Психоаналитические идеи и философские размышления - Валерий Лейбин

Весьма показательно, что социологи и психиатры XIX столетия именовали свою эпоху «нервной», отличающейся эпидемиями самоубийств, широким использованием наркотиков, небывалым ранее переутомлением нервной системы человека. Французский социолог Э. Дюркгейм, написавший в 1897 г. исследование о самоубийствах, констатировал нарастающую волну различного рода психических аномалий, объединяющихся под общим названием «неврастения». Он характеризовал это положение как патологическое, свидетельствующее о наличии в современном ему обществе некой «коллективной болезни». «Неврастения, – подчеркивал Э. Дюркгейм, – это почва, на которой могут зародиться самые различные наклонности» (Дюркгейм, 1912, с. 61). Самоубийства же «являются именно одной из тех форм, в которых передается наша коллективная болезнь» (там же, с. 5).

Аналогичные симптомы психических аномалий в XIX столетии отмечались многими социологами и психиатрами. Большинство из них особо подчеркивали то обстоятельство, что распространение наркомании и алкоголизма свидетельствует о психическом переутомлении, внутренних надрывах, душевных расстройствах личности. Фактически, ученые и врачи того периода акцентировали внимание на тех же проблемах, что и современные западные социологи и психиатры. Причем уже в то время отдельные исследователи приходили, в отличие от нынешних сторонников «технического» объяснения причин возникновения и распространения психических аномалий, к выводу, в соответствии с которым эти причины самым тесным образом связаны с социально-экономической жизнью существующего общества. «Ясно до очевидности, – подчеркивал И. К. Хмелевский, – что стремление к употреблению возбуждающих, опьяняющих и наркотизирующих веществ обусловливается какими-то глубокими социально-экономическими причинами, действующими специфическим образом на человеческую психику и вызывающими непреодолимую, не считающуюся ни с какими посторонними соображениями потребность в искусственном возбуждении. Алкоголизм и наркомания, будучи источником вырождения, служат в то же время показателем того факта, что нервная система современного человека потеряла устойчивость и равновесие и что отправление обычных житейских функций для большинства людей становится невозможным без помощи искусственных возбудителей» (Хмелевский, 1899, с. 11).

Читая эти строки, невольно забываешь о том, что речь идет о XIX в. Причем диагноз «коллективной болезни», причины которой лежат, по выражению, И. К. Хмелевского, «в самой сущности современного экономического строя, повсеместной конкуренции и ее законах» (там же, с. 13), настолько точен, что он ставит под сомнение научную обоснованность рассуждений и выводов современных западных теоретиков, пытающихся объяснить рост психических аномалий исключительно с точки зрения интенсивного развития науки и техники.

Если шаг за шагом погружаться в дебри истории, то обнаруживается поразительная картина. Оказывается, что и XVIII столетие имеет не меньшее право быть названным «нервным веком», чем XIX и XX в. Врачи того периода тоже сетовали на широкое распространение душевных, психических расстройств. Так, французский врач Ф. Пинель, одним из первых организовавший в конце XVIII столетия специальные больницы для душевнобольных, с горечью отмечал, что «судьба человеческого рода покажется плачевной, если вообразить, сколь часты случаи душевных заболеваний» (Пинель, 1899, с. 154).

Только ли в XVIII в. врачи столкнулись с массовыми психическими расстройствами и душевными болезнями? Их наличие отмечалось еще в древнем мире. В частности, основоположник античной медицины Гиппократ не только наблюдал случаи психических заболеваний, но и стремился поставить их лечение на научную для того времени основу. Отвергая божественные причины возникновения психических болезней, он подчеркивал, что «нисколько не божественное, а нечто человеческое видится мне в этом деле» (Гиппократ, 1936, с. 497).

В истории развития человечества известны случаи эпидемий психических заболеваний в древнем мире. По свидетельству мыслителей далекого прошлого, в греческом городе Абдере во время преставления трагедии «Андромеда» произошло массовое безумие. Под влиянием летнего зноя и в результате воздействия трагедии на зрителей многие из них впали в невменяемое состояние и, не помня себя, декламировали стихи о Персее и Андромеде. После окончания представления еще долгое время наблюдалось массовое безумие, которое прекратилось лишь с наступлением зимы. Подобная эпидемия безумия наблюдалась и в другом греческом городе. Она охватила в основном молодых девушек, многие из которых расстались с жизнью, покончили с собой, повесившись.

По свидетельству Маркелла Сидского, в древние времена в Греции свирепствовали также так называемые эпидемии «волкочеловечия», когда больные выли, подобно волкам, лаяли, подобно собакам, и скитались ночью по кладбищам, полям и лесам (см.: Бутковский, 1834, с. III).

Примеры эпидемии психических заболеваний встречаются и в классической мифологии. До наших дней дошли описания того, как три дочери тиринфского царя Прэта внезапно оказались подверженными психическому расстройству. Лизиппа, Финнойя и Ифианасса покинули родительский дом и стали бродить по лугам, заявив, что они превратились в коров. Через некоторое время эти девушки оказались центром психической эпидемии: к ним присоединились многие женщины из Тиринфа и Аргоса. Согласно преданию, это безумство было приостановлено, и все три дочери царя Прэта обрели здравый рассудок. Их лекарем был пастух-прорицатель Меламп, который то ли напоил больных отваром черемицы, то ли посоветовал юношам гнать всех женщин прутьями до города Сикиона, что они и сделали. В награду за это исцеление Прэт сочетал браком Мелампа с одной из своих дочерей и отдал ему третью часть своего государства (Каннабих, с. 25).

Итак, психические болезни и человеческое безумие не являются достоянием лишь XX столетия. Во все времена существовали люди с расстроенной психикой. Многие из тех факторов, которые рассматриваются сегодня в качестве патогенных, были не менее значимыми, ведущими к душевным надломам человека и в прошлом.

Современные зарубежные социологи и психиатры сетуют, например, на эмоциональное оскудение человеческого общения, толкающее людей к использованию галлюциногенов и других наркотических средств, вызывающих духовную опустошенность и психические срывы. Однако жалобы на эмоциональное оскудение наблюдались и в прошлом, причем они были не менее громкими и тревожными, чем в настоящее время (см.: Кон, 1974). Болезнь «шока от столкновения с будущим», характеризующаяся, по мнению О. Тоффлера, тем, что современный человек находится в состоянии ошеломленности и утраты ориентации от происходящих перемен, имела место, вероятно, не меньшее значение и для первобытных людей. По крайней мере, добывание и использование огня в далеком прошлом было не менее ошеломляющим для примитивного человека и сулило не менее, а, быть может, даже более тревожное будущее, чем открытие и использование атомной энергии современным человеком. И если в предшествующие эпохи аналогичные беспокойства, страхи, душевные волнения не характеризовались в качестве психического заболевания, что имеет место в современном, цивилизованном мире, то это происходило только потому, что этим состояниям душевной и психической надломленности человека давалось другое название, будь то «дьявол», «бес», «нечистая сила» или какой-либо «злой дух», который вносил смятение и священный трепет в человеческую душу. Как справедливо отмечал в свое время английский философ Т. Гоббс, «то свидетельство, что в ранней церкви было много одержимых бесами и мало сумасшедших и других больных странными болезнями, между тем как в наше время мы слышим о сумасшедших и многих из них видим, но мало слышим об одержимых бесами, происходит от изменения не природы, а имен» (Гоббс, 1956, с. 616).

Необходимо иметь в виду, что статистика эпидемического распространения психических болезней на Западе основывается на такой психиатрической практике, когда в разряд психических больных зачисляются не только лица, характеризующиеся явными психическими расстройствами, но и все те, чье поведение классифицируется как «ненормальное», отклоняющееся от установленных в обществе моральных норм, этических предписаний, социально-политических регламентации. Контингент психически больных в этом случае оказывается настолько обширным, что он может охватить практически всех людей, которые не приемлют жизненные ценности и установки существующего общества. Если учесть широкую практику в психиатрии причислять к психически больным всех тех, кто обращается к врачу с жалобами на душевную подавленность и угнетенность без проявления отчетливых признаков психического расстройства, то становится понятным, почему статистика фиксирует катастрофический рост психических болезней.