Разгадка 1937 года - Юрий Емельянов

В-третьих, есть основания считать, что не все репрессированные были невиновными людьми, как это следовало из сообщений комиссии по реабилитации. В своей книге «Сталинские репрессии. Великая ложь XX века» Дмитрий Лысков сообщил, что за 15 месяцев работы комиссия по реабилитации пересмотрела 1 002 617 уголовных дел репрессивного характера на 1586104 человек. Комментируя этот факт, Д. Лысков писал: «Темпы пересмотра и реабилитации поистине фантастические, полтора миллиона реабилитировано за 15 месяцев работы комиссии, по 67 тысяч дел в месяц, более чем по две тысячи в день. Масштабы реабилитации заставляют усомниться, проводились ли вообще по этим делам судебные заседания. Рассмотрение в течение года такого объема дел парализовало бы всю судебную систему СССР. А если вопросы рассматривались списочно, в административном порядке, о каком возрождении уважения к конституционным нормам может идти речь?»

Неясность вопроса о вине репрессированных привела к появлению точки зрения о том, что большая часть их были виновны. Утверждали, что репрессии 1937 года были справедливым возмездием тем, кто в предшествующие десятилетия допустил беззакония. Говорили и о том, что репрессии были необходимым профилактическим мероприятием, так как способствовали ликвидации тех, кто мог бы оказаться предателем Родины в годы грядущей войны.

В результате оказались запутанными важнейшие вопросы: кто, сколько и за что были репрессированы в 1937–1938 годах? Никто не пытался разобраться, были ли виновные среди репрессированных, а, если это так, то в чем была их вина и сколько было виноватых.

Туманные и противоречивые объяснения предлагались в ответ на вопрос: зачем нужны были массовые репрессии? Ведь они происходили во время подъема экономики, а не в период кризиса, когда могли быть социальные волнения или иные проявления массового недовольства, в период мира в стране, а не в ходе гражданской войны. Не было ясных ответов и на вопрос: каким образом принятие новой Конституции СССР и проведение первых в истории страны всеобщих, тайных, прямых и равных выборов сочетались с осуществлением широкомасштабных репрессий?

Однако между сторонниками противоборствующих лагерей было согласие относительно того, кто развязал репрессии. И те, кто осуждал репрессии, и те, кто их оправдывал и даже в значительной степени одобрял, единодушно объявляли Сталина главным инициатором и организатором репрессий 1937 года. Правда, одни объявляли Сталина палачом «лучших людей страны», а другие — спасителем от «пятой колонны».

С одной стороны, в своем докладе на XX съезде Хрущев возложил основную вину на Сталина, сказав: «Всё решал Сталин. Он сам был Главным Прокурором во всех этих делах. Сталин не только соглашался на все эти аресты, он сам, по своей инициативе, давал распоряжения об аресте». С другой стороны, утверждая, что в ходе репрессий 1937 года было посажено и казнено немало вредных людей, Вадим Кожинов вынес слова «сталинские репрессии» в заглавие своей книги (Вадим Кожинов. «Правда сталинских репрессий»).

Благодаря такому единодушию понятия «сталинские репрессии» и «сталинские лагеря» стали такими же расхожими понятиями, как и «37-й год». Однако, с одной стороны, было неясно, почему Сталин, который к 1937 году одержал победы над всеми своими политическими противниками, окруженный почти всеобщим обожанием, вдруг решил осуществить массовые политические репрессии. С другой стороны, сам масштаб репрессий заставлял усомниться в том, мог ли Сталин физически давать распоряжения или хотя бы согласие на аресты и казни такого количества людей.

Удивительным образом, несмотря на очевидные искажения истины, а также нелепости и логические нестыковки, многие люди продолжали твердить о «1937 годе» и «сталинских репрессиях» как о хорошо известных и доказанных предметах. На самом же деле события 75-летней давности остались для многих людей запутанной и неразрешенной загадкой.

Между тем за последние годы появилось немало исследований, в которых на добротной документальной основе раскрыты многие стороны тех событий. На основе недавно вновь введенных в научный оборот архивных данных Юрий Жуков, Дмитрий Лысков, Леонид Наумов, Михаил Тумшис, Александр Папчинский и другие историки представили убедительные свидетельства, которые полностью разбивают расхожие представления о 1937 годе. В их книгах содержатся уникальные сведения о событиях 1937–1938 годов, приведены многочисленные цитаты из документов и протоколов заседаний, множество количественных данных о числе репрессированных. Ныне ясно, что без этих исследований, особенно без книги Жукова «Иной Сталин», невозможно правильно понять события тех лет.

Всемерное распространение сведений и выводов, которые изложены вышеназванными и другими авторами, позволяет по-иному рассмотреть историю 1937 года, и автор данной книги попытался соединить вместе многое из того, что было сказано в их произведениях.

В то же время эти авторы, сосредоточившись на установлении подлинных фактов 1937 года, зачастую обходили вниманием события предыдущих лет советской истории, хотя истоки указанных событий вели к первым годам Октябрьской революции и даже предреволюционной истории. Как правило, не касались они и тех изменений, которые происходили в социальном составе партии, уровне образования ее членов, их трудовом опыте, а также различий между членами партии в зависимости от их партийного стажа. Между тем эти обстоятельства играли существенную роль в событиях 1937 года.

К тому же, как правило, эти исследователи не затрагивали вопросы марксистско-ленинской теории. Хотели этого авторы или нет, но они продемонстрировали несерьезное отношение к марксистско-ленинской теории, сложившееся у многих советских людей в последние годы советской власти. К этому времени многие авторы книг, которые должны были пропагандировать это учение, делали это неглубоко, поверхностно и формально. А поэтому изучение марксизма-ленинизма для многих представлялось ненужным и довольно скучным занятием. Слова о значении марксистско-ленинской теории превратились в пустые ритуальные формулы, свидетельствующие скорее о желании доказать свою лояльность Коммунистической партии и существующему строю.

Между тем, игнорируя значение марксистско-ленинской теории для формирования политики партии, невозможно понять советскую историю, включая события 1937 года. Конфликты, которые привели к событиям 1937 года, были облечены в форму острых дискуссий по идейно-теоретическим вопросам. Вопрос об уровне идейно-теоретической подготовки членов партии обсуждался не раз на съездах партии и оказался в центре внимания февральско-мартовского (1937 г.) пленума ЦК.

Но дело не только в «форме». Марксистско-ленинская теория играла роль не религиозного ритуала, а средства познания окружающей действительности и являлась, по словам Ленина, «руководством к действию». Отнюдь не формальным. Марксизм-ленинизм служил его сторонникам действенным инструментом революционного преобразования общества. Поэтому для Сталина, который играл одну из главных ролей в тех событиях, вопросы маркскистско-ленинской теории, плохое владение этой теорией членами партии, особенно руководящими, имела не формальное, а весьма существенное значение. Считать, что Сталин постоянно прибегал к марксистско-ленинским теоретическим положениям, сетовал по поводу незнания марксизма-ленинизма руководящими деятелями партии лишь для того, чтобы прикрыть свои политические маневры, значит ничего не понять ни в деятельности Сталина, ни в событиях 1937–1938 годов.

Лишь обратив внимание на многие существенные стороны предшествующей истории Советской страны, Коммунистической партии, а также на вопросы теории в политической борьбе тех лет можно приблизиться к разгадке событий 1937 года.

Глава 1

Миф о грубом и капризном деспоте

Поскольку в центре дискуссий о событиях 1937 года неизменно встает фигура Сталина, с него и следует начать раскрытие загадки. Поскольку же события 1937 года представлялись чудовищно абсурдными и многие не могли найти им разумных объяснений, то уже на XX съезде КПСС Хрущев истолковал их дурными качествами Сталина, который изображался то как грубый и капризный деспот, то как маниакальный параноик.

Разоблачая «культ личности», доказывая неправомерность преувеличения роли личности в истории, Хрущев описал советскую историю таким образом, что получалось, будто лишь по воле Сталина в стране творились всевозможные безобразия. Вспоминая свои первые впечатления от доклада Хрущева на XX съезде, председатель Госплана Н. К. Байбаков писал, что докладчик создавал новый «культ — только уже „антивождя“».

Хотя доклад Хрущева на закрытом заседании XX съезда КПСС был озаглавлен «О культе личности и его последствиях», обсуждение теоретического вопроса о «культе личности» в нем было сведено к минимуму. Зато в докладе было много сказано об отрицательных свойствах характера Сталина. Хрущев приводил многочисленные примеры того, как они стали причиной репрессий 30-х годов.