Рассказы - Генри Олди

Год они прожили вместе. Она оказалась хрупкой, нежной и совершенно неприспособленной для лесной жизни. Ему приходилось расчищать ей дорогу в буреломах, следить за ямами и топкими местами, защищать ее от падающих деревьев и бешеных слонов, с которыми лучше было не связываться…

Однажды на нее кинулся бродячий тигр и успел разбить лапой боковое зеркальце. К этой травме прибавилась большая вмятина в боку, потому что разъяренный «линкольн» раздавил полосатую кошку о ее корпус – ЕЕ корпус, а не кошкин! – и долго еще ездил и ездил по кровавому месиву, ревом сирены оповещая притихший лес о случившемся.

Потом он успокоился и выпустил боковые манипуляторы, расчленившие останки зверя и утащившие куски в бак – для переработки в топливо.

Кстати, в этом заключалась еще одна проблема совместной жизни, о которой старый «линкольн», идеально приспособленный для автономности, даже и не подозревал. Маломощных солнечных батарей «тойоты» едва хватало на три-четыре часа езды без заправки, а среда ее бака не могла питаться любой клетчаткой – ей требовались особо изысканные, редкие блюда.

Два раза ему удавалось подкрадываться к человеческим поселениям и угонять микротрактора – он с презрением относился к их бессмысленному существованию и вовсе не возражал против того, чтобы попользоваться ворованным топливом и частями их корявых тел. На третий раз по нему начали стрелять из базуки, и он поспешил убраться, предчувствуя недоброе.

Раньше он не хотел вызывать недовольства двуногих. Не для того старый «линкольн» сбегал из города, чтобы и здесь вести напряженную борьбу за существование. Он хотел покоя, и нашел его, и если бы не голубая капризная «тойота»… Может быть, это и называется «любовь»?..

…В то утро ему очень не хотелось отпускать ее одну. Смутное предчувствие толкалось внутри, мотор барахлил, перегорела лампа правого поворота – и после ее ухода он долго лежал в логове, грустно ворча и покачивая угловой антенной.

К вечеру она не вернулась. А еще через час он услышал далекие выстрелы и эхо залпа ракетных базук.

Он несся так, как не ездил никогда в жизни – не обращая внимания на рытвины, подминая кустарник, разрывая цепкие объятия лиан… и все равно он опоздал.

Она скорчилась на дымящейся, выгоревшей земле, внутренности ее были разворочены прямым попаданием, и лишь неожиданно включившийся приемник хрипло наигрывал какую-то легкомысленную песенку. Стоя за огромным баньяном, он следил за людьми, ходившими вокруг ее тела, фотографировавшими друг друга, перезаряжавшими свое оружие; и чувствовал, как что-то страшное, незнакомое и требовательное поднимается в нем. Может быть, это и называется – «ненависть»?..

Человек медленно шел по тропинке, с наслаждением вдыхая влажный воздух джунглей. Он возвращался домой после прогулки по лесу. Человек давно не был в родных местах, и сейчас, после двух лет отсутствия, ему было приятно заново вспоминать заросшие тропинки, поляны и крутобокие валуны. Все это время он жил в Нью-Кашмире со своей семьей, и вот, наконец, смог получить отпуск и снова вернуться в родные места.

Человек раздвинул кусты и, выйдя на поляну, резко остановился, ощутив на себе чей-то взгляд. Он быстро огляделся, держа ружье наготове, но никого не увидел. Все так же щебетали птицы в ветвях деревьев, все так же журчал неподалеку ручей. Все было спокойно.

«Показалось», – подумал человек, на всякий случай снимая ружье с предохранителя. Он пересек поляну и вновь углубился в джунгли. Человек старался думать о чем-нибудь другом, но неопределенная тревога не покидала его. Поминутно оглядываясь, он время от времени ощущал на себе все тот же тяжелый взгляд, и ему мерещилось глухое отдаленное ворчание.

Человек почти выбежал на открытое место, отошел метров на тридцать от зеленой стены и только тогда перевел дух, опускаясь на землю.

«Совсем нервы ни к черту стали, – думал человек, – так скоро и до привидений дойти можно…» Потом он немного посидел, пододвинул ружье, еще разок глянул на джунгли – и увидел мчащийся на него огромный автомобиль. Больше он не видел ничего.

…Человек сидел на диване спиной к окну, глядя невидящими глазами на висевший на стене темный финский ковер, и думал о своем. Так прошло полчаса.

Вывел его из этого состояния какой-то странный звук. Человек очнулся и внимательно осмотрел комнату, но ничего особенного не обнаружил. Звук повторился. Будто сломалось дерево… Человек глянул в окно, но там было темно.

Человек опустился обратно на диван, вытер холодный пот со лба и достал сигарету. Скрипнула дверь, и человек с ужасом уставился на нее. Вошла жена.

– Что случилось? – спросила она. – Почему ты не спишь?

– Ничего, – ответил человек. – Сейчас выйду покурю… Иди ложись.

Он вышел во двор и прислонился спиной к стене дома. Чиркая спичкой, он заметил пролом в изгороди и массивную тень, неподвижно замершую напротив. Два желтых луча ослепили вскрикнувшего человека, и послышалось рычание мотора.

В доме закричала женщина.

…Женщина лежала неподвижно, мужчина все тянулся к валявшемуся на земле ружью, всякий раз отдергивая руку, когда рубчатое колесо проезжало рядом.

Старый «линкольн» медлил. Он ездил по кругу, держа беспомощных людей в центре, он заново смыкал этот бессмысленный, бесконечный круг, и ему было скучно. Скучно и плохо.

Боль от утраты не отпускала его, и с каждым новым убийством она становилась злее, острее, требуя новых смертей, а те в свою очередь…

Он еще немного помедлил, а потом круто развернулся и поехал в сторону джунглей, разрывая порочный круг, устало волоча проколотую левую заднюю шину, чувствуя ноющие пробоины, чувствуя собственную старость.

Он не видел, как мужчина все-таки дотянулся до ружья, и веселый солнечный зайчик отразился от капота удалявшейся машины.

Зайчик лазерного прицела.

«Может быть, это и называется – смерть?» – успел подумать старый «линкольн».

Скидка на талант

– Простите, ради бога, вы не хотите продать душу? А купить? Жаль. Я бы мог со скидкой…

Нет, нет, ничего, я уже ухожу. Ухожу, унося в памяти честный и прямой ответ на честный и прямой вопрос. Это такая редкость в наши дни, битком набитые гнусными намеками на душевное равновесие, на посещение психоаналитиков… Не считая, разумеется, вульгарностей, достойных притона, но никак не светской беседы, а также попыток нанесения телесных повреждений разной степени. Ужасный век, ужасные сердца…

Вы знаете, ваше иронически-легкомысленное «Ламца – дрица – оп – ца – ца» разительно контрастирует с умным взглядом серо-голубых глаз из-под бифокальных очков в дорогой оправе. Я не слишком многословен?.. И отодвиньте ваш бокал, я вполне кредитоспособен. Кто протянул руку? Я протянул руку? Вполне возможно, но уж никак не за вашим бокалом, кстати, полупустым, а желая исключительно представиться…