Прямой репортаж (СИ) - Денисова Ольга

— Сейчас идет проверка всех угнанных средств передвижения в пределах пешей доступности от торгового центра, — продолжала Хильди. — Но проверка может не дать результатов, если хозяин угнанного транспортного средства находится в отъезде. Еще полиция опрашивает людей, находившихся неподалеку от торгового центра около часа пополудни.

— Хильди, будем с нетерпением ждать результатов. Но хочу напомнить о нашей беседе про серийных убийц. Ты говорила, что вами обезврежено немало маньяков-педофилов. Скажи, почему в вашем округе их процент выше, чем в целом по Метрополии?

— В нашем округе располагается более тысячи воспитательных сообществ: благодаря климату, дикой природе и особенному чистому воздуху. То есть число детей у нас почти в два раза больше, чем в других округах. Но именно поэтому и преступления, направленные против детства, нам приходится расследовать чаще, чем другим.

Хильди рассказала о профилактической работе, системах безопасности, которые фиксируют приближение взрослого к ребенку, привела два-три примера, когда полиции удавалось задержать маньяка-педофила: казалось бы, сигнал тревоги срабатывал на пустом месте, однако результаты тестов и биохимия крови полностью исключали невинность приближения педофила к ребенку.

— И все равно их число впечатляет, — заметила Джим. — Ты не слышала сетевых дискуссий о подавлении естественных сексуальных инстинктов, которое приводит к половым перверсиям вроде садизма и педофилии?

— Мне кажется, у нас, наоборот, отсутствует какое бы то ни было подавление естественных сексуальных инстинктов, — с усмешкой ответила Хильди. — И я, и Эрнст наглядные тому примеры.

В дискуссиях, которые упомянула Джим, сексуальные инстинкты Хильди и Эрнста как раз не относили к естественным, но говорить об этом она не стала.

— Эрнст, как серьезный аналитик: переориентация может приводить к подавлению естественных инстинктов? Накоплению подавленной агрессии или сексуальности?

Он просил не упоминать слово «Посвящение», а не «переориентация»…

— Переориентация принципиально не может приводить к накоплению чего бы то ни было: она необратимо изменяет именно тот участок мозга, который мог бы привести к этому накоплению. Так же как гормональная терапия, переориентация направлена не на подавление накопленных и нереализованных желаний — она препятствует этому накоплению, — без запинки ответил тот.

— Впрыск педофилов вштырил неслабо! — радостно выпалила шеф. — Все кому не лень умничают на тему переориентации и цитируют Эрнста. Общее число просмотров твоих репортажей зашкалило за тридцать миллионов! Каждый пятисотый в Метрополии видел хоть один твой репортаж. Мальчик с турбокаром хайпанул больше лайков и антилайков, чем Хильди! Говны бурлят! Радфемы развернули флешмобы за химическую кастрацию цисгендерных мужиков как источников неконтролируемой агрессии, устремленной на женщин и детей. Букмекеры принимают ставки, маньяк он или нет, и с каждого показа его скана мы имеем профит. Если бы не радфемки, ставки были бы один к десяти за то, что это не маньяк.

На детей, похоже, шефу было плевать — как и большинству зрителей в сети. Не закинуть ли в эфир еще одну тему для дискуссии? Пока нет новостей… И хотя программу редакции речи использовать было рискованно (интервьюируемый скажет потом «я этого не говорил»), Джим вызвала Джесса Ли и опекунов Тома и Лиз поближе к штабу поисков. Очень хотелось, чтобы слово «Посвящение» все же прозвучало в репортаже, — пусть и не от самой Джим. Она не верила, что это помешает поиску похитителя, — скорей всего, планетарное бюро следовало негласным указаниям правительства, отданным по какой-то непонятной простым смертным причине.

Умница Ким выбирала удивительные по красоте задние планы с крыльца учебного корпуса — каждый раз разные.

— Вся Метрополия с надеждой следит за поисками детей, — обратилась Джим к паре опекунов после стандартного вступления. — Скажите, поддержка стольких людей помогает вам держаться, надеяться?

— Мы получили почти три тысячи сообщений с соболезнованиями, — ответил один. — К сожалению, сейчас у нас нет сил не только ответить на них, но даже поблагодарить проявивших к нам участие. И, пользуясь такой возможностью, мы благодарим всех, кому не безразлично наше горе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Три тысячи соболезнований — против трехсот тысяч лайков Хильди… Ну-ну… На провокацию клюнул только Джесс — да еще и заговорил почти без запинки:

— Я бы сказал, большинство из тех, кто следит за поисками, озабочено вовсе не спасением детей… И это не удивительно.

— Вы тоже считаете, что вынашивание детей в контейнерах и воспитание опекунами в специальных сообществах делает людей черствыми, не способными на любовь и сочувствие к детям?

Это «тоже» Джим ввернула, только чтобы Джесс расслабился и не боялся говорить. Но она ошиблась. Впрочем, совсем немного — в знаке.

— Нет, я так не считаю. — Старший опекун сообщества задрал подбородок. — Наоборот, я считаю, что это как раз доказывает правильность избранного пути воспитания детей. Воспитанием занимаются люди, имеющие к этому призвание, не говоря о специальном образовании. И до реформы… я говорю о реформе системы воспитания… люди в большинстве плевали на собственных детей, не говоря о чужих. Число чайлд-фри семей составляло более шестидесяти процентов, зато малолетние наркоманки, жалеющие денег на противозачаточные средства, плодили детей-инвалидов в неимоверных количествах. В семьях опекунов дети имеют гораздо больше любви и внимания, чем в дореформенных семьях, где оба родителя хотели работать.

Джим помнила свое дореформенное детство. И хотя ее родителям всегда было некогда, маленькой дома она чувствовала себя гораздо лучше, чем в школе. Потом это, конечно, прошло. Джим никогда не стремилась стать матерью. И с ужасом думала о тех временах, когда женщина была обречена рожать и воспитывать детей. Однако дети вызывали у нее теплое, щемящее чувство, не имеющее ничего общего с тем, что было принято называть любовью. И пожалуй, именно из-за этой разницы в чувствах она и не могла понять и принять педофилию.

— А вы не считаете, что педофилия спровоцирована запретами, которые мы все еще накладываем на естественную сексуальность?

Ответил второй из опекунов, по-видимому пассивный:

— Я считаю, что педофилию более провоцируют не запреты, а излишний либерализм в ее отношении. Я несколько раз видел в сети рассуждения о том, что педофилию давно пора приравнять к сексуальной норме, причем рассуждения аргументированные, с экскурсами в историю и примерами знаменитых педофилов. Педофилом объявляют даже покойного академика Брэйла, и лишь на основании того, что его жена отличалась миниатюрностью. Меня покоробил аргумент одного такого пропагандиста: якобы совсем недавно говорить о гомосексуализме как о сексуальной норме считалось дикостью, а еще раньше мужеложство тоже было уголовно наказуемо. Но особенно оскорбительно, что в педофилии чаще всего подозревают нас: педагогов, опекунов, преподавателей… Тех, кто работает с детьми: якобы все мы выбрали эту стезю только ради удовлетворения нездоровых инстинктов.

По мнению Джим, вышел скучнейший репортаж, однако шеф пришла в восторг от его результатов.

— Это был мощный впрыск! Джим, это самые шишечки! Говны бурлят, индексы цитирования зашкаливают! Одно вызывает жгучее огорчение: о пропавших детках никто уже не вспоминает. А нехреново было бы о них напомнить. Ты не нашла там никакой фитюльки?

— Нашла, но планетарные аналитики запретили говорить об этом вслух: это может помешать спасению детей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Н-да, не фортануло… Если в самом деле помешает, мы не отмоемся… А если нет?

— А если нет, они все равно затаскают нас по судам. Так что пока я молчу.

— Кстати, никто до сих пор не поднял вопроса, почему маньяк тырил деток из одного сообщества, а не из разных.

— Думаю, и полиция, и аналитики тоже обратили на это внимание, — ответила Джим. — Но я задам этот вопрос в эфире.