Золотой тюльпан. Книга 1 - Розалинда Лейкер

Хендрик, конечно, знал, что все невзгоды Рембрандта, не считая трагедии в личной жизни, происходили из-за его экстравагантного образа жизни и неумения приспособиться к вкусам широкой публики. За Хендриком водились те же грехи, однако и он не мог переделать свою натуру. Печальный опыт товарища ничему не научил Хендрика, который возлагал надежду на милосердную Судьбу, не раз выручавшую его из самых тяжелых и даже безнадежных ситуаций. Дарованный природой оптимизм никогда не покидал его.

Дверь открылась, но Франческа задержалась на нижней ступеньке и рассматривала дом Вельдхейсов, расположенный в конце улицы. Там родились ее мать и тетя Янетье, которые знали умершую жену Рембрандта, Саскию. Но сейчас девочка думала не об этом. Она увидела, как Янетье и флорентиец вышли из экипажа и теперь вместе входили в дом.

— Кто это там мечтает на лестнице?

Франческа вздрогнула и посмотрела вверх. В дверях стояла Хендрикье Стоффелс, которая вела в доме хозяйство и была Рембрандту как жена. Она приветливо улыбнулась девочке.

— А, это всего лишь я, — серьезно ответила Франческа.

В любой другой момент она ответила бы на шутку, но сейчас оцепенела от мысли, что роман тети Янетье явно закончится свадьбой. Она никогда не пригласила бы в дом постороннего и не стала бы угощать его чаем с маленькими пирожными, которые всегда получались у нее такими вкусными.

— Заходи, детка. Почему ты стоишь за дверью, когда твой отец уже в доме?

Круглое лицо Хендрикье Стоффелс с прекрасными темными глазами светилось добротой и любовью. Она протянула руки, и Франческа бросилась в ее объятия.

— Как поживаете, мадам? — спросила девочка, вспомнив о хороших манерах.

Мать объяснила ей, что Рембрандт давно женился бы на Хендрикье Стоффелс, если бы не какой-то пункт в завещании Саскии, по которому пришлось бы расстаться с небольшим денежным пособием, дававшим им возможность прокормиться.

— Прекрасно, Франческа. Даже несмотря на то, что у меня множество дел, связанных с переездом.

Франческа сразу заметила, что дом стал еще более пустым, чем в ее прошлый приход. В гостиной ничего не стояло, хотя черно-белая плитка была безукоризненно чистой, как всегда. Через открытую дверь Франческа увидела, что в другой комнате тоже ничего нет, Все стены были голыми, а ведь девочка знала, что в лучшие времена они были увешаны работами самого мастера и лучших его учеников.

Голоса отца и Рембрандта слышались из мастерской наверху и эхом разносились по всему дому. Хендрикье взяла девочку за руку и повела наверх.

— Посмотри, Рембрандт, кто к тебе пришел.

В мастерской остался только большой мольберт да стол со всеми обычными принадлежностями художника. Рембрандт повернулся к Франческе. На нем был старый рабочий халат синего цвета, а вокруг головы замотан кусок ткани в виде тюрбана. В пятьдесят лет седые волосы мастера были такими же кудрявыми, как и в дни молодости. Он с улыбкой смотрел на прелестную девочку, протягивающую ему книгу.

— Благодарю, Франческа, — сказал Рембрандт, беря у нее из рук ношу.

Франческа отметила про себя, что, несмотря на улыбку, усталое лицо мастера было исполнено печали. Возможно, он вспоминал о счастливом времени, проведенном в этом доме, о времени, которому уже никогда не суждено повториться.

— Можете читать книгу, сколько захотите, — быстро сказала Франческа, желая подбодрить Рембрандта. — Папа не будет возражать.

— Это очень великодушно с его стороны, — ответил мастер глубоким голосом. — Я, наверное, буду долго ее читать, так как собираюсь работать.

— Вы будете писать здесь?

— Нет, — он освободил место на столе и положил книгу. — Эта мастерская слишком для меня велика. В новом доме я тоже не хочу работать. Мне всегда разрешали писать большие полотна в церкви Зюйдер, туда я и пойду снова.

Хендрикье положила руку на плечо Франчески.

— Пойдем со мной на кухню. Пусть мужчины поговорят о своих делах.

Франческа пошла за Хендрикье.

— А Корнелия дома? — с надеждой спросила девочка.

Дочь Хендрикье и Рембрандта была всего на год моложе Франчески, и они очень любили друг друга.

— Нет, она ушла с Титусом в наш новый дом на улице Розенграхт. Титус собирался прибить полки и навести порядок. Теперь мы с ним деловые партнеры.

Девятнадцатилетний Титус был четвертым и единственным оставшимся в живых ребенком Рембрандта и Саскии. Их первый сын и две дочери прожили всего несколько недель. Франческа любила Титуса как брата. Его портрет, написанный отцом, когда Титус был ребенком, висел в маленькой гостиной у Виссеров, и девочка видела его каждый день.

— Вы собираетесь открыть магазин? — с интересом спросила Франческа.

— О, нет! — рассмеялась Хендрикье. — Но мы вместе нанимаем Рембрандта на работу и платим ему. Это значит, что его не объявят банкротом. А теперь попробуй оладьи, а твой отец наверняка не откажется от стаканчика моего яблочного вина.

Франческа сразу же вспомнила о тете Янетье и флорентийце, которые тоже сейчас закусывали в доме Вельдхейсов. Когда они с отцом вышли от Рембрандта, экипаж все еще стоял у дома тети Янетье.

В течение десяти дней от Янетье ничего не было слышно. Однажды Мария привела Франческу и Алетту из школы в обычное время. Франческа сразу же почувствовала, что в доме царит радостное оживление. Девочек встретила улыбающаяся Анна и сразу же объявила новость:

— К нам приходил синьор Джованни де Леоне. У Янетье нет других родственников мужчин, кроме вашего отца. Синьор де Леоне попросил у него руки Янетье. На следующей неделе свадьба. — Анна прочла немой вопрос в зеленых глазах дочери. — Я знаю, что все произошло слишком быстро, но Джованни должен вернуться во Флоренцию.

— А где сейчас тетя Янетье? — спросила Алетта.

— Она наверху, с портнихой. Ее нареченный подарил лионский шелк, который он купил в Париже. Синьор де Лионе тогда еще не знал, что из шелка сошьют платье для его невесты.

Анна вдруг заметила, что Франческа словно окаменела. Она ласково погладила дочь по побледневшему личику.

— Мне кажется, ты узнала об этом раньше всех нас. Отец рассказал мне о вашем разговоре в тот день, когда Янетье только познакомилась с Джованни де Леоне. Для Янетье расставание будет таким же болезненным, как и для нас, и надо постараться, чтобы она смогла уехать с легким сердцем.

Видя, что Анна занята беседой со старшей дочерью, Мария незаметно увела из комнаты Анетту. Франческа тяжело вздохнула и тихо спросила мать:

— А будет ли тетя Янетье счастлива с синьором де Леоне?