Я сделаю Русь великой. Фэнтези - Владимир Макарченко

– Чей будешь, богатырь, когда с таким нахалом на незнакомцев прешь? – Поинтересовался облаченный в воинские доспехи конник, что ехал во главе обоза на вороном коне. – И много ли вас тута таких храбрых?

– Слыхал про Крива? Так мы из ватаги его. Сколь душ тебе знать незачем. На тебя хватит. Будешь делиться добром, али как?! – Настаивал верзила.

– Оно бы и поделиться можно, только с Кривом повидаться бы. Давно о том мечтал. Не позовешь ли? Такому злодею сам все отдам. Много о нем слыхал. – Вел разговор обозный.

– Чего же не позвать, когда дело миром решить обещаешься. Не надо будет людишек твоих бить да калечить. – Согласился верзила, подавая знак тем, кто прятался за кустами, чтобы исполнили просьбу обозного.

– Десятка с полтора себя выявили сотоварищи его. Вели побить этот народец, отец, чтоб не зарывались больно. Мы уже определились – кому кого. Чай у нас навыка к этим делам поболе, чем у любого из них. – Подъехал к обозному молодой паренек и тихо проговорил, склонившись к его уху.

– Чего шептаться?! – Рыкну верзила. – Тебя, Крив, видеть хотят, – известил вышедшего из лесу, – по-иному не желают товацем делиться.

– Ну, тута я! – Заявил мужик, названный верзилой Кривом. – его надобно-то?

– Спросить очень захотелось у тебя, Сом, какого лешего ты тут моим именем прикрываешься? Отчего творишь то, к чему тебе веления от меня не было?! Забыл в чем слово друг другу дадено? – Обозный со всего маху огрел самозванца плетеной плетью так, что наискось через лицо того залегла багровая опухоль, тонкой лентой пробежав по левому глазу.

– Прости, Крив, нечистая подбила взять такое на себя! – Молил Сом, не обращая внимания, что по щеке его стекает кровь вместе с выбитым глазом. И, обернувшись к лесу, – выходите ужо. Он Крив настоящий. Я в подручных у него только и бегал. Прости, Крив!

– Помощь окажите самозванцу этому. – Повелел настоящий Крив вышедшим из лесу. – И чем вы решили народец проезжий пугать? Колышками своими заостренными вместо стрел да дубинами. Один добрый дружинник с десяток вас уложит, пока сам жизни лишится. Моим нынешним «обозникам» и пропотеть не пришлось бы, мечами помахав. Покосили бы вас, дураков, словно траву сухую. А то – вои. Легки на помине они! Вона отрядец в нашу сторону прет. Видать нашумели уже вы тут. – Обернулся к своим обозника. – Повяжите их тут с пяток. Остальные пусть в лесу затихнут. Дальше я сам с воями разговор вести буду.

Когда отряд дружинников поравнялся с обозом, то глазам их предстали повязанные разбойники числом семь человек, среди которых возмущенно рычал туго спутанный верзила¸ делая попытки путы разорвать.

– Здоров будь, гость торговый! – Поприветствовал Крива старший дружинник. – Видать, опоздали мы к главному?

– Опоздали, милок. – Согласился Крив. – Мы тут сами дело свершили.

– А Крива взяли?

– Какого Крива?

– Да объявился тута залетный разбойничек под именем таким. Говорят, в боярстве Пристеньском много разору учинил. – Пояснил старший дружинник.

– Так того Крива ужо года три, как стрела сразила. Сам я из тех краев. Купцом Миланом кличут меня. Давно там об этом Криве и память потеряли. Самозванцы видать. – Заверил Крив. – И то, деньгу на них заработаю. Ныне к степнякам путь держу. Там охотно мужиков на базарах берут. Особливо таких, как тот! – Крив ткнул рукоятью плети в верзилу. За него серебром заплатят.

– Выходит, нам тута и дела нет? – Грустно произнес старший дружинник. – Воевода обещал, коли словим их, так по медяку кажному дать. Медку бы попили…

– А ты не тужи! – Воскликнул Крив. – Я сам вам по медяку дам, коли из лесу проводите. Все одно по пути.

– Идет! – Радостно отозвался старший дружинник.

Обоз продолжил свой путь. А параллельно с ним, таясь в зарослях лесных, вел остаток своей ватаги одноглазый теперь Сом с окровавленной тряпицей на лицеиз-под которой торчали листья какой-то травы лесной.

– Ловко ты все дело повернул, отец! – Восхитился случившимся юный обозный.

– Повезло, что на Сома нарвались. Трусоват он завсегда был. – Ответил Крив.

– Что делать с мужиками станешь?

– Одних прогоню навовсе, зарок взяв, што не вернутся к такому. Сома же с некоторыми к себе в ватагу возьму. Пока время не придет, походят с нами.

– Чего ждем-то?

– Когда ты, сын полным мужиком станешь. И по разуму, и по силе. Время то скоро грянет. Заодно Подлесок, что под селение себе у старейшины Загруды откупил, надобно обстроить до конца, чтобы бабы с детками спокойно ждали нас, когда из походов в края разные вертаться будем. Ныне мы – купцы, завтра – грозный народ лесной. Так-то легше погони с хвоста снимать. В Подлеске мы все купцы, охотники да хлеборобы. Про то Загруда верно ведает. В том и спокойствие наше. Племя Зарбан – защита наша.

– Как ловко ты отец, надумал все! – Восхитился Радомир.

– Не я один. Забыл, как собирали всех через знаки в дупле да решали, какой дорогой топать? Общая мудрость в том. Потому и братство наше окрепло и тверже камня стало. Славно ведь, когда идет обоз купеческий соломой и камнем груженный. Не прячется. Многим знаком уж. А вертается с товарцем разным, который и себе надобен и в торги в иное место свозить можно. Кто нас за злыдней лихих принять в силах? Казна у нас полна. Народец сыт, обут, одет на зависть иным. Племени, что приют нам дало, дары приносим. Заодно и Стрибогу*, что нас под своей рукой держит, жертвы отдаем.

* божество, связанное с атмосферными функциями

Глава шестая

Еще пяток лет прошло. Растет Подлесок, как говорится, не по дням, а по часам. Уже и улицы образовались сами по себе. Дабы не заглядывали соседи за забор бывшего купца, а ныне головы городского Милана, устроил голова себе отдельный двор на высоком берегу реки Заставы. Обнес его высоким частоколом из бревен тесаных. Ворота кованые навесил в том месте, где ров копаный вручную дугой частокол облег и водой из реки наполнился. Такие строения видал Крив-Милан во время походов своих скрытных в городах иных. Детинец* его удачен был. Возвышался нал всем Подлеском. Там и вся ватага его разместилась, которая ныне дружиной звалась. Терем себе поставил голова. Большой. На башенке верхней шпиль торчит, а на шпиле том крутится из стороны сторону морда волчья. Такая же морда, на манер иных городов, на щите большом, что к стене над воротами на мост через ров ведущими прибит, такая же морда намалевана местным талантом. Эту же морду можно было зреть на щите головы городского и висевших на древках над четырьмя угловыми башенками значках. Сам город тоже стеной обзавелся. И как иначе. Прирост народу большой. Из разных мест народ умелый прибиваться стал да постоянным жильем обрастать. На перепутье торговом город стал. Прямо за стенами детинца, под приглядом дружинников на большой площади торговые ряды легли. Всегда там народу полно. Приезжие и свои вперемешку. Пришлось ставить над рядами старшину с откупщиками**, дабы прибылью гости торговые делились с казной городской. Не малый доход имеет от того голова. Постепенно совсем от прежних дел разбойничьих ушел. К чему это ему теперь? Уважение и величие всюду велики стали. Не понапрасну, поди, старейшиной Загрудой на сход глав родов племени Зарбан с почтением зван. Надо ехать. И Всеслава с собой брать. Не вьюнош уж мужчина. Пора бы и девку достойую в невесты ему присмотреть на пиру у Загруды. Малка лучше всех в том разберется. _________________________

* одно из названий внутренней городской крепости

** сборщики налогов в старину

– Дружинников с дюжину приготовь. – Велел Милан Чалому, который теперь был старшим его дружинником. – Завтра выезжаем. Как там Сом над торгами старшинствует? Верно ли оброк собирается? Откупщики его не утаивают ли сборы? Хорошо надзор учинил?

– Все, как надо. Второй глаз Сому надобен еще. Подворовывает сам понемногу. То там, то тут подарок какой утаит. То мелочь. Пущай на корм себе и детям своим хоронит. От оброка же и песчинки не оторвет. Верно то. – Твердо сообщим Чалый.

– Тогда ладно. Собираться будем. Что лазутчики твои донесли. Отчего на пир к Загруде зван?

– В точности никто не ведает. Однако, дочь его меньшая проболтала среди подруг, будто надеется невестой сыну твоему стать. Может тут какое дело затеял Загруда. – Сообщил Чалый.

– Ладно. Поглядим там, какова затея и старейшины.

Оказалось, не один Милан зван был на пир к Загруде. Собрал он к себе несколько соседей из трех племен да двух бояр, одним из которых был Истислав Пристеньский. Гостям разбиты были шатры большие на большой поляне лесной, где, чуть в стороне сколочены были длинные столы, за которыми гостям предстояло меда сладкого попить, закусить сытно, да и о делах поговорить. Не запросто так такие люди званы были.