За соболями - Владимир Клавдиевич Арсеньев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вот возвратились манзы, пришли с охоты и туземцы. Лихорадочная деятельность охватывает все население. Это время скупки пушнины, время расчетов и расплаты с должниками. Изголодавшийся туземец озабочен не тем, как бы повыгоднее продать своих соболей (китайцы будут брать их у него по цене, которую сами назначат), а тем, как бы при подсчете с кредиторами они не отобрали у него оружие, жену и ребенка.
Наконец, расчеты кончены. Манзы расходятся по своим местам и предаются азартным играм «в банковку».
В это время проявляют усиленную деятельность хунхузы. Они появляются то здесь, то там, нападают на соболёвщиков и отбирают у них меха, деньги и все, что есть ценного. Если китайцы не хотят указать, где у них спрятаны соболя, хунхузы прибегают к пыткам.
Лет двенадцать тому назад китайцы немилосердно эксплуатировали туземцев, при этом пускались в ход и обман и насилия и побои. Так, скупая соболей, они платили туземцам за меха номинально, хотя бы цена и была высока; но никогда не выдавали денег на руки, а списывали их с общей суммы долга, выдавая в кредит новый товар по такой расценке, которая сторицей окупала затраты, только что произведенные на покупку пушнины. Нe мудрено, что при этой системе туземец всегда оставался в долгу у китайца. Так, например, в 1906 г. ороч Чан-Лин с р. Такемы должен был китайцу 3000 рублей. Он в два года сдал ему 86 соболей, и долг не только не уменьшился, а возрос еще более.
Иногда туземцев подпаивали и сажали играть в карты, в кости и, конечно, обыгрывали, а если туземец был несговорчив, то писали его имя и сжигали записку на костре. По поверью туземцев сжигание имени живого человека грозит ему смертельной опасностью; к этому еще присоединялся страх перед непонятными иероглифами, — и тогда упрямый охотник становился сговорчивее. Теперь все это отошло в область предания.
В настоящее время честность амурских туземцев стала падать в том смысле, что они стали немного лукавить. Так, например, теперь они никогда уже не скажут, сколько поймали соболей.
Уплачивая долги скупщикам пушнины, они отдают им худших соболей, а двух или трех лучших стараются спрятать, чтобы потом тихонько продать их где-нибудь на стороне. Туземец привык, что его обманывают на каждом шагу, и потому такой невинный обман с его стороны является единственным средством борьбы с хищниками-торгашами. Если он не будет так поступать, то умрет с голоду.
Туземцы пускаются и на другие хитрости, от которых уже начинают страдать сами скупщики пушнины. Так, при всяком удобном случае туземцы стараются набрать в долг побольше, в расчете затянуть его, вывести из терпения кредитора и тогда вручить ему соболей похуже и по высокой цене. Последний рад взять хоть что-нибудь, лишь бы разделаться с обанкротившимся должником.
V
Когда китайский скупщик пушнины отправляется к туземцам, живущим далеко в горах, он везет с собою в нартах легкий мелочной товар, как-то: маленькие складные зеркала, перочинные ножи, бусы, шелк для вышивания, портсигары, табакерки, трубки, иголки, наперстки, ножницы, бисер, серьги, кольца, браслеты и кое-какие сласти.
Прибыв к туземцам, китаец прежде всего угощает их немного спиртом и всем присутствующим делает небольшие подарки. Без подарков нечего к туземцам и ездить, и никакой скупки пушнины произвести нельзя. В этом случае о спаивании туземцев говорить не приходится уже потому, что большого количества спирта провезти, за дальностью расстояния, невозможно.
После угощения китаец сообщает туземцам новости из политики, рассказывает о том, что случилось у русских, в Японии и у американцев, и как к этому относятся в Китае, причем вовремя умело подчеркнет трудность приобретения товаров, скажет вскользь, что все вздорожало, и тут же придумает, почему вздорожали товары. Все это выходит у него кстати и вполне правдоподобно.
Каждый китайский купец — дипломат и психолог. Он желанный гость у туземцев. Его ожидают все с нетерпением. После ужина он вручает хозяину юрты заказ и лично ему делает еще какой-нибудь подарок. Вечером они курят трубки, как друзья, и ведут деловой разговор.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Китаец-скупщик в поездке за пушниной.
Китаец осторожно расспрашивает об охоте и здесь узнает, сколько поймано соболей. Вслед затем начинается осмотр пушнины и ее оценка. Теперь китайцы не гонятся за бешеными барышами; туземцы знают это и не особенно торгуются.
Обыкновенно вся пушнина в этот же вечер переходит в руки китайца, а на другой день он обходит все юрты и везде таким же образом собирает пушнину. Потом он опрашивает туземцев, что надо привезти им на будущий год. Заказы всегда выполняются аккуратнейшим образом.
Китайцы удивительные, организаторы. Какое бы дело они ни начали, они всегда поведут его систематически и планомерно. Во всем наблюдается поразительный порядок. То же мы наблюдаем и в деле скупки пушнины у туземного населения в Уссурийском крае. Все туземные районы китайцы распределили между собою, но так, чтобы не мешать друг другу. И не было случая, чтобы один скупщик соболей забрался в район другого.
Вследствие того, что один и тот же китаец из года в год посещает одних и тех же туземцев, он приобретает среди них друзей и старается всеми силами сделаться им необходимым.
Если китаец — скупщик пушнины — живет от стойбища туземцев на расстоянии 100–150 верст (где-нибудь около устья реки, в большом селении, близ железной дороги и т. п.), то он уславливается с туземцами, когда те должны приехать к нему за продовольствием. Если же он живет далеко, или туземцы не могут сами приехать к нему но каким-либо причинам, то по возвращении домой он снаряжает одну или две нарты для срочной доставки в их стойбище тех заказов, в которых обитатели его сейчас особенно нуждаются.
В тех случаях, когда продовольствие нужно туземцу срочно, китаец берет клочек бумаги и на нем пишет записку китайцу же, земледельцу, живущему поблизости (в сибирском масштабе), с просьбой отпустить за его счет муки, бобового масла, табаку, чумизы, соли и т. п. К записке прикладывается красная мастичная печать с фамилией скупщика соболей. Туземец с этой
