Пираты Тагоры - Антон Первушин

– Ас севера? – поинтересовался Эспада.

– Случалось, – отозвался Осиновский. – Правда, на севере интересных мутаций меньше… Ладно, стартуй, солдат.

– Так уж и солдат?

– Ну… в обобщенном смысле… Как это называлось раньше?.. Боец невидимого фланга, кажется?..

– Фронта.

– Ладно. Спокойной плазмы, фронтовик!

– Спасибо.

Эспада обнял бывшего капитана, козырнул остальным и нырнул в люк.

Черное яйцо бота плавно взвилось в фосфоресцирующее небо, вспугнуло стайку любопытствующих крылатых и наискось рвануло в направлении океана…

Диего Эспада вскрыл тюк, вытащил защитный комбинезон. Натянул поверх «штатского». Осмотрел себя, хмыкнул: «Хорош бы я был в столичном костюме среди тундровых болот…» Мысль эта – не мысль даже, а мыслишка – принадлежала уже не землянину.

Едва бот коснулся посадочными опорами щебенки у подножия скалистого выступа на побережье, Эспада набрал на дисплее бортового компьютера семизначное число. На плоском экранчике появились три слова, по семь букв в каждом: ВЫПЛАТА, НИКОГДА, БЕГСТВО.

Электронные письмена не успели растаять на жидкокристаллической скрижали, а землянин Диего Эспада уже исчез из пилотажной рубки транспортного бота. Вместо него появился гражданин Свободного Отечества, оперативный агент Отдела «Массаракш», господин Васку Саад. Впрочем, землянин не исчез полностью, та часть его личности, которая была эмиссаром Совета Галактической безопасности, сохранилась в подсознании агента Саада полностью. Да и не только – в подсознании. Однако Диего Эспада для Васку Саада был кем-то вроде покойного брата, воспоминания о котором вызывали сожаление, досаду и беспокойство одновременно. В наиболее сложных с нравственной точки зрения ситуациях Васку Саада словно бы спрашивал себя: а как поступил бы на моем месте несчастный Диего? По замыслу разработчиков модельного кондиционирования этот психологический кунштюк должен был удержать сотрудника СГБ от падения в совсем уж бездонные аморальные бездны, но гарантировать, что обязательно удержит, не мог никто.

Перепрыгивая с одного замшелого валуна на другой, Васку Саад отдалился на некоторое расстояние от места посадки и оглянулся. От диковиной яйцеобразной машины, которая доставила его в береговую зону Полигона, и след простыл. Саад пожал отягощенными рюкзаком плечами и попрыгал дальше; он уже забыл, что самолично активировал автоматику, которая изменила окраску обшивки, сделав корпус бота неотличимым от скалы.

Прибой с грохотом перекатывал крупную гальку. Среди прибрежных валунов то и дело попадались вынесенные приливом льдины, медленно истаивающие под лучами Мирового Света. Саад старательно обходил их. И все равно наткнулся на неприятную находку.

Он еще издали заприметил стаю крысланов, которая кружила над темной массой, отчетливо различимой на синевато-серой льдине. Время от времени крысланы садились на льдину, подбирались к этой массе, приплясывали вокруг нее и вдруг начинали неистово драться. Саад подобрал обглоданное морем весло, швырнул в скопище драчунов. Крысланы с шипением и злобным кваканьем поднялись на крыло. Агент

Отдела «М» запрыгнул на льдину, чавкая пластиковыми подошвами ботинок, приблизился к предмету обостренного интереса морских падальщиков, вгляделся и сплюнул.

– Массаракш! – прошипел он не хуже крыслана.

Если ты не родился на Саракше, если не привык едва ли не ежедневно смотреть в лицо смерти, если равнодушие к чужой беде не стало твоей второй натурой, то, пожалуй, ты не смог бы вынести этого зрелища без тошноты. Как личность агент Саад не существовал в самом прямом изначальном смысле этого слова – он был придуман в Лабораторном центре знаменитого психоконструктора Грегори Дикинсона, возведенном на планете Пандора, среди величайших в обитаемом космосе Алмазных дюн. Психомаска Васку Саада, выходца из столичных трущоб, выпестованного полумертвой от недоедания и тяжелой работы матерью-одиночкой, отлично приросла к личности землянина Диего Эспады.

Поэтому Саад лишь мельком взглянул на обезображенный труп чучуни-рыбака, сплюнул еще раз и зашагал дальше.

Глава вторая

Птицелову не нравилось жить в Столице, Птицелов любил простор.

И Лия не любила Столицу, и сын их, названный в честь деда – Киту, тоже никогда не полюбит этот пропитанный ядовитым смогом город обозленных на весь Мир людей.

Но у Птицелова в Столице была работа, и очень важная – государственной значимости – работа, поэтому ему и его юной жене пришлось научиться не замечать душевных колик. Тем более что в пору экономического кризиса семья нового начальника сектора «Оперативного реагирования» Отдела «М» с типичным для южного выродка именем Птицелов сын Сома устроилась не так уж и дурно. За казенный счет получили трехкомнатную квартиру в старом, имперской еще постройки, доме с колоннами возле парадного входа, высоченными потолками и лепниной на стенах. Правда, записана она была на некого Ваггу Хаззалгского, о котором Птицелов – ни сном, ни духом. Даже счета, приходящие на это имя, он поначалу просто выбрасывал в мусоропровод. После того как его специальным уведомлением вызвали в муниципалитет и чиновник прежней закалки, обращаясь к Птицелову «ваше высочество», принялся излагать о «недопустимости такой несознательности среди лучших жителей города», Птицелов понял, что от него чего-то хотят. Он объяснил чиновнику, кого они в деликвентских бараках называли «высочествами» и к кому обращались в среднем, а также в женском роде. Скандал не случился благодаря профессору Поррумоварруи, который подоспел вовремя, чтобы увезти Птицелова на своем лимузине от греха подальше. И всякий раз, когда к нему обращались «ваше высочество» или «герцог Вагга Хаззалгский», Птицелов лишь пожимал плечами да почесывал крепкий затылок. В душе он оставался тем же простоватым парнем, воспитанным мутантами за Голубой Змеей. Но теперь уже платил по счетам, благо оклад на новой должности позволял это делать, не морщась.

Оллу Фешт, возмущенный и оскорбленный предательством Васку Саада, рыл нынче землю. Бывшему гэбисту удалось найти сторонников в самом Комитете по Спасению Свободного Отечества – в основном среди тех, кто имел зуб на Странника. Оллу Фешт готовился возглавить какое-то новое ведомство, о котором говорили лишь то, что в отличие от Отдела «Массаракш» оно будет не изучать иномирян, а контролировать их деятельность в Мире. В Отделе «М» ведомство-конкурент называли «Массаракш-2».

– Будь тверже с этими высоколобыми тихоходами, – напутствовал Птицелова Оллу Фешт, передавая дела. – Теперь во всем Отделе «М» лишь один человек дела. Это ты, понял?