Прелестница - Валери Кинг

Раздавшийся позади них сердитый шепот почтенных дам умерил их взволнованные чувства. Хотя Лиззи и тут не могла удержаться, чтобы не обернуться и не сделать гримасу, приведшую разгневанных леди в еще большее негодование.

После того как еще несколько дам продемонстрировали свое искусство игры на фортепьяно и на арфе, музыка наконец умолкла. Хоуп тут же подошла к Мег и Лиззи.

— Я никогда еще так не волновалась! — воскликнула она. — Вообразите только, сам Уортен попросил меня сыграть.

Лиззи широко улыбнулась.

— А ты представь себе, что Уортен сделал предложение Мег!

Бархатные карие глаза Хоуп оживленно полыхнули. Рукой в перчатке она стиснула руку Мег.

— Неужели, Мегги! Милая моя, я так и знала, что к этому шло, он всегда с такой любовью говорит о тебе! Так, значит, ты выходишь замуж или это очередная шутка Лиззи?

Мег слегка сдвинула брови.

— Да, он сделал мне предложение, но с чего ты взяла, что я дала согласие? Мы совсем друг другу не подходим, и тебе известно мое мнение о нем.

Хоуп была явно изумлена.

— Я думала, что ты оставила все эти бредовые идеи о чести и поединках. Я думала, ты оценила его наконец. Ты все время смотрела на него не отрываясь — и еще с таким выражением! Ну знаешь, Мег, если ты и правда ему отказала, я от всей души надеюсь, что он не считает себя оскорбленным.

Пылкая речь Хоуп несколько удивила Мег. Неужели она действительно была настолько неосмотрительна?

Лиззи всплеснула руками.

— Что за вздор вы обе болтаете? Если Мег отказала Уортену, — обратилась она к Хоуп, — какое это может для него иметь значение? Он может жениться на ком пожелает. Я сама бы не отказалась, так как ужас как хочу стать виконтессой. Но я была бы вполне довольна, если бы он просто стал одним из моих поклонников.

Хоуп укоризненно покачала головой:

— У тебя их и так столько, что сама Венера тебе бы позавидовала!

— Да! — торжествующе воскликнула Лиззи. — И это всего лишь мой первый сезон, а у меня их, по меньшей мере, дюжина.

Выражение лица у нее стало лукавым. Раскрыв свой нарядный веер, она выщипывала из него одно за другим мелкие перышки. Не сводя глаз с кузины, она продолжала:

— И, тем не менее, я бы охотно променяла их всех на одного джентльмена, имени я не стану называть, но которого я намерена похитить у тебя, если мне повезет! Я просто не знаю другого такого очаровательного мужчины, как он! Какая тебе выпала удача!

Хоуп вздернула подбородок.

— Если ты имеешь в виду Чарльза, я могу только сказать, что у тебя чрезвычайно странная манера выражаться. Похитить его у меня! Как будто он моя собственность или что-нибудь в этом роде! Он сам себе хозяин, Лиззи, и, если ты не будешь осторожнее в словах, тебя сочтут весьма развязной особой.

Хоуп была на несколько лет старше своей кузины и пользовалась случаем напомнить ей об этом.

Лиззи, пониже ростом, чем Хоуп, выпрямилась при этом замечании и, лукаво подмигнув, казала:

— Развязной? А что это такое? Если молодую особу, посещающую маскарады в Воксхолле можно назвать развязной, то я такая и есть!

Хоуп ахнула.

— Это было вполне пристойно, если хочешь знать. Мама была с нами все время. Мне даже не позволили прогуляться под руку с майором Спиклсом, что было бы очень приятно. Ах, я вижу одну мою знакомую. Мне необходимо поговорить с ней. Она была вчера в цирке Астли, а я слышала, что там лошади затоптали наездника!

Мег смотрела ей вслед, словно наблюдая за огнями фейерверка. Она восхищалась живостью характера Лиззи и той смелостью, с которой девушка бросала вызов всем условностям высшего света. Мег знала, что все, сказанное ею сейчас, имело целью только вызвать неодобрение кузины. И она в этом преуспела. Хоуп поджала губы.

— Она с младенчества была неуправляема. Я удивляюсь только, как это она до сих пор не угодила в какую-нибудь историю.

Мег пропустила это раздраженное замечание мимо ушей, потому что она только что увидела своего отца, занятого каким-то, видимо, очень серьезным разговором с лордом Уортеном. На нее внезапно напал страх, тем более что в этот момент ее отец обернулся и, встретившись с ней взглядом, сурово нахмурился.

2

На следующее утро Мег сидела у себя в спальне перед огромной грудой столового и постельного белья. Она тщательно рассматривала каждую вещь, не утончилась и не порвалась ли где тонкая мягкая ткань. Это домашнее занятие обычно доставляло ей большое удовольствие, но, взяв в руки скатерть, вышитую по краям розами, она загрустила. Эта любимая скатерть матери, уже протершаяся в нескольких местах, напомнила Мег о ее мамочке. Воспоминания, многие годы хранившиеся в душе, пробудились в ней с мучительной силой.

Последний раз мать говорила с ней как раз перед смертью, тринадцать лет назад. Ее прощальные слова стали для Мег руководством в жизни.

«Мое милое дитя, — шептала ей мамочка, держа ее руку исхудавшей слабой рукой. — Ты должна быть очень осторожна в выборе мужа. Он должен быть достойным человеком, безупречным джентльменом, пользующимся уважением всех своих знакомых, рыцарем, готовым защищать тебя от всех превратностей судьбы. Как иначе может женщина родить и воспитать детей в мире и благополучии? Выбирай тщательно, моя ненаглядная Маргарет!»

Эти слова, обращенные к полуребенку-полуженщине, потому что Мег тогда еще не было и четырнадцати, запечатлелись в душе и определяли ее поведение все последующие тринадцать лет жизни. Каждого приближавшегося к ней мужчину она оценивала, исходя из этих наставлений. В добавление к ним богатое воображение наделило этот идеал еще и качествами, почерпнутыми ею из романов автора «Уэверли». Ее рыцарь должен быть мужественным и стойким но всем. Представляя себе образ этого героя, она начала сочинять свои собственные романтические истории о любви и приключениях, опубликовав в результате три книги. В настоящий момент в голове у нее уже складывалась четвертая — Розамунда из Альбиона». Герои ее романов тали воплощением советов матери, а также и собственного представления о человеке, которого она желала бы иметь своим мужем.

Мать ее умерла в ту ночь от чахотки, одной из самых распространенных и неизлечимых болезней. Мег обожала ее и обещала ей, что выйдет замуж за достойного человека, выбор которого одобрила бы ее мама.

Перебирая белье, как учила ее мать, Мег с отвращением вспомнила предложение лорда Уортена. Как он только мог вообразить, что она даст ему согласие, когда он даже не ответил на прямой вызов Монтфорда? Мог ли такой человек защищать ее честь, оберегать и лелеять ее? Ну конечно, нет. Тряхнув локонами и еще раз пообещав мамочке оставаться верной ее заветам, Мег продолжила свое занятие.