Уроки рисования. Повесть - Александр Миронов

Начался урок. Анна Павловна, учительница зоологии, женщина лет двадцати семи, высокая, грузная и меланхоличная, даже как будто сонная. Глаза глубоко посажены в глазницах и какие-то бесцветные, вернее, как помнится, они были серыми, но как будто бы под какой-то пеленой, как у спящей птицы.

В школе её прозывали Тритоном. То ли из-за предмета, который она вела; то ли из-за отрешенного, как замороженного, вида во время уроков, к тому же она имела привычку снимать с ног туфли, и обтянутые капроном большие ступни ног медленно, как лапы земноводного, шевелились под столом. То ли это прозвище отражало её внушительный вес, конечно, три тонны надо понимать не в буквальном смысле, но когда она двигалась по школе, то деревянный пол под ней прогибался и скрипел. Не выглядывая из класса, можно было догадаться, кто прошёл по коридору. Так или иначе, но прозвище, на мой взгляд, дали ей меткое.

Анна Павловна вошла в класс. Не дожидаясь, когда мы утихнем, кивнула головой на приветствие, которое мы выразили коллективным вставанием, и села за учительский стол. Раскрыла классный журнал и учебник. Она не приглашала к доске добровольцев, а вызывала сама. Пробегая глазами по журналу, учительница отыскивала нужную ей фамилию, в то же время, снимая с ног туфли. Не изменила она своей привычке и на этот раз.

– О-бу-хов, – прочитала Анна Павловна по слогам.

Класс облегченно вздохнул, а вызванный неохотно поднялся. Его подталкивали сзади и в шутку подбадривали: давай, давай!..

К уроку зоологии не все относились добросовестно, считали этот предмет не столь важным что ли, и на уроке больше отсиживали, точнее, отыгрывали его, кто во что: в города, в «морской бой», и даже в карты. Но зато во время ответа кого-либо активность в классе возрастала. Со всех сторон к отвечающему сыпались подсказки, и порой даже целые предложения из учебника.

Толя Обухов был не вредным, безобидным пацаном, с ним можно было водиться, и из-за золотухи глуховат, в ушах у него постоянно были ватные тампоны, или по-теперешнему – бируши. По этой причине попадал он во всякие нелепые случаи на уроках. Почти всё, что ему подсказывали во время ответов у доски, пролетало мимо его ушей, и Толька напряженно крутил рыжей головой, ловя звуковые сигналы. Иногда, улавливая одну подсказку, он лепил её с другой, отчего получался каламбур, который веселил весь класс.

Этого ожидали и на сей раз.

Толя, выходя из-за парты, уже крутил головой, как бы настраивая лопухи на звуковые волны. И останавливался на середине между первой партой и классной доской, а то и ближе к партам.

Получив вопрос от Анны Павловны, он, как великомученик, болезненно поморщился и зачесал затылок. Произнося:

– Пресмыкающие… Пресмыкающие… это… животные, которые… которые… Анька! Ну, што там? – Толя тянулся к девочке, сидевшей за первой партой, к уху приложив ладонь, сложенную раковиной.

Лицо его вытянулось.

Аня добросовестно вычитывала из учебника нужный ответ, а он не слышал:

– Пресмыкающие… млекопитающие… летающие. Ну, што там?

Класс погружался в змеиное шипение.

– Ящерицы при опасности отделяют хвосты… – шептала Аня.

Толя смело повторял:

– Ящерицы поедают кусты!

– Да не кусты! Хвосты от-де-ля-ют, глухня!

Аня приподнимается и дергает себя за косу. Толя понимает и поправляется.

– Пресмыкающие при опасности, это… прячут головы под хвосты.

Толе ответ нравится, и он победно поворачивает голову к преподавателю. Вид у Анны Павловны непроницаемый, отсутствующий. Но это не означает, что она не оценит ответ ученика. И Толя это знает, у него уже есть одна двойка, и потому он старается вытянуть на трояк.

– В класс пресмыкающих входят эти… Анька?

– Ящерицы, хамелеоны, вараны, – шепчет девочка.

Толя поворачивался к классу то одним ухом, то другим и, уловив информацию, вновь выдавал:

– К ним в класс входят, эти… э-э ящерицы, бараны…

Класс содрогается от нового приступа смеха, только уже громкого. Анна Павловна поднимает голову и внимательно смотрит на отвечающего.

– Так в какой класс входят бараны? – спрашивает она.

– Так, э-э, в этот… – чешет за ухом Толя.

Анна Павловна соглашается с ним и кивает головой.

– Оно и видно. В шестой «б».

Толя, поняв, что ляпнул что-то не то, тушуется, краснеет.

– Толька! За твой ответ даже Карла Маркс и Фридрих Энгельс побледнели! – вдруг раздается звонкий голос Олега Баранцева. – Ты глянь!

Толька заворачивает голову в сторону вверх, а вместе с ним устремляют взоры и остальные тридцать пар глаз.

Я метнул взгляд на портреты и обмер: ни фига себе!.. Вот это фокус!..

Я, наверное, побледнел не меньше этих портретов и обхватил голову руками.

Из оцепенения меня вывел звонкий шлепок голой ступни. Анна Павловна выскочила из-за стола и возмущенно, едва ли не голосом Левитана1, спросила:

– Это что такое?!. – при этом притопнула ногой.

Класс хохотнул и тут же притих. Анна Павловна, опомнившись, вернулась к столу, ногой достала из-под него туфли и обулась.

– Спрашиваю, кто это сделал?

Её глаза, вечно окутанные туманной поволокой, казалось, вспыхнули, рассыпая искры. Взгляда этого никто не выдерживал, и потому все сидели, опустив головы.

Учительница с полминуты терпеливо выждала, потом скомандовала:

– Встать!

Класс, захлопав откидными крышками парт, дружно поднялся.

– Не-ет, это вам даром не пройдёт. Я обещаю! – сказала Анна Павловна – До какого вандализма дошли. Кто? – я спрашиваю… До тех пор, пока этот пакос-сник не объявится… я урок не начну! А ты, Обухов, иди, – вспомнила она про ученика.

Толя направился к своей парте.

– Нет, не туда, – остановила его учительница. – За директором! – и указала на двери.

Меня как будто опять кто-то ущипнул.

– Анна Павловна! Не надо д-директора, – проговорил я.

Класс повернулся ко мне.

Олег Баранцев, сидевший, а теперь стоявший сзади, ткнул меня кулаком.

– Молчи! – прошипел он.

Мне не было больно, но его толчок встряхнул меня, я опомнился, и растерялся.

– И что же ты нам хочешь сообщить, Беляев? – спросила мягким голосом Анна Павловна, от которого по спине пробежали мурашки. – Ты их измазал?..

Я тряхнул головой и тут же отрицательно закрутил ею.

Баранцев хохотнул:

– Ну, даёт! Юмористы эти шаржисты! – и добавил: – Враги народа.

Ему от меня не раз доставалось. Он был едва ли ни постоянным героем моих шаржей. Теперь отыгрывается.

Анна Павловна усмехнулась, видимо, соглашаясь с ним.

– Ладно, садитесь, – сказала она классу.

Она вернулась к столу и стала усаживаться – спинка стула под ней надсадно скрипнула.

– Анна Павловна, – подал голос Латыпов, – что-то непонятно. Пусть Беляев объяснит, что всё-таки произошло? Зачем он это?..

Я было сорвался с места. Я только что сел, точнее упал, как подкошенный на лавку парты. Но учительница упредила моё намерение.

– Потом разбираться будем, – отмахнулась она. – И так пятнадцать минут потеряли. А ты, Обухов, что у двери застыл? Иди на место, садись.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Ю́рий Бори́сович Левита́н – диктор Всесоюзного радио, Государственного комитета СМ СССР по телевидению и радиовещанию.