Загадка акваланга - Владимир Безымянный

— Это меня-то заметут? — отчетливо разделяя слова, пренебрежительно сложила полные яркие губы Светлана. — Я в ваших делах посторонняя.

— Не совсем, Светуленька, — ехидно заулыбался Фришман.

— Ну, оформлялась к вам в «Сатурн» рабочей, всего и делов… И Ефим — рабочий. Не знаю, как товарищу ревизору, — она, усмехаясь, покосилась на Даулета, — а вам, господин председатель, раскошеливаться придется. Денежки-то нравилось грести?.. Забыл, как Леня тебя из овощного лотка в хозяева поднял?.. Выбился в люди — так держи марку, — голос Светланы отвердел, налился металлом. — Да ты, мой сладкий, должен был за каждым дворником смотреть, если он в деле, не говоря уж о таком жуке, как Леня. А проморгал — плати. Денег я не дам, — она коротко ударила ладонью по крышке стола так, что откликнулись рюмки и фужеры, потом поднялась, подошла к вмонтированному в стену бару и открыла его. — Вот мое заявление о расторжении трудового договора с «Сатурном», а вот здесь, в: картонной коробочке, — она сунула все вместе Фришману, — круглая печать и угловой штамп кооператива, это Леня оставил… А ты что, мурло, руки распустил, — она секанула ребром ладони запястье Даулета, — уцепился, как за свое!.. Хватит, ребятки, дружить — давайте разбегаться.

— Ты с-смотри, царица болотная! — Сербаев даже слегка побледнел от боли, пот градом катился по его лицу. — Как в койку — так Даулетик, а как деньги вносить — товарищ ревизор?.. Да где у меня деньги?.. Семью хорошо кормил, тебе кольцо дарил. Что оставалось — пропил. Вы же знаете, ребята, — бешеными мутными глазами он обвел сидящих, — что у меня ни копейки за душой. Кончится наша работа, я больше месяца не продержусь. Заглохло с заводом — давайте, как раньше «швейку» гнать. На одних сумках проживем. Вы только внесите за меня, я потом с лихвой рассчитаюсь. С работы возьмете. Все буду отдавать. Себе чтобы только не сдохнуть… И ты, Ефим, не крысься. Как получать — так кооператор, а как отдать — заводчанин. Платить — так всем… Думаете, Даулет пьяница, ничего не понимает?.. Надо еще разобраться, почему у Бориса со зрением так плохо — не заметил сто тысяч у Лени в портфеле… Почему не поинтересовался у банковских?

— Что ты плетешь!.. С какой стати я вдруг полез бы проверять Ленечку?.. Да я в лицо знаю только операционистку Ирку, возил ее на машине в Махамбет. Родственники у нее там. Я тогда еще отбрыкивался, но Ленечка мертвого уговорит. Нужный, мол, человек, пригодится… Вот и пригодилась! Если бы не она, вряд ли мы так быстро узнали, что Ленечка все деньги схапал, — чувствовалось, что Фришман переживает промах и стремится обелить себя перед партнерами. — Я специально вчера подрулил к банку к концу рабочего дня, Дождался. Набор чик косметический, то-се, «как жизнь, лапочка, садись, подвезу». Разомлела, еще бы: на «Волге» прокатиться, музынку послушать, подарочек там… А она и говорит: «Конечно, гребете по сто тысяч, можно и на „Волгах“ разъезжать!»… Я сначала не расшурупал, какую-то чушь сморозил, а потом дошло…

— Лучше бы чуть пораньше дошло, — перебил его Даулет.

— А кто спорит? — уныло согласился Фришман и поспешил переменить тему. — Позавчера, в понедельник, тут повеселее было. Правда, день рождения — не поминки, не в обиду Свете… Хоть наш Ленечка и не явился. Не пришел — плохо, но не смертельно, как мы тогда думали… Может, Матрена его взбеленилась. С нее станется. А Даулетик, набравшись, еще и орал, что Светке надо не тряпку, что со своей благоверной совладать не может, а мужика помоложе да повеселее… Внаглую себя подсовывал. Но Светочка у нас не дура. Твердо усвоила, что переспать — одно, а держаться лучше за такую махину, как Ленечка. А может, ты все-таки знаешь, где твой ненаглядный, а, Светуля? Не похожа ты что-то на индийскую вдову.

— Отцепись, Боря. Тошно слушать. Ты хоть себе самому веришь?

— Себе — да!.. Вот еще Ленечке поверил, на свою голову… Дебил, не мог в портфель заглянуть!

— Может, и повезло тебе, что не сунул нос, — вздохнув, проговорила Светлана.

— Ты на что намекаешь!

— Плохо ты знал Леню… да и остальные тоже. Если ему что мешало на пути — убирал… Четко и грамотно. Опомниться бы не успел, как нырнул бы с ним вместе в такую комбинацию, из которой не выныривают. А так — хоть голова цела…

— Ну-ну, продолжай!

— Когда Леня после банка завез продукты, то предупредил, что мотнется на часок окунуться. Я тогда подумала — в бассейн. Не любил он на солнце жариться… Поэтому и не переживала, когда он к вечеру не вернулся… Это когда вы нахрюкались, как свиньи, и убеждали меня, что это обычные его фокусы… А он уже мертвый был.

— А кто его видал, утопленничка? Ты зубы нам не заговаривай, от своего пая отвертеться хочешь?.. Рано похоронила… и уже с Даулетом в открытую… Не боишься, что воскреснет?

— А мне без разницы, — пьяно воткнулся Сербаев. — Любовь не лужа — достанется и мужу… Хотя, какой он к черту ей муж… У Светки таких… только подолом махни…

У Светланы раздулись ноздри, она явно намеревалась ответить резкостью, но тут коброй вскинулся

Юлеев:

— Хорош базлать! Если Леня сейчас не по дну в Иран марширует, то ему до фени все Светкины шашни… Ухватил куш — и поминай, как звали. Раньше всех почуял, чем здесь пахнет.

— А почему почуял? — Даулет тяжело поднялся во весь рост и склонился к Юлееву. — Твоя подача. Кто гудел: «За производство отвечаю… никто не рюхнется… нарушение технологии никого не колышет…» Вот откуда ветер и подул… И на кой ляд тебя Борька выкопал с этими вшивыми безналичными!.. Таскали потихоньку денежки с «левака», в банк и не заглядывали… А теперь хапанули у государства за так себе двести тысяч! Не помилуют…

— Ты еще километры флизелина казенного посчитай, который вместо обмотки на сумки пошел, — неожиданно поддержала его Светлана, — да на скатерти… Ох, извините, запамятовала… Вы же у нас теперь магнаты! Тут не до сумок… Это так, для отвода глаз. Конечно — зачем запускать свое производство, когда можно гнать ткань цеховикам рулонами? Да еще и зарплату получать за изоляцию деталей… Ух, вы, работящие мои!.. Рокфеллеры мои натруженные!

— Зря ты так, Света… Принесли же черти Леню твоего ко мне на завод! Флизелин ему, технологию… А теперь все честные… А ведь ты, Боря, — Ефим толкнул локтем Фришмана, — вместе с ним уламывал меня! На воровство! Ведь не в магазине приценивались… А когда я предложил комбинацию, при которой государство Не только отдает нам флизелин, но еще и зарплату подбрасывает, так были на седьмом небе, только торговались за каждую копейку… Й ты, Боря, больше всех… как настоящий жид из местечка…

— Ха, люди, посмотрите на эту гниду, — с нарочитым акцентом сказал Фришман. — Тоже мне, ариец нашелся! Или забыл, что фамилию жены носишь? Бывший гражданин Рабинович, или как там тебя?.. Герой-разведчик с двойной фамилией.

— Фамилию взял, а теперь и сам не рад, хоть, обратно паспорт меняй.

— Что, Ефимузика, трудно с новой фамилией за бугор линять? — засмеялся Фришмак. — Хочется шкуру спасти?

— А ты сам не такой?.. Все одним мазаны. Может, кроме Даулета, который впервые в жизни пощупал нормальные деньги и сразу загудел, как ихний хан, или бей — что там у казахов?

— Знать надо, раз у нас живешь… Забыл, как прибалтов и другую торгашню заезжую на базаре размотали? Тебя жалко, тогда не достали… И не было бы ничего, и тюрьмой бы не пахло… Сумки неучтенные — муть. А за казенные деньги — и дом казенный… И не надо меня подковыривать. Сам знаю, что со своими деньгами делать — хочу — трачу, хочу — в землю закопаю. А ты давай, набивай мошну, в зоне пригодится. За такие дела мало не дают… Со слабым здоровьем можно и не дотянуть, — Даулет выпустил пар и шумно уселся.

Обычно непьющий Фришман одним махом опрокинул фужер водки и запил теплой, без газа минеральной водой. Его мутило, но не от спиртного, а от тупой бесполезной грызни.

— Кончайте, ребята. Все замазаны. Надо вместе выпутываться, а не расшушариваться по-крысиному — все равно достанут… Выделишься, Ефимушка — пожалеешь. Я ведь предупреждал, что есть под тебя номер. Ты у нас в руках, и достаточно крепко.

— Это себе оставь. Мне бояться нечего. Можешь хоть сейчас объявить. За то, в чем я виноват, сядем все.

— Может, погодим?.. Давай-ка, отвезу я тебя домой, по пути и переговорим. Тебе же спокойнее — время позднее, а места здесь — ох, сам знаешь. И не забывай, что перечислял ты заводские деньги кооперативу не безвозмездно — за каждые три безналичных тебе откалывался один самый что ни на есть настоящий.

— Барину наше нижайшее за щедрость… Знал, быты, с. кем я только не делюсь! Мне, как говорится, только крохи достаются с господского стола,

— Так договаривались. А. оплату за флизелин, а то, что ты не имел хлопот ни с банками, ни с финотделами, ни с налогами — это ты не берешь в расчет?

— Ну, правильно. Мне только этого, не хватает! — Ефим решительно поднялся.: — Разбирайтесь сами, а я пошел… Доберусь на своих двоих… И, заметьте, вносить ничего не собираюсь. Как-нибудь без меня.