Призрак по любви - Макс Гордон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проходя мимо соседней комнаты, Люба остановилась. Из-за двери доносился скрип пружин и женские стоны, — удивительно, сами спим непонятно на чем, а гостям отдаем лучшее место! — успела подумать Любаня и тут же задумалась о том, кем могла быть эта, издающая неприличные стоны, девица, а главное — кто сейчас с ней?!
Осторожно приоткрыв дверь носком кроссовка, тапочек в этой квартире не признавал никто, девушка увидела своего возлюбленного — пьяно трудившегося на одной из подруг Гарика. «Светка, кажется? А может быть и не Светка», — отстраненно подумала Люба. Игорь не обратил на вошедшую никакого внимания, а его пассия, — «кажется, все-таки, Светка», встретившись с Любой глазами, еще шире раскинула ноги и издала горловой-неприличный звук, подтолкнувший Игоря к финальной кульминации. Муж, промычав что-то невразумительное, грохнулся прямо на Светлану, заставив последнюю ойкнуть и засмеяться.
Хорошо, что он у меня такой худой, — успела подумать Любаня и в этот момент Игорь встретился с ней глазами. Никакого укора совести в глазах мужа она не узрела, в них сквозила усталость, безразличие и пустота. «А было ли в них когда-нибудь что-то иное?» — подумала Люба и заорала.
— Вы что, совсем что ли пьяные? А ты, потаскуха, сиськи прикрой! — Любаня не раз видела такие моменты в кино, но сейчас совершенно не представляла, как ей себя вести и что делать.
Светка еще раз хитро хихикнула, но грудь, все-же, прикрыла. Не сильно, а так, чтобы рогатой жене глаза не мозолить. Будучи, мягко говоря, несколько полноватой женщиной, Любаня всегда гордилась размерами своей груди, но сейчас глядя на Светку она подумала с досадой, — «я тяжелей ее килограмм на тридцать, а сиськи у этой потаскухи меньше-то не на много».
Игорь закурил, но по-прежнему хранил молчание и это больше всего взбесило Любаню. Ни угрызений совести, ни испытываемой вины, ни легкого неудобства — ничего, пустота и безразличие к собственной супруге. Нахально улыбаясь Светка прижалась к нему под простыней, лишней в этой комнате оказалась именно Люба.
— «Уйди, не позорься!»
Она кричала что-то еще, но лежащие на диване не обращали внимания на ее слова.
— «Уйди, не позорь себя!»
Она кинула в них бутылкой, но, к счастью промахнулась и в глазах Игоря начало появляться раздражение, пока еще легкое, но хозяином квартиры был именно он. Наконец, она вняла голосу разума и пытаясь сохранить остатки достоинства неспешна двинулась в свою комнату уже зная, что нужно сделать.
Чемоданов и сумок у Брониных не водилось, поэтому нижнее белье, обувь и платья пришлось распихивать по пакетам. Пакетов хватало, но дорогая, новая дубленка и пуховик, отношенные всего один сезон, в пакеты влезать отказались.
— А черт с вами, подавитесь! — в сердцах выпалила Любаня, обращаясь к пустой комнате. Оборачиваться она не стала, в том, что Игорь не пойдет просить прощения, она уже была уверена.
Остановить ее никто не пытался и не накрашенная, растрепанная женщина с размазанной тушью и заплаканными глазами вскоре выбежала на пустую лестничную клетку, всхлипывая и нащупывая ступеньки негнущимися ногами, и с хрустом распахнув парадную дверь ворвалась на пустую и тёмную улицу. Теплая питерская ночь приняла Любаню в свои объятья, дальнейшего плана у девушки не имелось.
Дразня музыкой и мигая огнями, мимо подворотни промелькнуло такси, подав несчастной лихую идею, — «На вокзал, немедля!».
В поношенном кошельке нашлась «пятисотка» для водителя такси, оставалось еще полторы тысячи, но с учетом того, что в вагоне ехать двое суток, про билет на поезд можно было забыть. Маринку Люба сильно недолюбливала, такую завистливую сплетницу еще поискать, но именно она познакомила ее с Игорем, именно она была ее напарницей-продавщицей, и именно она жила на Василеостровской, неподалеку от Игоря. Прихватив поудобней — под мышки свои многочисленные сумки и пакеты, Любаня двинулась к дому подруги.
Ночной Питер блестел огнями и гудел клаксонами, где-то пела гитара, в стороне смеялись подростки. На одиноко-бредущую, прихрамывающую женщину внимания никто не обращал. Дом подруги нашелся не сразу, пришлось покружить по соседним домам, затем сделать крюк и выйти на знакомую улицу, благо — спешить теперь было не куда. Двадцать первая или двадцать третья? — вспоминала Любаня, прицеливаясь пальцем к кнопкам домофона, — а что если ошибусь? А что если спят? Но пути назад больше не было, не возвращаться же к Игорю со Светкой? Когда Люба, как ошпаренная выбегала из зала, Светкина рука под простыней массировала одряхлевший орган Игоря, пытаясь придать тому надлежащий вид, — а что, если они там снова? — от этой мысли Любу замутило. Наконец, решившись, девушка набрала в домофоне номер двадцать три и судорожно вздохнув нажала на звонок.
Она не ошиблась, из динамика раздался заспанный голос подруги, недовольно и требовательно интересующийся, — кто там, черти б вас побрали?
— Марин, открой, это я, Люба, — предательские слезы подкатились внезапно, но все же голос Любы не дал слабину.
— Люба? — протянула подруга, после чего в домофоне повисло молчание.
Любаня словно услышала, как на верху копошатся мысли подруги, — Какая люба? Бронина? Случилось, чего, или как? А мне-то до этого какое дело? — первый час уже на дворе. А если с Игорем что-то? Или еще чего интересного? Раз разбудила, придется открыть.
Через минуту замок щелкнул, извещая звонившую о том, что дверь больше не заперта. Любаня, вздохнув, вошла на темную лестницу, идти ей больше было не куда. Маринка встретила ее на втором этаже, — на этаж ниже собственной квартиры, — вспомнила Люба, и это ей уже не понравилось.
— Марин, я к тебе, это… тут, в общем, такое дело… видишь ли, мы с Игорем поругались… а переночевать мне больше не где… а поезд только утром…
Говоря все это подруге, Люба думала о том, чтобы не сболтнуть лишнего, о причине ухода от мужа Маринке знать не полагалось, но, с другой стороны, за ночным чаепитием она планировала попросить денег в долг — под зарплату, которая обещала случиться на днях, а это требовало информацию, которую так любила ее подруга.
— Подожди, у меня еще спят все, давай тут пока постоим, — остановила ее Марина, — рассказывай, что у тебя случилось.
И Любаня поведала все без утайки, вот только это ей не помогло. Глаза Маринки лихорадочно заблестели, услышав подробный рассказ про измену, но ответила она ледяным тоном:
— А чего ты ко мне сразу? Езжай в гостиницу, а если денег нет — то иди, вон, ночуй на вокзале. И зачем ты столько пакетов-то набрала? Это же Питер, а не деревня!
