Константин Бальмонт и поэзия французского языка/Konstantin Balmont et la poésie de langue française [билингва ru-fr] - Константин Бальмонт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
La beauté/Красота
Je suis belle, ô mortels! comme un rêve de pierre,Et mon sein, où chacun s'est meurtri tour à tour,Est fait pour inspirer au poète un amourEternel et muet ainsi que la matière.
Je trône dans l'azur comme un sphinx incompris;J'unis un cœur de neige à la blancheur des cygnes;Je hais le mouvement qui déplace les lignes,Et jamais je ne pleure et jamais je ne ris.
Les poètes, devant mes grandes attitudes,Que j'ai l'air d'emprunter aux plus fiers monuments,Consumeront leurs jours en d'austères études;
Car j'ai, pour fasciner ces dociles amants,De purs miroirs qui font toutes choses plus belles:Mes yeux, mes larges yeux aux clartés éternelles!
Стройна я, смертные, как греза изваянья,И грудь, что каждого убила в час его,Поэту знать дает любовь — и с ней терзанье,Безгласно-вечное, как вечно вещество.
В лазури я царю как сфинкс непостижимый;Как лебедь бледная, как снег я холодна;Недвижна Красота, черты здесь нерушимы;Не плачу, не смеюсь, — мне смена не нужна.
Поэты пред моим победно-гордым ликомВсе дни свои сожгут в алкании великом,Дух изучающий пребудет век смущен;
Есть у меня для них, послушных, обаянье,Два чистых зеркала, где мир преображен:Глаза, мои глаза — бездонное сиянье.
La géante/Гигантша
Du temps que la Nature en sa verve puissanteConcevait chaque jour des enfants monstrueux,J'eusse aimé vivre auprès d'une jeune géante,Comme aux pieds d'une reine un chat voluptueux.
J'eusse aimé voir son corps fleurir avec son âmeEt grandir librement dans ses terribles jeux;Deviner si son cœur couve une sombre flammeAux humides brouillards qui nagent dans ses yeux;
Parcourir à loisir ses magnifiques formes;Ramper sur le versant de ses genoux énormes,Et parfois en été, quand les soleils malsains,
Lasse, la font s'étendre à travers la campagne,Dormir nonchalamment à l'ombre de ses seins,Comme un hameau paisible au pied d'une montagne.
В оны дни, как природа в капризности дум, вдохновенноКаждый день зачинала чудовищность мощных пород,Полюбил бы я жить возле юной гигантши бессменно,Как у ног королевы ласкательно-вкрадчивый кот.
Я любил бы глядеть, как с душой ее плоть расцветаетИ свободно растет в ужасающих играх ее;Заглянув, угадать, что за мрачное пламя блистаетВ этих влажных глазах, где, как дымка, встает забытье.
Пробегать на досуге всю пышность ее очертаний,Проползать по уклону ее исполинских колен,А порой в летний зной, в час, как солнце дурманом дыханий
На равнину повергнет ее, точно взятую в плен, —Я в тени ее пышных грудей задремал бы, мечтая,Как у склона горы деревушка ютится глухая.
Le balcon/Балкон
Mère des souvenirs, maîtresse des maîtresses,O toi, tous mes plaisirs! ô toi, tous mes devoirs!Tu te rappelleras la beauté des caresses,La douceur du foyer et le charme des soirs,Mère des souvenirs, maîtresse des maîtresses!
Les soirs illuminés par l'ardeur du charbon,Et les soirs au balcon, voilés de vapeurs roses.Que ton sein m'était doux! que ton cœur m'était bon!Nous avons dit souvent d'impérissables chosesLes soirs illuminés par l'ardeur du charbon.
Que les soleils sont beaux dans les chaudes soirées!Que l'espace est profond! que le cœur est puissant!En me penchant vers toi, reine des adorées,Je croyais respirer le parfum de ton sang.Que les soleils sont beaux dans les chaudes soirées!
La nuit s'épaissisait ainsi qu'une cloison,Et mes yeux dans le noir devinaient tes prunelles,Et je buvais ton souffle, ô douceur! ô poison!Et tes pieds s'endormaient dans mes mains fraternelles.La nuit s'épaississait ainsi qu'une cloison.
Je sais l'art d'évoquer les minutes heureuses,Et revis mon passé blotti dans tes genoux.Car à quoi bon chercher tes beautés langoureusesAilleurs qu'en ton cher corps et qu'en ton cœur si doux?Je sais l'art d'évoquer les minutes heureuses!
Ces serments, ces parfums, ces baisers infinis,Renaîtront-ils d'un gouffre interdit à nos sondes,Comme montent au ciel les soleils rajeunisAprès s'être lavés au fond des mers profondes?Ô serments! ô parfums! ô baisers infinis!
Мать воспоминаний, нежная из нежных,Все мои восторги! Весь призыв мечты!Ты воспомнишь чары ласк и снов безбрежных,Прелесть вечеров и кроткой темноты.Мать воспоминаний, нежная из нежных.
Вечера при свете угля золотого,Вечер на балконе, розоватый дым.Нежность этой груди! существа родного!Незабвенность слов, чей смысл неистребим,В вечера при свете угля золотого.
Как красиво солнце вечером согретым.Как глубоко небо! В сердце сколько струн!О, царица нежных, озаренный светом,Кровь твою вдыхал я, весь с тобой и юн.Как красиво солнце вечером согретым.
Ночь вокруг сгущалась дымною стеною,Я во тьме твои угадывал зрачки,Пил твое дыханье, ты владела мною,Ног твоих касался братскостью руки.Ночь вокруг сгущалась дымною стеною.
Знаю я искусство вызвать миг счастливый,Прошлое я вижу возле ног твоих.Где ж искать я буду неги горделивой,Как не в этом теле, в чарах ласк твоих?Знаю я искусство вызвать миг счастливый.
Эти благовонья, клятвы, поцелуи,Суждено ль им встать из бездн, запретных нам,Как восходят солнца, скрывшись на ночь в струи,Ликом освеженным вновь светить морям?— Эти благовонья, клятвы, поцелуи!
Le jeu/Игра
Dans des fauteuils fanés des courtisanes vieilles,Pâles, le sourcil peint, l'œil câlin et fatal,Minaudant, et faisant de leurs maigres oreillesTomber un cliquetis de pierre et de métal;
Autour des verts tapis des visages sans lèvre,Des lèvres sans couleur, des mâchoires sans dent,Et des doigts convulsés d'une infernale fièvre,Fouillant la poche vide ou le sein palpitant;
Sous de sales plafonds un rang de pâles lustresEt d'énormes quinquets projetant leurs lueursSur des fronts ténébreux de poètes illustresQui viennent gaspiller leurs sanglantes sueurs;
Voilà le noir tableau qu'en un rêve nocturneJe vis se dérouler sous mon œil clairvoyant.Moi-même, dans un coin de l'antre taciturne,Je me vis accoudé, froid, muet, enviant,
Enviant de ces gens la passion tenace,De ces vieilles putains la funèbre gaieté,Et tous gaillardement trafiquant à ma face,L'un de son vieil honneur, l'autre de sa beauté!
Et mon cœur s'effraya d'envier maint pauvre hommeCourant avec ferveur à l'abîme béant,Et qui, soûl de son sang, préférerait en sommeLa douleur à la mort et l'enfer au néant!
Кокетки старые на креслах полинялых:Румяна на щеках, ужимкам нет числа:В ушах завядших стук металла и стекла;Печать фатальности во взоре глаз усталых.
О, сколько лиц без губ — и десен без зубов,Над зеленью стола склонилось с болью сладкой!О, сколько тощих рук, сведенных лихорадкой,Карман давно пустой обшаривают вновь!
Под темным потолком засаленных кинкетовИ канделябров ряд бросает тусклый светНа лица мрачные прославленных поэтов,Успевших промотать работу лучших лет.
Вот греза адская, приснившаяся живоБольной душе моей в бессонный час ночной.Я сам сижу в углу берлоги молчаливой,На стол облокотясь, холодный и немой…
Сижу, завидуя застывшею душоюВеселью мрачному, упорству их страстей,Им всем, торгующим так нагло предо мною —Тот честью старою, та красотой своей!
И ужаснулся я, почувствовав желаньеСтоять подобно им на роковом краюОтверстой пропасти — и все-таки страданьеПредпочитать концу — и ад небытию!..
Les litanies de Satan [6]/Молебствие Сатане
Ô toi, le plus savant et le plus beau des Anges,Dieu trahi par le sort et privé de louanges,
Ô Satan, prends pitié de ma longue misère!
Ô Prince de l'exil, а qui l'on a fait tort,Et qui, vaincu, toujours te redresses plus fort,
Ô Satan, prends pitié de ma longue misère!
Toi qui sais tout, grand roi des choses souterraines,Guérisseur familier des angoisses humaines,
Ô Satan, prends pitié de ma longue misère!
Toi qui, même aux lépreux, aux parias maudits,Enseignes par l'amour le goût du Paradis,
О Satan, prends pitié de ma longue misère!<…>Toi qui fais au proscrit ce regard calme et hautQui damne tout un peuple autour d'un échafaud,
Ô Satan, prends pitié de ma longue misère!
Toi qui sais en quels coins des terres envieusesLe Dieu jaloux cacha les pierres précieuses,
Ô Satan, prends pitié de ma longue misère!
Toi dont l'œil clair connaît les profonds arsenauxOù dort enseveli le peuple des métaux,
Ô Satan, prends pitié de ma longue misère!<…>Bâton des exilés, lampe des inventeurs,Confesseur des pendus et des conspirateurs,
Ô Satan, prends pitié de ma longue misère!
Père adoptif de ceux qu'en sa noire colèreDu paradis terrestre a chassés Dieu le Père,
Ô Satan, prends pitié de ma longue misère!
О лучший между сил, царящих в Небесах,Обиженный Судьбой и нищий в похвалах.
Склонись, о Сатана, склонись к моим страданьям
О ты, кто в черный миг неправдой побежден,В паденьи не убит, из праха возрожден.
Внемли, о Сатана, внемли моим рыданьям.
Всего подземного властитель, брат и друг,Целитель опытный людских исконных мук.
Склонись, о Сатана, склонись к моим страданьям.
Ты прокаженному, отверженцу, рабуУказываешь Рай, ведешь их на борьбу
Внемли, о Сатана, внемли моим рыданьям.
Ты можешь освятить позорный эшафот,И заклеймить кругом толпящийся народ.
Склонись, о Сатана, склонись к моим страданьям.
Ты, чей глубокий взор измерил глубь Небес,Ты, чьей рукой раскрыт огромный мир завес.
Внемли, о Сатана, внемли моим рыданьям.
Ты, жезл изгнанников, ты, жаждущих родник,Ты, всех повешенных, казненных духовник.
Склонись, о Сатана, склонись к моим страданьям.
Усыновитель тех, на ком скорбей венец,Кого от райских нег отринул Бог Отец.
Внемли, о Сатана, внемли моим рыданьям.
Prière/Молитва Сатане [7]
