Тайная страсть Гойи - Екатерина Лесина

Макс поморщился.

— Конечно, детки были не рады новой мамочке… Более того, настолько не рады, что пришлось отправить всех за границу, вроде как образование получать приличное. Ну а молодожены зажили, не знаю уж, как счастливо, но почти два десятка лет они протянули…

— Это много.

— Много, а потом детки вернулись. Сынка папаша устроил на фирму, вроде как собирался передавать ему дела. Дочери… одна флорист, вторая — дизайнер. А по факту обе сидели на родительской шее. И потому, когда этой шеи не стало, случился скандал.

— А он сам умер?

Алинка не знала, жаль ли ей этого незнакомого человека или все же нет.

— Вроде бы как сердце не выдержало… Конечно, детишки попробовали обвинить вдову в убийстве, а заодно уж завещание оспорить, но ничего не вышло. Судились долго и пришли к мировому соглашению. Вдова поделилась наследством, а они — сняли претензии… И вроде как зажили вместе большой и недружной семьей. И жили так, пока вдове не вздумалось привести в дом любовника… Это я о твоем бывшем.

— Я поняла.

Алинка тоже старалась смотреть исключительно на дорогу.

Деревья. Кусты. Изредка дома, еще реже машины. Особняк находился не просто за городом, а на приличном расстоянии от города. Почему? Если дом не был куплен, а строился, как сказал Макс, участка поближе не нашлось? Сомнительно. И значит, нарочно выбирали такой… Но зачем?

— Конечно, детишкам такой поворот не по нраву пришелся. А с другой стороны, Марина — женщина в самом соку, только-только сороковник разменяла.

— Сколько?

— Сорок четыре ей исполнилось, Алинка… А ты что думала?

— Стасик сказал, что она…

— Замечательная женщина, в которую он с первого взгляда влюбился? Ну-ну… Алиночка, твой бывший — засранец, любить он в принципе не способен, а в Маринке нашел ее состояние, вот и все… Ладно, выглядела она очень даже, только сорок лет — это сорок лет и есть.

И подмигнул Алинке, как когда-то.

— На деле дамочка просто прикупила себе молоденького любовника, и в доме он жил на положении комнатной собачонки. Хочет хозяйка — пнет, захочет — приласкает… В общем, всерьез его никто не воспринимал. А у него нервы сдавать стали, у Марины-то характер был не сахарный, отыгрывалась за все годы примерного замужества, и все даже ждали, когда разрыв грянет.

О ссорах Стасик не рассказывал. И о капризах, и о том, как все было на самом деле. Собачонка? Он, с его самолюбием, с его непоколебимой уверенностью в собственном превосходстве — и в роли игрушки?

— Накануне ее смерти они поссорились. И если верить Гошке, хотя верить ему надо с оглядкою, уж больно пристрастен в данном вопросе, ссора эта отличалась от прочих. Раньше только Маринка орала на любовника, а тут оба отличились. Стасик даже обозвал дорогую невесту старой коровой. Как понимаешь, этого она бы не простила…

Алина, подумав, согласилась.

— Наследники было обрадовались, сама понимаешь… А утром нашли тело. — Макс сделал паузу, впрочем, надолго его не хватило. — И вот что любопытно: из всех способов самоубийства Марина выбрала не то чтобы самый изощренный, но тоже непростой. Нажралась красок… А у нее от супруга целая аптечка осталась. И пистолет имелся. И нож, если вены резать, нервные дамочки очень любят вены резать. А вот она — красок решила откушать. Что самое интересное, краски выбрала ядовитые, которые с мышьяком и медью. И так прилично сожрала, а потом прилегла на кушеточку… В общем, нашли ее только утром.

Особняк уже показался издали. Он стоял на вершине холма, и дорога желтою лентой тянулась к кованым воротам.

— Ну и возникли вопросы. С чего это вдруг она решила самоубиться? Она изрядно напилась после ссоры. Гошка вообще утверждает, что вдовушка попивала, особенно на ночь глядя, а напившись, засыпала глубоко и крепко. А тут вот в мастерскую потянуло. За отравой. При том что мастерская эта располагалась в отдельном строении. А ночью дождь шел. Не самое удачное время для прогулок, но вот… И главное, почему краски? Да в таком количестве. Твой бывший утверждает, что краски сам готовит, по старинным рецептам, а потому это нормально, что часть из них ядовиты. И что Марина об этом прекрасно знала, твердит…

Ворота раскрылись, едва они подъехали, и было в этом что-то жуткое, заставившее Алину вздрогнуть. Она тут же укорила себя за глупость: никакой мистики, обычная электроника. За воротами следили, вот и все. И охране велено было машину пропустить.

— А охрана… — встрепенулась Алина.

Если охрана была, а подобное место сложно представить себе вовсе без охраны, то должна была что-то видеть. И не только видеть. Вон, за машиной Максовой сразу две камеры повернулись.

— Правильно мыслишь, малинка. Охрана была, но в дом ее не пускают. Блажь хозяйская. Перед смертью супруг Маринки параноиком стал, двоих сразу к женушке приставил, чтоб не загуляла… В общем, как только избавилась она от опеки, так сразу охрану из дома выставила. И наблюдение убрала.

Машина катила по широкой дорожке. Аллее.

За аллеей — газон зеленый, ровный, словно ненастоящий. Дальше кусты какие-то виднеются, деревья. Парк? В принципе, почему бы и нет? Алинка глазела по сторонам, забыв про стеснение. Когда еще ей доведется побывать в месте, столь поразительно похожем на декорацию к историческому фильму?

Макс остановился перед домом.

Да каким домом! Дворцом из белого камня. Два крыла, и каждое увенчано декоративною башенкой. Центральное строение о трех этажах щедро украшено лепниной. И колонны здесь смотрятся уместно, как и парадная лестница с низкими ступенями.

Гостей ждали.

— А теперь сделай вид, что ты дура обыкновенная, непроходимая, — сказал Макс и открыл дверцу. Выбрался он первым, закричал: — Гошик! Сколько лет, сколько зим! А ты не изменился… Алинка, это Егор, я про него тебе рассказывал.

Он обнял невзрачного мужчину в сером костюмчике. По виду Гошки сложно было сказать, сколько ему лет, такие люди как-то очень быстро старились, а потом, состарившись, застывали в этом состоянии на годы и десятилетия. Так что ему, сутуловатому, хрупкому даже, могло быть и двадцать пять, и сорок пять, и даже за пятьдесят.

— А это моя невестушка. — Макс распахнул дверцу и подал руку. — Алинкой звать. Как услышала, куда я еду, тоже захотела.

Алина с трудом выбралась из машины. Она не привыкла ходить на каблуках, которые выше десяти сантиметров. И теперь, покачиваясь и почти повиснув на Максе, чувствовала себя истинной дурой. Даже притворяться не надо.

Гошкин взгляд, неожиданно цепкий, колючий, скользнул по Алине, задержавшись и на блузочке кружевной, полупрозрачной, и на юбочке, и на треклятых туфлях.

— Рад знакомству, — сказал он и руку поцеловал. Губы у Гошки оказались сухими, и само прикосновение их было неприятно. Но Алинка старательно улыбнулась.

— У вас та-а-акой дом. — Она жеманно растягивала слова, подражая старшеклассницам, и ресницами хлопала, надеясь, что с этих ресниц не вся тушь облетела.

— К сожалению, не совсем у меня…

— Да?! А Максик сказал, что у ва-а-ас…

Макс терпеть не мог, когда его называли Максиком или, хуже того, Масиком, и теперь скривился. Ничего, потерпит. Это, можно сказать, маленькая Алинкина месть за его представление.

— Гошенька, маму только похоронили, а ты уже девок сюда тащишь? — из дома вышла девушка в легком наряде темно-лилового колера. Длинное платье свободного кроя подчеркивало изящество незнакомки, стройность ее фигуры и белизну кожи. — Правда, вкус твой… Впрочем, твой вкус всегда оставлял желать лучшего.

— Варвара, знакомься, это мой старый друг, Макс. И его невеста…

Варвара фыркнула.

— Это моя младшая сестрица. Не обращайте внимания, в ней скопилось столько яду, что Варвара просто физически не способна удержать его в себе.

Варвара была красива особой классической красотой, и, пожалуй, Стасику бы понравилась… Да, он любил таких вот красавиц, холодных и со стервинкой. И мимо Варвары не прошел бы… Или прошел? Он ведь благоразумная сволочь, он понимал, что этот роман способен разрушить его планы.

— Ты полагаешь, что сейчас время для гостей? Ты забыл, в каком положении мы оказались?! — В голосе Варвары прорезались истеричные ноты.

— Варька, помолчи! Макс тут ненадолго.

— Мы вас не стесним, — заверил Макс. — Линка, поглянь, какое платье… Тебе такое пошить надо, ты вообще у меня богиней будешь. — И в довершение он не нашел ничего лучше, кроме как шлепнуть Алину по попе. Она взвизгнула и отскочила, едва не сверзнувшись с лестницы. Спасибо, Егор успел подхватить…

Макс заржал.

Варвара скривилась.

— Идем. — Гошка удержал Алинину руку на своем локте. — На самом деле Варька незлая. Характер у нее, конечно, не сахарный, да еще все на нервах. Стас ведет себя так, будто бы уже стал хозяином в доме. Варьку это бесит. Женька не лучше.