Тайны политических убийств - Сергей Утченко

Дело Клодия рассматривалось в сенате в январе 61 г. Было принято решение обратиться к коллегии понтификов для выяснения вопроса о том, имело ли место в данном случае святотатство. Коллегия понтификов дала утвердительный ответ, и сенат поручил консулам подготовить закон о назначении чрезвычайного трибунала для суда над Клодием. Суд состоялся в мае 61 г. Про-сенатские свидетели обрушились на Клодия с обычным в таких случаях набором обвинений в разврате, кровосмесительстве и т. п. Лукулл, например, дошел до того, что обвинил Клодия в связи с его собственной сестрой, которая, кстати сказать, была женой самого Лукулла. Цезарь же, наоборот, заявил, что ему по существу дела ничего неизвестно, а на вопрос о причине развода с женой отвечал, что его жена должна быть выше даже подозрений.

Во время судебного разбирательства толпа на форуме настолько явно выражала свое сочувствие Клодию, что судьи потребовали от консулов вооруженной охраны. Но ее так и не пришлось пустить в ход, ибо, к негодованию и растерянности просенатских деятелей, Клодий был оправдан (31 голосом против 25!). Конечно, после этого немедленно был распущен слух о подкупе судей.

Разбирательство дела Клодия задержало в 61 г. распределение провинций. В результате жеребьевки Цезарь получил Испанию, где он уже был несколько лет назад в качестве квестора. Он стремился немедленно выехать в провинцию, ибо его долги выросли до фантастической суммы — 25 миллионов денариев. Кредиторы угрожали предать его суду и наложить запрет на все его имущество!

С поездкой в Испанию связан анекдот и очередной афоризм, приписываемый Цезарю. Плутарх рассказывает об этом так: «Когда Цеэарь перевалил через Альпы и проезжал мимо бедного городка с крайне немногочисленным варварским населением, его приятели спросили со смехом: «Неужели и здесь есть соревнование из-за должностей, споры о первенстве, раздоры среди знати?» — «Что касается меня, — ответил им Цезарь с полной серьезностью, — то я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме».

В последних числах сентября состоялся пышный двухдневный триумф Помпея. В первый день триумфа в процессии были пронесены две огромные таблицы, на которых были перечислены крупнейшие деяния Помпея: его победы над 22 царями, распространение римских владений до Евфрата, увеличение годового дохода римского государства (благодаря податям с новых провинций) с 50 до 80 миллионов драхм, празднование триумфа за победы во всех трех частях света. За этими двумя таблицами двигались нескончаемым потоком колесницы и мулы, нагруженные военными доспехами, золотом, сокровищами, художественными изделиями, драгоценной утварью, произведениями искусства. На следующий день процессия состояла из «живых трофеев»: сначала были проведены толпы пленных из различных стран, затем шли знатные люди и заложники, среди которых было семь сыновей Митридата, Аристобул с сыном и двумя дочерьми, сын Тиграна, вожди пиратов, албанские и иберийские князья. Наконец окруженный блестящей свитой из своих легатов и трибунов на украшенной жемчугом колеснице следовал сам триумфатор, облаченный в тунику, которую, по преданию, носил еще Александр Македонский.

Но все это было лишь красочным спектаклем в пышных декорациях. Ни сам Помпей, ни его влиятельные противники из сенатской среды не имели на этот счет Никаких иллюзий. Обстановка в сенате была в данное время малоблагоприятной.

В июне 60 г. возвратился из Испании Юлий Цезарь. Он возвратился оттуда богатым человеком, хотя перед своим отъездом был настолько опутан долгами, что кредиторы не хотели выпускать сто из Рима. В Испании он вел удачные военные действия, подчинил непокорные еще Риму племена лузитанов и каллаиков и провел ряд мер в области внутреннего управления: урегулировал отношения между кредиторами и должниками (не забыв при этом и собственных интересов) и добился через сенат отмены податей, ранее наложенных на местное население. Он снова выступил в роли патрона как отдельных лиц, так и некоторых общин. «Совершив эти дела, получившие всеобщее одобрение, — пишет Плутарх, — Цезарь выехал из провинции, где он и сам разбогател и дал возможность обогатиться во время походов своим солдатам, которые провозгласили его императором».

Цезарь вернулся из Испании весьма спешно, не дождавшись даже своего преемника по управлению провинцией. Причина этой спешки заключалась в том, что он решил выставить свою кандидатуру на предстоящих консульских выборах. Однако было одно обстоятельство, которое осложняло вопрос о баллотировке его кандидатуры: Цезарь, поскольку он был провозглашен императором, мог претендовать на триумф, но в этом случае он не имел права вступать в город, считался отсутствующим, а будучи отсутствующим, в свою очередь не имел права выставлять свою кандидатуру на выборах. Стремясь найти выход из этого положения, Цезарь обратился в сенат с просьбой разрешить ему заочно домогаться консульского звания, и так как на сей раз имелись основания рассчитывать на благоприятное отношение многих сенаторов, то неутомимый ревнитель законности и личный враг Цезаря Катон выступил с явно обструкционистской речью, которая продолжалась целый день. Сроки истекали, и больше терять времени было нельзя. Поэтому Цезарь принял решение отказаться от триумфа, получив таким образом возможность войти в город и выставить свою кандидатуру.

Наиболее непримиримая по отношению к кандидатуре Цезаря группа сенаторов во главе с тем же Катоном выдвинула в качестве противовеса кандидатуру Марка Бибула, который уже был коллегой Цезаря по эдилитету и претуре. Их отношения были далеко не дружественными. Кроме того, желая обезвредить Цезаря на будущее время и вместе с тем считая, что он, несомненно, будет избран, сенат еще до выборов принял решение, согласно которому будущим консулам после истечения срока их полномочий назначалось не управление той или иной внеиталийской областью или страной, как это обычно делалось, но лишь наблюдение за лесами и пастбищами. В результате выборов прошли обе кандидатуры — и Цезарь и Бибул, причем кандидаты и их сторонники довольно беззастенчиво занимались покупкой голосов; кстати, ка сей раз не оказался безупречным даже сам Катон.

Незадолго до выборов или вскоре после них возникло обстоятельство, имевшее решающее значение для дальнейшего хода событий: три политических деятеля Рима — Помпей, Цезарь и Красс — заключили тайное соглашение (инициатива которого обычно безоговорочно приписывается Цезарю), соглашение, носящее название первого триумвирата.

Объединение трех политических деятелей Рима было, конечно, не случайным явлением, а диктовалось определенной политической обстановкой. Укажем здесь, наиболее характерные черты этой обстановки, которые позволяют понять, как и почему совпали в данный момент интересы членов триумвирата.

Помпея привела в триумвират крайне «твердолобая» политика сената. Никакой гибкости, никакого учета реальной обстановки, никакой позитивной инициативы. Это была даже не политика наступления, но лишь политика глухой, упорной обороны, проводимая с помощью запретов, интриг, обструкций.

Цезарь — инициатор и организатор первого триумвирата — уже в этот период своей деятельности преследовал вполне определенные цели — цели захвата единоличной, монархической власти. Подобным взглядам не чужды были и сами древние.

Цицерон уверял (но, само собой разумеется, не в период возникновения триумвирата, а уже после смерти Цезаря), что Цезарь долгие годы вынашивал идею захвата царской власти.

Историческое значение первого триумвирата заключалось в том, что он был воплощен.-.гм (в лице трех политических деятелей Рима) консолидации всех антисенатских сил. Таким образом, его возникновение, независимо от тех целей, ради которых он был создан, оказывается чрезвычайно важным и даже переломным моментом в истории Рима I в. до н. э. Если и не правы те, кто считает это событие концом республики и началом монархии, то, во всяком случае, следует с вниманием отнестись к словам Катона, который в свое время говорил, что не столь была страшна для римского государства внутренняя борьба политических группировок и их главарей или даже гражданская война, сколько объединение всех этих сил, союз между ними.

Цезарь безукоризненно выполнял все обязательства, взятые им на себя по отношению к своим коллегам. Союз трех заметно окреп и из тайного соглашения превратился в явный и весьма существенный фактор политической действительности. Теперь становились реальностью и некоторые мероприятия, рассчитанные на ближайшее будущее; в частности, вставал вопрос не только о сохранении уже завоеванных позиций, но и об определенном обеспечении политического положения каждого из членов триумвирата в связи с предстоящими консульскими выборами. Проще всего это можно было сделать при помощи династических браков.