Время надежд (Книга 1) - Игорь Русый

- А что такое счастье? - подняла голову Леночка. - И вообще жизнь?

- Жизнь? - сразу откликнулся Шубин. - Элементарно... С точки зрения физики все живое является открытыми системами. Ну, значит, действует лишь в постоянном обмене веществ. Как говорят, без обеда не попляшешь.

- И я? - испуганным голосом произнесла Марго. - Тоже открытая система?.. - она засмеялась. - Нет, лучше догадывайтесь, что буду играть.

Присев к роялю, она слегка тронула клавиши. Мягкие, робкие звуки наполнили гостиную. Что-то знакомое и полузабытое, солнечное, - так бывало в детстве, если утром за городом выбегал на опушку леса, - чудилось Андрею в этих звуках. Он улыбнулся, радуясь возникшему чувству... И вдруг ураган неистово-мрачных аккордов смял эти радостные звуки. Как будто гремел уже марш победы... И снова пробились те начальные звуки. Неистовый ураган ломал их как что-то живое, трепетное, и оно восставало против стихии.

Неожиданным глиссандо Марго смешала все звуки так, что рояль будто охнул, жалобно простонал.

- Угадали?

- Это превосходно, - сказал Невзоров.

- А что? - воскликнула Марго. - Что играла? Не угадали!.. Так вы же темные люди. К этой музыке Бетховен дал эпиграф: "Я схвачу старуху-судьбу за горло и сломаю ее".

- Но играла как? - заметила Леночка. - Очень быстрый темп...

- А теперь вальс, - крикнула Марго. - И приглашают дамы!

Андрею вдруг захотелось, чтобы его пригласила танцевать Леночка. И та действительно встала, как бы спрашивая его глазами: "Я верно угадала?"

Но в дверях появилась нянька.

- Успеете еще напрыгаться. Пирог-то остынет.

- Ну-у, - вздохнула Марго.

Стол был накрыт в соседней комнате. Андрей увидел громадный с золотисто-розовой аппетитной корочкой пирог и вокруг тарелочки с ломтиками балыка, маринованными грибами, зеленью салатов, красной икрой.

- Ух ты! - восхищенно проговорил Шубин. - Сила... Это да!

IV

Оставалось пять минут до третьего звонка. На перроне усилилась толкотня. Все громко разговаривали, перебивая друг друга. Около Андрея толстяк в белом костюме сонно моргал глазами, а жена его торопливо говорила, чтобы не ел зеленых фруктов, не купался в холодной воде.

- Бе-ерегись! - кричали носильщики.

- Эскимо!..

- Пирожки горячие!

В этой сутолоке Андрей увидел Марго. Она была теперь в узком зеленом платье. И когда поворачивалась, разглядывая людей, то в глубоком, чуть ли не до пояса вырезе мелькала загорелая кожа спины. Андрей окликнул ее, замахал рукой.

- Ну вот, - подбегая, сказала она. - Думала, что не успею... А тебе идет военная форма. Даже стал интереснее.

Глаза Марго, обведенные широкими мазками синей туши, будто занимали половину лица, губы выделялись кричащим пятном.

- Что ты с собой сделала? - удивленно проговорил Андрей.

- А что?

- Сережку позлить еще хочешь?

- Ну да! - засмеялась она. - И в метро тетка одна рычала: "Эту молодежь надо пороть..." А где он?

- Ушел папирос купить.

Пассажиры оборачивались, глядели на Марго. Сонный толстяк вдруг очнулся. Но жена подтолкнула его:

- Иди, Ванечка. Иди в купе!

- Иду, - вздохнул он.

- Но как ты гостей бросила? - спросил Андрей.

- Михал Михалыч и Невзоров еще выясняют, каким бывает счастье. И я решила погулять. Только не думай, что из-за вас.

- Понятно, - улыбнулся Андрей. - Слушай, а этот Невзоров, что?..

- Любовь до гроба, - она лукаво наморщила нос. - И за год уже третья! Но как только лучше узнают мой характер, сразу женятся на других. А главное, бывают счастливы. Все, наверное, ценится в сравнении. И мне тоже приятно делать счастливыми людей.

- Кто поймет вас, женщин, - засмеялся Андрей.

- Никто! - быстро ответила Марго. - Мы сами себя редко понимаем. Но это ужасный секрет.

- Напишу тебе письмо, ладно? - сказал Андрей.

Марго помолчала, щуря глаза, точно вокзальная суета раздражала ее.

- Твоя мама будет жить совсем одна? Пиши ей чаще... Я вот не помню свою. Помню, что дарила мне большие коробки конфет. И все. Как-то нашла старые письма. У нее был другой. Понимаешь? Отец знал это, но все равно любил. Знал и любил! Даже теперь всегда отвозит цветы на могилу. А я не могу этого понять!

Андрей был удивлен тем, как внезапно изменился учнее голос.

- Возьму и правда выйду замуж! - глаза ее озорно сверкнули. - Отец рассказывал, что в Индийском океане есть остров Тимор, и на нем... Вот на нем, когда женщина изменяет мужу, такого мужчину секут публично розгами. Здорово, да?

- Да-а, - неуверенно качнул головой Андрей.

- И справедливо! Если мужчины захватили право выбирать себе жен, то и расплачиваться за ошибки должны. Справедливо?

- Граждане, садитесь, - торопил усатый проводник. - Две минуты осталось. Не распрощаются, будто навек едут...

- Где Сережка? - оглянулся Андрей.

К вагону быстро шагал тот самый худой, высокий старик профессор, которого видели на аллейке сада. За плечами у него висел тугой рюкзак. Следом шел Волков.

- Ну, сейчас едем, - проговорил Сергей, без удивления глядя на Марго и, казалось, озабоченный лишь тем, как рассовать папиросы.

- Тебе понравилась Леночка? - вдруг потускневшим голосом спросила она у Андрея. И странным был ее взгляд: точно действительно сейчас не знала, что происходит в ней самой.

- Танцует хорошо, - уклончиво заметил Андрей. - Сережка, и этот профессор едет...

- Откапывать неандертальцев, - усмехнулся Волков - Через полминуты тронемся.

- Ни пуха ни пера, - сказала Марго.

- К черту, к черту, - буркнул он и следом за профессором вошел в вагон.

Андрей вскочил на подножку, когда уже заскрипели колеса.

- Вы пишите! - крикнула Марго.

В тамбуре вагона, глядя, как медленно уплывают за окном фонари, Волков сказал:

- Поехали. Всё...

- Балда, видимо, не я, а ты, - сказал Андрей. - И то, что принимаешь за легкомыслие... это гораздо сложнее.

- Чепуха, - ответил Волков. - Размалевалась, будто кукла. Сложности выдумывают, чтобы оправдать глупость.

- Ты думаешь?

- Кто и как думает, неважно, - сказал Волков. - Важно, как поступают.

Они пошли в свое купе. Там раскладывали постели широкоплечий парень в белой косоворотке и его пухленькая, миловидная жена.

Достав из чемодана халатик, она вопросительно глянула на мужа.

- Идем покурим, - сказал Андрею Волков.

В коридоре вагона толстяк с сонными глазами, почесывая журналом щеку, пояснял другому пассажиру:

- Любопытная статья. Американцев проблема секса волнует. Дискуссии целые у них об этом. Ха-ха...

И джаз герлс в моде. А? Девушки там себя показывают...

- Куда жены-то глядят? - сказал другой.

- Проблема. Жена вроде строгой диеты, когда и заглянуть в меню острых блюд не разрешается.

Стоявший у открытого окна профессор обернулся: