Останься со мной! - Вера и Марина Воробей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ехать надо!
– Иду! – крикнула Черепашка и хотела уже попрощаться, но он вдруг спросил:
– Значит, это ты его спасла?
– Ну, я же там не одна была, – неопределенно махнула рукой Люся и вдруг совершенно неожиданно для себя предложила: – Поехали с нами?!
И, ни о чем не спросив, Гена нагнулся, пролез под натянутой веревкой ограждения и, оказавшись рядом с Люсей, сказал:
– Поехали.
4
– Это мой знакомый. Его зовут Гена, – немного смущенно представила Черепашка своего спутника. – Он в этом же доме живет, – зачем-то пояснила она, хотя ни психолог, ни Торопцев никакого удивления не выказали.
И только теперь, когда психолог, протягивая Гене руку, назвал себя по имени-отчеству, Люся узнала, что его зовут Эдуардом Васильевичем.
«А ведь мы даже не познакомились, – как-то отстраненно думала она, глядя на мелькавшие за окном машины рекламные щиты. – Хотя это неудивительно. Там – это слово «там» даже в уме прозвучало с каким-то особенным значением, – там нам было не до знакомств».
Только теперь до Черепашки начал доходить весь смысл происходящего. Зачем она позвала с собой Гену? И что она ему скажет, когда они приедут к Машиному дому? Позовет с собой или попросит подождать у подъезда? А если подождать, то зачем? Что они будут делать потом, когда она вернется? О чем говорить? Да, права была ее лучшая подруга Лу. «У тебя, Черепашка, всегда так: сначала сделаешь что-то, а уже потом начинаешь думать: зачем же я это сделала?» – частенько критиковала она Люсю.
Вдвоем сидели они на заднем сиденье. После того как Гена познакомился со спасателями, он не проронил ни слова. Казалось, он тоже о чем-то напряженно размышляет.
«Может быть, жалеет, что согласился поехать со мной? – подумалось вдруг Черепашке. – Сколько же мы не виделись? Месяц? Или больше? – вспоминала она. – Осенние каникулы мы провели в Питере…» – не смогла сдержать вздоха сожаления Люся. И хотя времени с тех пор прошло совсем немного, ей сейчас казалось, что их с Геной осенняя питерская сказка случилась в далеком-далеком прошлом. И была ли она вообще? «А потом… Потом мы вернулись, и его дружок, этот скользкий тип Шурик Апарин, всучил мне свою мерзопакостную повесть… И все. А теперь уже вторая четверть заканчивается… Скоро Новый год…»
Внезапно прозвучавший голос Александра Торопцева вернул ее к действительности.
– Приехали. Вылезайте. Люсь, скажи нашим ребятам, чтобы спускались!
– И построже там с этой Машей. Ни в какие разговоры ненужные не вступай. Передай письмо и уходи, – напутствовал ее психолог. – А вечерком я тебе позвоню, договорились?
Люся кивнула и увидела протянутую ей снаружи руку без перчатки. Второй рукой Гена предусмотрительно придерживал дверцу.
– И огромное тебе спасибо! Еще раз! – крикнул Торопцев. – Ты классная девчонка!
И когда Черепашка с Геной уже направились к дому Маши, психолог опустил со своей стороны стекло и выкрикнул:
– Черепашка, ты – супер!
Обернувшись, Люся увидела два оттопыренных пальца – большой и указательный. Это был рокерский жест, означающий «все – путем!». И она с удивлением подумала, что психолог Эдуард Васильевич, наверное, смотрел по телевизору ее программу.
– Веселые ребята, – по-своему прокомментировал выходку психолога Гена, набирая код подъезда. Тот был предусмотрительно указан на Женином листочке.
Сейчас Гена выглядел совсем сникшим, и эту фразу он произнес исключительно для того, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу.
Люся всматривалась в его ясные фиалкового цвета глаза и пыталась прислушаться к себе, понять свои чувства к этому человеку. Единственное, о чем можно было сказать наверняка, – Черепашка не испытывала к Гене ни злости, ни обиды… Пожалуй, она ничего к нему не испытывала. Видимо, в тот момент, когда Люся предложила ему поехать вместе с ней к Маше, в ней говорил подсознательный страх остаться один на один с незнакомой и, судя по всему, не вполне нормальной девушкой. Черепашке необходима была поддержка, плечо, на которое можно было опереться в трудную минуту. Все-таки знакомый человек рядом… А денек выдался нелегкий! Тут уж ничего не скажешь…
Подойдя к нужной двери, Люся невольно прислушалась. Кажется, тихо… Помедлив, она нажала на кнопку звонка. Гена неловко переминался с ноги на ногу. Через несколько секунд им открыли. И хотя человек, стоящий на пороге, был без формы, Люся поняла, что это спасатель, а не кто-нибудь из родственников Маши. Она уже научилась определять этих людей по какой-то особенной решительности и жесткости во взгляде. Его коллега не замедлил появиться из комнаты.
– А мы вас тут уже заждались, – вместо приветствия сообщил он.
– А где же Маша? – спросила Черепашка, расстегивая куртку.
– Спит, – махнул рукой спасатель, тот, что открыл им дверь. – У нее была истерика. Орала тут… Пришлось сделать успокоительный укол. Так что вы, наверное, оставьте на столе это письмо или что там?..
– Нет, я подожду, – перебила Люся. – Я обещала Жене, что передам записку прямо Маше в руки. А что, ее родителей дома нет? – робко поинтересовалась Черепашка.
– В отъезде, – последовал ответ. – За границей, на отдыхе.
– Ясно, – протянула Люся. – Там, внизу, машина. Александр Торопцев сказал, чтобы вы спускались.
– Есть! – улыбнулся спасатель и приложил руку к виску, как бы отдавая Черепашке честь.
Второй парень оказался менее общительным. Все это время он молча стоял в дверном проеме, сложив на груди руки. По-военному быстро парни оделись, попрощались и уже было вышли за дверь, когда Люся спросила:
– А эта Маша… она вообще как? Ну… в смысле, что собой представляет?
– Обычная истеричка, – пожал плечами более разговорчивый спасатель и добавил: – Но она неопасная, не бойся.
– Чего мне бояться? – с оттенком обиды в голосе отозвалась Люся. – Просто спросила, чтобы знать, к чему готовиться.
Черепашка и Гена прошли в комнату, ту, из которой появился второй спасатель. Дверь напротив оказалась закрытой, и Люся подумала, что там, должно быть, и спит Маша.
«Квартира двухкомнатная», – про себя отметила Черепашка, устраиваясь в глубоком, обтянутом ворсистой тканью кресле.
– Ты иди, наверное, – посмотрела она на Гену. – Неизвестно, сколько эта Маша еще проспит.
– Выгоняешь? – серьезно спросил он.
– Да нет, почему? – смутилась Люся. – Сиди, если хочешь…
– Сейчас бы чаю! – мечтательно глядя в потолок, произнес Гена.
Признаться, Люся и сама не отказалась бы сейчас от чашечки чая или кофе, но хорошо ли это – без разрешения хозяйничать на чужой кухне? Однако, поколебавшись с минуту, она поднялась:
