Московский процесс (Часть 1) - Владимир Буковский

Другая, не менее тяжкая проблема состояла в том, что доллар все время падал, обесценивая эту «форму интернациональной солидарности», — чертовы капиталисты никак не могли побороть свою инфляцию! Вот ведь закавыка: с одной стороны, вся цель работы в том и состоит, чтобы ослабить капитализм, а с другой — сами же и пострадали от его слабостей. Как тут быть? Выход, однако, нашелся, тогдашний глава международного отдела ЦК Анатолий Добрынин (тот самый, что в бытность свою послом СССР в США снискал себе в американских либеральных кругах славу прозападного, просвещенного деятеля, с которым можно «делать бизнес»), просто предложил перевести все расчеты на более надежную валюту — инвалютный рубль. Так и поступили, определив в качестве советского взноса 13,5 млн. инвалютных рублей и в том году, и на следующий, когда не менее «прозападный» Валентин Фалин сменил своего просвещенного коллегу на посту главы международного отдела. Под конец, однако, тревога за доллар отошла на задний план, восточноевропейские братишки разбежались кто куда, и на последний, 1990 год Госбанк СССР выделил все 22 миллиона в зелененьких. Как видим, длительное пребывание в западных столицах не снижало революционного пыла, а надвигающийся крах империи не ослаблял чувства интернациональной солидарности. Это тем более любопытно, если учесть, что решения во всех случаях принимало политбюро во главе с самым прозападным, либеральным и прагматичным генеральным секретарем ЦК, с которым Запад когда-либо «делал бизнес». Единственное, что попытались сделать эти «либералы», — это спрятать концы в воду, беспокоясь, как бы их нелегальный экспорт валюты в соседние страны не всплыл ненароком и не подорвал веру Запада в «гласность» и «перестройку».

К тому времени получение западных кредитов стало основной заботой кремлевских «реформаторов», а слишком много разговоров о том, куда идут эти деньги, процветанию бизнеса способствовать не могло. И они попытались заменить прямую контрабанду валюты более тонкими способами финансирования через «фирмы друзей». Предложение обсуждалось в политбюро, изучалось международным отделом ЦК, обсуждалось с клиентами, но было отвергнуто. Как докладывал по этому поводу в ЦК Анатолий Добрынин:

Возможность перевода помощи в каналы торговых отношений с контролируемыми братскими партиями фирмами в нынешних условиях применима фактически к чрезвычайно ограниченному числу партий.

Многие фирмы, контролируемые компартиями, экономически слабые, с ограниченными связями и возможностями торговли, есть даже убыточные. Фирмы лишь некоторых братских партий — французской, греческой, кипрской, португальской — в состоянии с ощутимой для них выгодой развивать сотрудничество с советскими внешнеторговыми организациями. Процент выручки, отчисляемый фирмами в бюджет партии, как правило, весьма невелик — от 1 до 5 % от прибылей или заключенных контрактов.

Финансовая деятельность контролируемых или принадлежащих компартиям фирм и предприятий находится под жестким контролем налоговых и финансовых органов соответ-ствующих стран. Более или менее значительные отчисления этих предприятий в партийную кассу могут стать предметом постоянных спекуляции буржуазных средств массовой информации. Не отрицая в принципе возможность получения помощи по каналам торговых организаций, товарищи из братских партии считают «этот путь менее конспиративным и таящим в себе много опасностей» (Г. Плиссонье, ФКП).

Партии, на протяжении длительного периода регулярно получающие помощь из Международного фонда помощи левым рабочим организациям, рассчитывают на сохранение этой формы солидарности с ними. Для некоторых из них, в первую очередь нелегальных, помощь из фонда — единственный источник финансирования их деятельности, для других — весьма важная составная расходов на нужды организационной, политической, идеологической работы (в т. ч. издания и распространения газет и другой печатной продукции).

Прекращение поступлений из Международного фонда явилось бы для большинства партий-получателей невосполнимой потерей, которая неизбежно и крайне отрицательно сказалась бы на всей их деятельности. Даже партии, располагающие собственными предприятиями, торговыми, посредническими фирмами, окажутся, в случае прекращения поступлении из Международного фонда, перед необходимостью свертывания, по крайней мере, некоторых важных форм работы, что повлечет за собой снижение их политического веса и влияния, сокращение возможностей воздействия на общественные и политические процессы, развивающиеся в их странах.

В настоящее время ни братские партии, ни советские внешнеторговые организации не готовы к переводу оказания финансовой помощи во внешнеторговые каналы. Для большин-ства партий это просто неприемлемо из-за отсутствия у них предприятий и торговых фирм. Но в получении финансовой помощи партии нуждаются, как никогда.

Словом, клиенты уперлись и не захотели сменить свою революционную романтику на прозаические заботы торговца. В Москве, однако, не успокоились: на следующий год все повторилось заново — и обсуждения, и доклады в ЦК, на этот раз Фалина, и решение. Даже аргументация повторилась, только теперь мы узнаем более подробно, на что же расходовались эти деньги:

Средства, получаемые из этого Фонда, партии расходуют по своему усмотрению на основные виды партийно-политической работы (деятельность ЦК, оплата освобожденных партработников, издание печатных органов, аренда залов, избирательные кампании и т. п.).

Руководство братских партий высоко ценит эту форму солидарности с ними, считая, что ее невозможно заменить никакими другими видами помощи. Об этом недавно вновь говорил Г. Плиссонье (Французская КП), подчеркнувший, что получение помощи из Фонда ни в коей мере не ущемляет самостоятельности компартий в определении своих позиций по любым политическим вопросам. В то же время прекращение этой помощи или ее сокращение нанесло бы большой ущерб политической работе партии, в особенности, в связи с общенациональными мероприятиями (выборы, съезды, конференции), требующими значительных затрат.

Так и не удалось Москве оторвать от своих братских грудей этих коммунистических сосунков и перевести их на «социалистический принцип хозрасчета», хотя попытки делались практически каждый год. Даже в 91-м, за полгода до краха, продолжались встречи все с тем же Г. Плиссонье, членом ЦК французской компартии, и обсуждение «соображений по развитию деловых связей с КПСС и предложений по торгово-экономическим связям по линии фирм друзей».

Нетрудно посчитать, что только с 1969 года и только в этой форме «интернациональной солидарности» французская компартия, например, получила никак не меньше 44 млн. долларов, компартия США — миллионов эдак 35, а итальянская — и того больше. Всего же, с 1969 года считая, Москва раздала своим братьям порядка 400 млн. долларов, и это не учитывая иные формы финансирования. Суммы немалые.

Неужто они совсем не интересуют ни налоговые, ни финансовые власти, ни банки западных стран? Ведь это большей частью западные же деньги, брошенные на спасение очередного кремлевского «голубя» от кремлевских «ястребов» (или «реформаторов» от «консерваторов», в зависимости от периода), возмещения которых теперь требуют, да еще с процентами, у нищих народов бывшего СССР. То есть деньги, вами же, капиталистами, выброшенные на спасение мировой коммунистической системы. Ну и получали бы теперь свои долги со своих коммунистов. Разве не проще, не справедливей? Тем более что с нищей России их уже никогда и не получить.

Нет, не хотят — понимают, что при таком расследовании не одни коммунисты окажутся на скамье подсудимых.

3. «Фирмы друзей»

Как бы ни прибеднялись «партии-получатели», помощь из Москвы, поступавшая «по линии фирм друзей», была, тем не менее, существенной добавкой к их бюджетам. К сожалению, я не располагаю достаточным материалом, который позволил бы восстановить всю картину этой деятельности, однако и имеющихся примеров вполне хватает для оценки ее масштабов.

По-видимому, одной из первых западных компартий, усвоивших «социалистический принцип самоокупаемости», была итальянская, в то время крупнейшая и самая влиятельная в Европе. Просматривая списки клиентов Международного фонда, я с беспокойством заметил, что итальянские товарищи совершенно исчезли из них к концу 70-х, хотя вначале они эти списки возглавляли, получая в 1969 году аж 3,7 миллиона на полгода. «Вот бедняги, — подумал я, — наверное, пострадали за свою честность и принципиальность, отказавшись поступиться своей верой в „коммунизм с человеческим лицом“, и Москва безжалостно лишила их братской помощи».

И правда, итальянские товарищи демонстрировали в то время чудеса героизма: отмежевались от Москвы в вопросе прав человека, осудили советское вторжение в Афганистан, поддержали польскую «Солидарность», а мы, циники, ничему не верили, считая это просто маневрами. Признаться, на мгновение мне даже стало стыдно за свой цинизм. Увы, напрасно я переживал: итальянская компартия не собиралась гибнуть от избытка честности. Напротив, ее контакты с Москвой заметно углубились — политбюро даже приняло специальное постановление «Об усилении работы с Итальянской компартией», а чуть раньше, в октябре 1979 года, они, видимо, утрясли и свои финансовые отношения. Во всяком случае, утрясали, согласно следующему документу: