Синий махаон - Владимир Мурзин

Но и в детском саду я ни на минуту не забывал о вчерашнем происшествии.

А днём налетела гроза, ураган ломал деревья. Небо непрерывно полосовали молнии, а мне чудились зигзаги на крыльях сатурнии. Ливень перешёл в град, и детей увели в комнаты на противоположной стороне дома, так как градины грозили разбить окна. Стоял грохот от града, от грома, от ветра, от сорванных с крыши листов железа.

А когда всё стихло и нас отпустили домой, возвращаться пришлось по толстому слою града, стёкла в окнах были разбиты, на деревьях не было ни одного листочка, ни одной завязи. Было очень холодно. Деревья в тот год цвели и распускались вторично, но яблоки поспеть не успели.

Придя домой, я со страхом открыл коробку и выпустил бабочку в окно.

Впоследствии я много раз ловил сатурний, но буря больше не повторялась ни разу. Теперь-то я думаю, что наш гость просто знал прогноз погоды.

Голубые молнии

Мой внук как-то спросил меня:

 — А какие самые большие-пребольшие бабочки?

 — Вот такие,— и я отмерил на его ручонке целую у пядь.

— А мы поймаем такую?

— Может быть, и поймаем, если когда-нибудь попадём с тобой в Бразилию, Африку или Новую Гвинею.

— А это далеко — Бразилия?

— Очень далеко. На другом конце Земли, в Америке.

— А какие там бабочки?

— Там, пожалуй, самые красивые бабочки. Помнишь, я показывал тебе бабочку морфо?

— Это такая большущая, синяя-пресиняя, совсем фиолетовая?

— Да, ты прав, она переливается разными цветами. Посмотришь с одной стороны, она зелёная и как будто светится, чуть наклонишь — она уже синяя, а ещё повернёшь — почти фиолетовая. И блестит, как ёлочный шар. Летает она высоко-высоко, у самых верхушек деревьев.

— Вот бы нам на ёлку такую,— сказал внук.

— Ёлку такими бабочками не украшали, а вот когда-то давно английская королева стала украшать такими бабочками свою причёску.

Когда на балу придворные дамы увидели в её волосах такое чудо, сверкавшее ярче самых драгоценных сапфиров, они чуть не лопнули от зависти. Где достать такую роскошь?

Вскоре стало известно, что этих бабочек привозят из Бразилии. Ходили слухи, что живут они в тех местах, где добывают сапфиры, синие драгоценные камни. Потому и бабочки такие синие.

— А они от камней синие?

— Нет, конечно. Я же рассказывал тебе, что у них чешуйки на крыльях особые: они отражают синие лучи, как зеркальца. Поплыли в Бразилию заказы на чудесных бабочек. И в Бразилии появился новый промысел — охота за летающими сапфирами.

Спрос на бабочек морфо в Европе был так велик, что целые деревни в Бразилии жили охотой на этих бабочек. Появилось множество перекупщиков, которые покупали их за бесценок и с огромной выгодой перепродавали в Европу. Крыльями бабочек украшали даже подносы.

Бабочка морфо менелай. Бабочки морфо живут в тропических лесах Южной и Центральной Америки от Мексики до Аргентины. Многие из них отличаются металлически синими или зелеными крыльями.

Много рассказов сохранилось про ловцов морфо. Вот послушай.

Один из охотников жил лет сто тому назад или больше в глухой деревушке, которая стояла на берегу мелкого протока Амазонки.

В деревушке было всего лишь несколько хижин, они стояли на высоких сваях. В период разлива вода в протоке настолько поднималась, что плескалась у порога. Стены хижин делались из расщеплённых стволов пальм, а крыши из пальмовых листьев. Кругом был тропический лес, прорезанный тропинками. Они вели на десятки миль в глубь леса, где располагались такие же хижины.

В нескольких местах тропинки пересекались с более широкими просеками и дорогами, ведущими к кофейным плантациям.

Ловца бабочек звали дон Хуан Марипоза. Почему «дон» — никто не знал. Хижина его была самая бедная, и мало вероятно, что он был обучен грамоте. А «Марипоза» было его прозвищем, потому что «марипоза» по-испански «бабочка». И никто лучше его не знал, где отыскать какую-нибудь редчайшую морфо. К нему-то и приезжал скупщик-испанец, когда к концу октября вода в протоке спадала и течение становилось не таким быстрым. К этому времени Хуан успевал наловить достаточное количество морфо. И хотя, как уже говорилось, грамоту он не разумел, зато точно знал названия всех разновидностей морфо, живущих в округе. Наверное, от скупщика.

Узкие тенистые дорожки в густом лесу были прибежищем огромных синих со свинцовым отблеском морфо Менелая. Неторопливо взмахивая гигантскими крыльями, изредка появлялись самки. У них синева крыльев была припрятана в широкой чёрной с пятнами кайме. А самцы — те даже в полумраке лесного коридора горели, как сапфиры.

Но совсем фантастические видения готовили широкие дороги. Хуан в душе был романтиком, и, подходя к такой дороге, он каждый раз с замиранием сердца ждал вспышки ослепительно синего луча, который посылал чуть не за полкилометра ни с чем не сравнимый морфо ретенор.

Крылья морфо вбирали в себя весь солнечный свет, а затем щедро разбрасывали его по округе в переливах зелёного, синего и фиолетового. В такие моменты Хуан забывал, что там, в небе, на огромной высоте, летает его заработок. Морфо ретенор не спускался ниже десяти метров, и казалось, поймать бабочку невозможно. Но не для Хуана.

Самое удобное место — перекрёсток двух широких дорог. Здесь пересекаются пути «синих солнц», как называл про себя ретеноров Хуан.

Здесь они появляются чаще.

Хуан отступает в тень огромного дерева масарандуба, со ствола которого свисают лохмотья красноватой коры. На конец двухметрового удилища он привязывает пойманного в лесной чаще морфо Менелая с развёрнутыми крыльями и выставляет конец удилища на солнце. Теперь ни один ретенор не пролетит мимо. То ли синие сигналы от крыльев Менелая вызывают любопытство, то ли он, ретенор, принимает их за сигналы соперника, вторгшегося на его территорию,— неизвестно. Но он бросается вниз, пикирует на голубую приманку, и взмах сачка Хуана прерывает полёт. Охота требует терпения и ловкости. Вспугнутая неудачным взмахом сачка, бабочка вернётся не скоро.

Чтобы найти оранжево-коричневую морфо гекубу, приходится проделывать путь в несколько километров. Нужно встать затемно, чтобы попасть на край кофейной плантации с первыми лучами солнца.

Здесь у самых вершин высоченных деревьев летали морфо гекубы. Они гонялись друг за другом или парили в душном воздухе без единого взмаха крыльев. Огромные, как птицы, самые большие из всех морфо. Охотнику приходилось рассчитывать на везение — лишь в редчайших случаях бабочки спускались достаточно низко, и их можно было поймать.

Тропическая заря коротка, а с восходом солнца гекубы исчезали совсем. Нередко охотник оставался без добычи.

Но на смену гекубам появлялись другие морфо. Они были меньше размером, но очень яркие. Хуан называл их «голубыми молниями» за зеркально-голубые вспышки или «зеркальцами» за серебряный блеск крыльев. Эти бабочки летали значительно быстрее других и были почти неуловимы.

Таков был мир Хуана. С самого утра ходил он по зелёному лабиринту в поисках морфо. Днём суховатая лепёшка была его единственной пищей. Домой Хуан возвращался к вечеру. В быстро наступающих сумерках ему иногда попадалась перламутровая морфо, любительница лесной тени и вечернего полумрака. Её беловатые крылья, казалось, сделаны из жемчуга.

Конечно, на лесных дорогах и просеках, вдоль ручьёв с ненадёжными мостиками летало множество других бабочек. Многие из них по красоте могли соперничать с морфо. Но для Хуана существовали только бабочки морфо.

Его приводило в восторг не только зеркальное сияние их крыльев, но и способность мгновенно исчезать, едва бабочка садилась на ствол дерева. У всех морфо нижняя сторона крыльев коричневая, с серебристыми полосками и иногда с чёрными кольцами — «глазами». Переход от голубого сияния к полной невидимости всегда происходил неожиданно. Сев на дерево, бабочка пропадала, и это казалось Хуану сверхъестественным.

Вся скромная жизнь Хуана Марипозы проходила среди морфо, и эти бабочки были единственной его отрадой.

В период дождей и разливов, особенно в марте и апреле, когда вода плескалась почти у порога, охота на морфо была невозможна.

Эти месяцы были самыми тоскливыми. Но вот ливни становились реже, протоки мелели, и можно было идти в лес, Хуан оживал, радуясь встречам с морфо.

К концу сухого сезона появлялся скупщик, чтобы забрать голубое богатство и отдать Хуану гроши. И хотя охотнику нужны были деньги и жил он впроголодь, Хуан с тревогой ждал этих дней. Вместе с бабочками он отдавал часть своей души.

Сколько интересного узнали бы мы о жизни этих бабочек, если бы Хуан умел писать!

Зубастые бабочки