На острие победы - Сергей Коротков

Восточная Пруссия издавна служила форпостом, с которого немцы осуществляли свои планы захвата и порабощения восточных народов. Пруссия была военизированным государством, наживавшимся в непрестанных грабительских войнах, бывших для нее своеобразным промыслом. В течение многих столетий именно отсюда германские рыцари и юнкеры осуществляли «Дранг нах Остен» («Натиск на Восток». – Прим. автора), разоряя и порабощая славянские народы. Не раз Восточная Пруссия выступала в качестве плацдарма для агрессии против России и Польши. Именно отсюда в Первую мировую войну развернулось наступление на Прибалтику и Польшу, а в 1918 году кайзеровские войска двинулись на Петроград. Отсюда же был нанесен главный удар при нападении на Польшу, положивший начало новой мировой войне, а двумя годами позже осуществлено вероломное вторжение в пределы СССР.

В планах Гитлера, разработанных еще в 1939 году, Восточной Пруссии отводилась особая роль – стать индустриальным центром восточных владений, от Вислы до Урала. Главой региона назначили Коха, который при поддержке Гиммлера создал на территории Восточной Пруссии целую сеть концлагерей. Десятки тысяч пленных стали основной и бесплатной рабсилой для всех видов работ во благо рейха. Гитлеровские руководители пытались во что бы то ни стало сохранить эти земли из-за их политического, экономического и стратегического значения: именно здесь действовали крупные предприятия военной, судостроительной и машиностроительной промышленности, снабжавшие вермахт вооружением и боеприпасами; значительные людские резервы и продовольственные ресурсы; важные пути в Померанию и на Берлин. В стратегическом отношении важно было то обстоятельство, что выдвинутые далеко на восток военно-морские базы и порты Восточной Пруссии на Балтийском море позволяли немецко-фашистскому командованию базировать крупные силы флота, а также поддерживать связь с дивизиями в Курляндии.

Поэтому здесь велись большие работы по совершенствованию системы полевых и долговременных укреплений. Созданию мощной обороны способствовали многочисленные холмы, озера, болота, реки, каналы и лесные массивы. Все они на значительном протяжении прикрывались рвами, деревянными, металлическими и железобетонными надолбами. Основу только одного Хейльсбергского укрепрайона составляли более пятисот долговременных оборонительных сооружений. В спешном порядке модернизировались старые укрепления, и создавалась полевая оборона с шестью главными укрепрайонами, а также тринадцать старинных крепостей.

При строительстве этих укреплений использовались выгодные естественные рубежи, прочные каменные строения многочисленных фольварков и крупных населенных пунктов, связанных между собой хорошо развитой сетью шоссейных и железных дорог. Между оборонительными полосами системы, глубина которой достигала ста пятидесяти километров, имелось большое количество отсечных позиций и отдельных узлов обороны. Наиболее развитой в инженерном отношении на начало 1943 года оказалась сеть девяти укрепленных полос севернее Мазурских озер, где и находилась Ставка фюрера «Волчье логово», а также район Кенигсберга.

Государственные и военные деятели Германии Геринг, Гудериан, Кох и Вейс, являющиеся еще и уроженцами Восточной Пруссии, имели здесь обширные владения, поэтому больше всех настаивали на усилении группы армий «Центр» даже за счет ослабления обороны на других участках фронта. Гитлер понимал это, как и тот факт, что из Восточной Пруссии необходимо готовить сильнейший плацдарм, этакий монолит всего Третьего рейха, способный сдержать натиск развернувшегося на запад противника и нанести ему сокрушительный удар. Сейчас, в начале 1943 года, еще никто из них не знал, какую важную роль в войне сыграет зимой 1944/45 года этот скромный кусок Европы, усиливаемый уже несколько лет всеми средствами Великой Империи…

– Оборона обороной, но только благодаря новому оружию, которое должно поступить моим верным солдатам, Германия одолеет любого врага. – Гитлер на время замолчал, резко схватил стакан, заранее любезно наполненный для него адъютантом, одним махом влил в себя содержимое, откинул челку сальных волос и продолжил, глядя на Шпеера. – Альберт убедил меня не лезть в такую авантюру, как создание сверхтяжелого танка «Крыса», одобренного мною в прошлом году. Я с большим сожалением закрываю данный проект, хотя в глубине души и продолжаю настаивать на его дееспособности. Кажется, среди вас присутствует разработчик этого грандиозного проекта?!

Гротте ощутил ком в горле таких размеров, что уже начал задыхаться. Не от обращения к нему самого фюрера. Нет! От его ужасных слов, иглами впившихся прямо в сердце инженера. «Убедил меня не лезть в такую авантюру!» Он медленно поднялся, не обращая внимания на толчок Штоффе и недоуменные взгляды партийных боссов. Ватные ноги сопротивлялись поднимать не менее ватное тело. Мозг вмиг атрофировался, руки ослабли и уже даже не дрожали. Гротте встал, держась за спинку переднего кресла, и все не мог проглотить несуществующую слюну. Помог ему все тот же фюрер, который только что и «убил».

– Понимаю волнение этого смелого и сильного человека, не побоявшегося придумать и решиться создать грандиозный, феерический проект в такое непростое время. Вынашивать свое детище год, корпеть днями и ночами над ним, как над люлькой с младенцем, и в итоге услышать страшный вердикт… Это дорогого стоит! Альберт, – Гитлер бросил взгляд на Шпеера, – надеюсь, ты по достоинству оценишь труды нашего трудяги и своего подчиненного?!

Рейхсминистр вооружения кивнул, как заправский аристократ:

– Конечно, мой фюрер! Профессор Гротте проделал большую работу, удивил всех нас своей непоколебимостью и трудолюбием, а также талантом. Родина не забудет своих героев!

– Отлично! – Гитлер жестом подозвал инженера и, пока Гротте плелся к центру зала, борясь с диким волнением и болью в суставах, продолжил: – Да, мой дорогой конструктор, нам пришлось закрыть проект «Крыса» и свернуть все заводские заказы по нему. Нужно понимать, что в сухопутной войне техника таких размеров и с несовершенной ходовой частью станет уязвима для бомбардировки с воздуха и гаубичного обстрела врагом. Логистическое обеспечение подобной сверхтяжелой машины представляет чрезвычайно сложную проблему. Учитывая все это, ее создание не способно оказать существенного влияния на ход войны. Крепитесь, мой друг! – Гитлер пожал обеими руками вялую холодную кисть подошедшего профессора. – Время масштабной техники и глобальных военных конструкций еще только начинается. Как только победим Советы, повернем всю свою мощь на запад. А чтобы поставить «раком» Острова (речь идет о Великобритании и США. – Прим. автора), нужно будет создать комплекс сверхдальнего и сверхтяжелого вооружения. Нам нужны будут невидимые субмарины, реактивная авиация и ракеты класса «земля – земля», способные крошить противника через проливы и океаны. Кстати, Гротте, вы же, кажется, работаете и по направлению морского флота? Так?

– Д-да, мой фюрер, – промямлил инженер, боясь посмотреть в глаза Гитлера, поэтому буравил печальным взглядом его узкие лакированные туфли, – субмаринами занимаюсь… занимался тоже. Но я инженер бронетанко…

– …Вот и хорошо! – прервал его Гитлер, отпустив ледяные руки профессора, достав платок и вытирая свои ладони. – Займетесь в своем ведомстве сооружением новых подводных лодок-танков.

– Как? – Гротте обратил взор на белое лицо фюрера, его «одежную щетку» под носом и тонкие губы.

– Вы не ослышались. Я давно вынашиваю мысль о создании подводного танка, формой напоминающего субмарину. Но это все потом. Сейчас много других важных дел. Альберт, – Гитлер снова посмотрел на Шпеера, сделав неуловимый жест своему адъютанту, – разрешаю посвятить Гротте в наши новые планы по использованию его наработок по супертанку, которые предложил наш дорогой Генрих (Гиммлер. – Прим. автора). Пусть хотя бы окупит вчерашние затраты на благо СС и всей Германии. Хайль!

Фюрер небрежно вскинул руку и кивнул профессору, намекая на конец разговора, отчего челка его черными граблями закрыла пол-лица. Подскочивший тенью Хосбах легонько подхватил Гротте под локоть и увлек его в сторону, сопровождая профессора. Инженер-конструктор, еле передвигая ноги в полной прострации, подумал, что отсидится на своем кресле рядом со Штоффе, но адъютант увел его из зала, поручил своему ординарцу проследовать в комнату отдыха и расслабиться там за чашечкой кофе и бокалом коньяка.

– Не переживайте так, профессор! – сказал Хосбах на прощание, весело подмигнув. – У фюрера только каждый пятый проект воплощается в жизнь. Остальные терпят фиаско. А ваш, как я понял, пойдет другим путем. Гиммлер что-то там придумал, как пустить вашу «Крысу» на благо Великой Империи.