Лев пустыни - Юлия Галанина

– Утро доброе, госпожа! – отозвался капитан.

– Вах, какой тяжелый нынче год! – сокрушенно вздохнула Бибигюль, да так, что носилки заколыхались. – Совсем мира нет на земле!

– А когда он был? – философски заметил капитан и опорожнил кружку.

– Люди говорят, по воле Аллаха высокого ты с товаром? – спросила Бибигюль.

– Не без этого… – согласился капитан, запуская в рот маслину.

– И что за товар? – подняла подведенные брови Бибигюль.

– Французская принцесса. Дорогой товар, – солидно сказал капитан.

– Сегодня каждая портовая шлюха называет себя принцессой… – недоверчиво сказал Бибигюль. – А девка, путающаяся с купцом, уже метит в королевы…

– Не-е, это настоящая. Без обмана, – равнодушно пожал плечами капитан, сплевывая маслиновую косточку. – Кровь видна, не спрячешь. И барахло с ней взяли хорошее. Я таких платьев еще не видел!

Глаза у Бибигюль блеснули.

Этому христианскому увальню, видно, и правда, по милости Иблиса[5], повезло в кои-то веки. Надо брать, пока другие не налетели!

– Дорогой, что мы обсуждаем сладость меда, не попробовав на вкус! Покажи свою принцессу, – хитро прищурилась она.

– Жильбер, девчонок притащи! – приказал капитан.

Жильбер снес с корабля бесчувственную Жаккетту и положил на берегу. Следом за ним, словно с собственного судна после прогулки, сошла надменная Жанна, обмахиваясь веером.

Равнодушно оглядев носилки потенциальной хозяйки, Жанна отвернулась, и принялась изучать взглядом море.

Оглядев дорогое платье, холеные руки и высокомерное лицо, госпожа Бибигюль равнодушно сказала:

– Плохая принцесса! Вот моя цена…

Она шепнула на ухо своему евнуху несколько слов. Тот почтительно поклонился госпоже и побежал к капитану.

Приблизившись, он поклонился господину и сказал ему на ухо цену своей госпожи.

– Цена плохая – принцесса хорошая! – пожал плечами капитан. – Я прошу не меньше…

Он шепнул свою цену евнуху.

Евнух побежал сообщать цену хозяйке.

– Да сохранит тебя Аллах! – всплеснула руками Бибигюль. – Принцесса мятая! Шишек много! Цена и так большая! – послала она евнуха обратно с новым предложением.

– Тебя в такую бурю на корабль засунь, – за синяками не видно бы было! Видишь, служанка пластом лежит, а эта – как новенькая! – отпнул со своей ценой евнуха капитан.

– Я тебе хорошую цену даю, верную! – попыталась уговорить капитана Бибигюль. – Ну, кто такую замечательную цену еще даст?

– И эта хорошая цена за принцессу с веером, со служанкой, при всех снастях? Да на ней платье дороже стоит! – возмутился капитан.

– Зачем мне этот мертвый мешок костей? – взвизгнула Бибигюль. – Не надо служанку!

Евнух опять понес новую цену.

– Дело хозяйское! Не хочешь, – не бери! А за такие деньги мешок урюка купи! – посоветовал капитан, отсылая евнуха.

Тот уже не бегал, а вяло плелся, запинаясь обо все камушки.

Торг замер. Ни та, ни другая сторона уступать не хотели.

Жанна презрительно обмахивалась веером.

На дороге показался ослик. На ослике восседала закутанная в белое покрывало очень упитанная женщина. За ней на спокойной кобыле трусил лысый раб.

Бибигюль с тревогой узнала новую соперницу, – недавно поселившуюся в городе Фатиму, которая, по слухам, помимо всего прочего, весьма успешно промышляла тем же ремеслом, что и она сама. Товар мог уплыть в другие руки.

– Вах! Клянусь Аллахом великим, милосердным, милостивым! Я всего лишь слабая женщина! – махнула она ладонями. – Беру твою принцессу просто себе в убыток! Ты другую принцессу поймаешь – никому не продавай, мне продавай! Хорошую цену дам!

Мешочек с золотом откочевал к капитану.

Жанну евнух отвел к носилкам и усадил рядом с Бибигюль. Жаккетта так и осталась лежать на земле.

Подъехавшая женщина направила ослика к капитану.

– День добрый, Фатима! Мир тебе! – насмешливо приветствовала ее Бибигюль по-арабски. – Аллах милостивый, да сохранит твою красоту! Ты опоздала, весь щербет уже продан, остался один навоз!

– Приветствую тебя, несравненная Бибигюль! – отозвалась Фатима. – Аллах милосердный, да дарует тебе ясные мысли! Не беда, в хороших руках и навоз щербетом станет. А глупая голова и щербет в навоз переведет. Все в руках Аллаха!

– Не шипи, Фатима! – засмеялась Бибигюль. – От того, что будет, не убежишь, и нет ухищрения против власти Аллаха над его тварями! В твои годы надо думать о вечном! Мои гурии лучшие на Востоке, небесная услада мужчин! А о твоих замарашках ничего не слышно!

– Твои гурии ишака не ублажат, не то, что господина! Руки у них корявые, тело гибкое, как засохшая подметка, да будет Аллах милосерден к столь жалким созданиям! А мои красавицы сердцами мужчин играют, словно мячиками!

– О, великий Аллах! Это мои-то розы засохшая подметка? Да походка их – что колыхание цветов на утреннем ветерке, стан гибок, что лоза, глаза – лукавые серны! – Бибигюль в гневе задернула занавески носилок, оставив только ма-аленькую щелочку.

Фатима слезла, как сплыла, с ослика. Обошла кругом Жаккетту, покачала головой. Присела рядом и, приподняв голову девушки, долго ее разглядывала.

Капитан, зная, что товарный вид у этой пленницы напрочь отсутствует, был рад любой цене.

Поцокав языком, Фатима за бесценок сторговала Жаккетту.

Раб подвел спокойную лошадь. Прикрыл новое приобретение покрывалом, поднял и перекинул через седло, как мешок.

Фатима засеменила к ослику.

– И ты хочешь предложить эту дешевую, драную подстилку нормальному мужчине? – визгливо захихикала в щелочку занавески Бибигюль. По-французски.

– Моя дешевая, драная подстилка утрет нос твоей хваленой принцессе! – так же по-французски, спокойно отозвалась Фатима.

Капитан, довольный удачной сделкой, покинул насиженное место под пальмой и велел готовиться к отплытию.

Пленницы попали в чужой мир. Мир ислама.

ГЛАВА III

… По всем признакам, Жаккетта умерла и очутилась в раю.

Правда, рай был какой-то странный, довольно темный и довольно душный, но все признаки райской жизни были налицо:

Жаккетта спала, просыпалась, ела что-то незнакомое, но вкусное, опять засыпала, опять спала, опять просыпалась, опять ела…

Никто ее не трогал и не обижал.

Изредка появлялся голый по пояс, лысый ангел, приносил очередную миску с очередным кушаньем и неслышно уходил.

Ради такой замечательной жизни Жаккетта была согласна мириться с некоторыми несоответствиями этого рая тому, что живописал дома кюре.

Вместо земли из пушистых облаков возле сияющего Небесного Престола – небольшая комната, убранство которой составляли многочисленные сундуки.

Стены и пол глиняные, – а святой отец уверял, что основной строительный материал в раю облачная твердь. Жаккетта в полусне поколупала пальцем ближайшую стену – точно, глина.

Ну и ладно, откуда, в самом деле, кюре знать, какие в раю дома? Он-то не помер!

Господа Бога, Деву Марию и прочих святых она еще не видела. Даже святая Бриджитта не появлялась. Но, наверное, у них и без того дел хватает, чтобы еще к новоприбывшей душе спешить.

Ведь пока Жаккетта в замок не попала, госпожу Изабеллу и госпожу Жанну она тоже лишь раз в год от силы видела. На каком-нибудь празднике.

Так что это точно рай, – потому как, где найдешь на земле место, чтобы кормили-поили до отвала, и работать не заставляли?

Жалко, конечно, родных… И перед госпожой Жанной неудобно получилось, но что поделать… Доконали бедняжку Жаккетту напасти…

Первые сомнения в том, что она все-таки больше живая, чем мертвая, Жаккетта ощутила неделю спустя после того, как первый раз очнулась в раю.

Она нашла на виске шрам от раны, и червячок сомнения заполз в ее сердце, подорвав безмятежное существование.

Кюре клялся и божился, что тело всегда остается на земле. Тех, кого Господь вместе с телом вознес на небо, по пальцам пересчитать можно. Очень сомнительно, что и Жаккетта, в числе прочих замечательных людей удостоилась такой чести. Вроде бы не за что… А у души следов от раны остаться не должно.

Жаккетта в задумчивости выковыривала зернышки из сочнейшего граната и пыталась понять, что ей хочется. Ошибиться, и остаться в раю, или признать, что тело и душа на земле, а значит, жизнь продолжается?

В это судьбоносный момент в комнату вплыла улыбающаяся черноволосая женщина, толстая и душистая.

– Ну как мой цвэточек себя чувствует? – пророкотала она.

– Хорошо… – не стала отпираться Жаккетта. – Есть хочу…

– Слава Аллаху великому, милосердному! Ай, молодец, ай умница! – всплеснула руками женщина. – Ну, конечно, кушать надо! Много кушать надо! Совсем девочка тощая, как коза у бедняка!

– А где я? – рискнула спросить Жаккетта.

Женщина плюхнулась рядом с ней и, взяв пухлыми руками ладошку Жаккетты, сказала:

– Мой цвэточек, вознеси хвалу Аллаху, да воссияет его величие! Тебе повезло! Я купила тебя у пирата. Сейчас лечить буду, учить буду. Потом в гарем хорошего человека пристраивать буду! Ай, повезло тебе! Кушай гранат, кушай!