отодвигая его в сторону.

— Смотри-ка! Понял!

Стекло на задней левой двери нахала медленно поползло вниз. Рядом со мной защелкали затворы автоматов. Сидевший сбоку от меня охранник взялся за рукоятку открывания двери. Из открывшегося окна «Сабурбана» высунулся здоровенный бугай и погрозил нам пудовым кулачищем.

— Наголо бритый, — констатировал Антон. — Это не официальные структуры, чья-то частная охрана, надо полагать. Крякни ему, — повернулся он к водителю.

Капот нашей машины чуть не подпрыгнул, так громко рявкнула сирена.

Гаишники на посту синхронно завертели головами и бросились убирать из правого ряда железные ограждения. На освободившуюся полосу тут же рванулся «мерин», а следом за ним вырулил и «Шевроле». Наш водитель аж поперхнулся от подобной наглости.

Пробка быстро рассосалась, машины резвее двинулись по дороге. Перестраиваясь в средние ряды, наши машины тронулись по привычному маршруту.

Однако день сегодня явно шел наперекосяк.

Не успели мы отъехать от пикета и пары километров, как ожила рация.

— Шестьдесят второй? На связи четырнадцатый.

— Слушаю тебя! — взял микрофон в руки Антон.

— Нас останавливают гаишники.

— Тормозите, — сказал я Антону. — ГАИ инструкцию знает и просто так тормозить машины со спецсигналами не будет. Да и раскраски на нас нет, откуда им знать, кто тут рассекает?

— Внимание всем! Готовность! Останавливаемся…

Тройка машин одновременно повернула к обочине. Передний и задний автомобили встали чуть наискось, прикрывая своими корпусами нашу машину, остановившуюся около милицейского автомобиля. Стекла в головной и замыкающей автомашинах поползли вниз, но оружия пока никто не показывал, держали на коленях.

Поползло вниз стекло и нашей автомашины. Колесников внимательно разглядывал подходившего к нам лейтенанта.

— Лейтенант Майский! — представился тот. — Документики ваши попрошу!

— Капитан Колесников, ФСБ, — невозмутимо ответил ему Антон. — В чем дело, товарищ лейтенант?

Тот слегка опешил. Видимо, такого развития событий он не предполагал.

— А-а-а… все же, попрошу ваши документы!

— Извольте! — в левой руке капитана появился спецталон. — Тут все ясно написано?

Документ это был серьезный. Помимо всех прочих поводов для щеконадувания, имелась там одна любопытная строка:

«Проверка пассажиров и груза автомобиля может быть произведена не иначе как в особых случаях и по письменному распоряжению начальника областного/городского УФСБ». Вот так!

Лейтенант слегка опешил.

— Вы аварию совершили… там на посту…

— Это с кем же? — холодно поинтересовался капитан.

— Во, блин, борзота! — по газону торопился давешний бугай из «Шевроле». — Охреначь его, командир, он нам всю бочину разодрал!

— Это из ФСБ… — лейтенант был явно не в своей тарелке. — У них спецталон есть…

— И чо?! Хозяин жизни, в натуре?

Не похоже было, чтобы бугай прикидывался. Он совершенно очевидно не понимал происходящего.

— Ты кто такой, голуба? — поинтересовался Антон. — С какого дуба рухнул?

— Чо? Какой еще дуб? Ты хоть знаешь, чью машину помял? Да всей твоей зарплаты не хватит, чтобы ее починить!

— Лейтенант, — повернулся Колесников к гаишнику. — Вы номер спецталона записали?

— Сейчас… — тот выхватил из кармана блокнот. — Одну минуточку, вот, пожалуйста, держите ваш документ.

— Можете подать рапорт руководству. Со своей стороны я это сделаю немедленно. Еще вопросы к нам имеются?

— Нет.

— В таком случае — до свидания.

— Эй, это ты че?! — опешил бугай. — А бабки за помятую машину?

— Иди-ка сюда, родной… — не выдержал я столь обалденной наглости. — Миша, пусти меня к окну, я ему скажу пару ласковых…

Антон кивнул головой, и охранник чуть подвинулся в сторону, не спуская внимательных глаз с наших собеседников. Помимо глаз, он еще и автоматом их отслеживал, только не приподнимал пока его над краем оконного проема. Но в случае необходимости он бы нашпиговал их свинцом быстрее, чем я успел бы пару раз моргнуть. Краем глаза я заметил, что и капитан приготовил к бою свой АПС.

— Вот что, гусь ты лапчатый…

Дальнейший мой монолог проистекал почти что в абсолютной тишине. Бугай как рот разинул, так и позабыл его закрыть. Лейтенант-гаишник и вовсе места себе не находил от удивления. Судя по всему, подобных словесных оборотов он не слыхивал в своей жизни ни разу. И уж совершенно точно не ожидал услышать такие речи от пассажира оперативной машины ФСБ!

— …И уши свои протри мокрой тряпочкой! Чтобы сразу втюхивать, что тебе л ю д и говорят!

Обалдевший до немоты бугай молчал. Похоже, что и в его тупой башке начали, наконец, ворочаться мысли. И были они, судя по его лицу, весьма невеселыми…