Дуэль нервного века - Альберт Валентинов

Вот оно! Что ж, рано или поздно, он бы об этом спросил.

- Давал. Сегодня. Своему сослуживцу Борису Сергеевичу Гудимову, - и, предупреждая вопрос, который так и висел на языке майора, торопливо добавил: - Но это не он. Не он. И лицо, и рост... Он гораздо ниже.

Майор не сводил с меня взгляда. Это был спокойный, внимательный взгляд, уже ничем не напоминавший учительский. Я бы сказал, что это был гипнотизирующий взгляд, если бы наша официальная философия не относила гипноз к явлениям сомнительным, ближе к метафизическим, а потому скорее всего ложным. И вообще майор уже не походил на простачка. Так в сказке Иванушка вдруг оказывается умнее всех. Глаза его вынырнули из морщин - уже открыто острые, проницательные, и мне стало неуютно, как человеку в переполненном троллейбусе, забывшему взять билет и нарвавшемуся на контролера.

- Рост кажется больше, когда тело лежит на полу, - медленно проговорил он. - А лицо...

В кухню вошел доктор, все так же неся чемоданчик перед собой.

- Разумеется, отравление, - с гримасой сказал он. - Какая-то бытовая гадость. Работал дилетант, таким количеством яда можно уничтожить роту десантников. Как только его не вырвало...

- Когда наступила смерть? - спросил майор, не отводя от меня взгляда.

- Пять-семь часов назад.

Майор выпрямился, все так же держа меня под прицелом.

- Ну что ж, Юрий Дмитриевич, пойдемте посмотрим, что за птица залетела в ваше гнездо.

И пропустил меня вперед.

Вблизи мертвец был еще страшнее. Правая нога так неестественно вывернулась, что казалась тряпичной, приделанной от огромной куклы. Я как уставился на эту ногу, так и не мог оторваться. Майор ловко распахнул пиджак убитого, полез в карманы.

- Служебное удостоверение, - сказал он, глядя на меня снизу вверх.

И стремительно, будто пружина, распрямившись, на одном дыхании прочитал:

- Гудимов Борис Сергеевич.

Он глядел на меня, а я молчал. Перехватило горло. Я смог только через силу покачать головой. Потом, напрягшись так, что шею свело судорогой, вернул себе голос.

- Не может быть! Это не он.

Майор сел на дивен, у которого лежал мертвец, усадил меня рядом. Я поджал ноги, чтобы не коснуться трупа.

- Возьмите себя в руки, Юрий Дмитриевич, это, конечно, ваш друг. Не сослуживец, как вы сказали, а именно друг. Просто сослуживцу вы бы не дали ключи от квартиры. Но зачем понадобилось вашему другу находиться здесь, в этой квартире, да еще в рабочее время?

То, что он говорил, все было правда и все - ложь. Но не объяснять же ему...

- Видите ли, - я как можно шире развел руками. - Не знаю даже, как сказать, чтобы вы поверили...

- Да уж как-нибудь скажите, - добродушно отозвался он. Глаза его опять нырнули в морщины, но теперь я был настороже.

- К счастью, у меня есть свидетели... Гудимов попросил ключи, чтобы спокойно поработать. Так он сказал по крайней мере при сотрудниках.

- А что он сказал не при сотрудниках?

- Я проводил его немного по коридору. Он был чем-то расстроен. На мой вопрос только раздраженно махнул рукой и пробурчал: "Ох уж это бабье, свяжись только!" Дело в том, что у него была женщина на стороне. Очевидно, им нужно было увидеться в спокойной обстановке и выяснить отношения.

- Кто же эта женщина? - Похоже, майор ничуть не поверил мне. Да и я сам чувствовал, как глупо, по-детски, звучат мои объяснения.

- Понятия не имею. Я слышал о ней, но видеть не привелось. Не настолько мы были близки с Гудимовым, чтобы он представлял мне своих любовниц.

Зря я это сказал, хотя все было правдой. Но такой правдой, которая ничего не объясняет.

- Так, так... - майор с хрустом потер ладони. - Женщина, говорите? Пришла в чужую квартиру и отравила любовника, вы ведь это хотите мне внушить. Что же, она со своим коньякам приходила? Хотя, конечно, современная женщина может... Она и курит, современная женщина. В пепельнице свежие остатки пепла, разных сортов, заметьте. Окурков, правда, нет. Очевидно, их выбросили в унитаз. Значит, курили оба, но... разные сигареты. А женщина не будет курить свои, если рядом близкий человек. Не ради экономии, просто ей так приятнее.

Он рассуждал неторопливо, будто сам с собой, но все это прямо относилось ко мне.

- Ну а мокрую рюмку тоже женщина поставила в буфет? Ведь полотенце-то кухонное рядом висит. А женщина, если она все продумала, такую мелочь не упустит. Это уже рефлекс. Нет, Юрий Дмитриевич, не было тут женщины. Придется вам...

- Семен Николаевич, - позвали из прихожей.

- Извините, - майор поднялся и вышел.

Вернулся он почти тут же, неся в руке носовой платок маленький, розовый, с кружевами. И, словно чтобы не оставалось сомнений, посредине платка шла жирная полоса помады. Честное слово, майор был расстроен. Он явно заподозрил меня. Да и как не заподозрить - одна рюмка чего стоит. И вдруг платок...

- Значит, женщина все-таки была, - сердито сказал майор. - Придется вам, Юрий Дмитриевич, посидеть на кухне, пока мы займемся убиенным. Подглядывать не рекомендую: зрелище не из вдохновляющих.

Они возились около часу. Снова обыскали всю комнату, несколько раз перевернули труп (было слышно, как со страшным стуком ударялись о пол конечности), сняли отпечатки пальцев с буфета, стола, дверных ручек. Потом молодой человек ловко и необидно взял мои отпечатки и любезно проводил меня в ванную, где я долго отмывал пальцы.

Наконец Гудимова унесли на носилках санитары, вызванные майором по телефону. Потом ушли и работники розыска. На прощанье майор спросил:

- Кстати, Юрий Дмитриевич, вы сегодня с работы не отлучались? По служебным делам, разумеется.

- Абсолютно нет. Можете спросить сослуживцев: весь день был у них на глазах.

- Это уж позвольте нам судить, кого спрашивать, - буркнул он. Впервые ему изменила выдержка. - И последний вопрос: как часто вы устраивали из своей квартиры дом свиданий?

- Первый раз в жизни, - сконфуженно признался я. - И то, как видите, неудачно.

Я не солгал. Действительно впервые я дал Борису ключи от своей квартиры. Более того, он вообще впервые был у меня. Первый раз оказался и последним.

- Ну ладно, - сказал майор. - Отдыхайте, если сумеете. А еще лучше - сходите в кино или ресторан. Только ни в коем случае не надирайтесь дома, в одиночку. Это не для вас.

Совет пришелся тем более к месту, что мне и самому невмоготу было оставаться в квартире, где каждая вещь, казалось, причастна к преступлению. Особенно псртрет... Как не обратили на него внимания сыщики? Впрочем, это я уже впадаю в тихое помешательство. При чем здесь портрет? Мало ли что померещится с расстройства. Надо взять себя в руки. Однако перед уходом я содрал рисунок со стены, разорвал в клочья и на лестничной клетке выкинул в мусоропровод. Милиция уехала в одном лифте, едва закрылись его двери, я вызвал другой и провожал взглядом "Волгу" с красной полосой, пока она не скрылась за углом. Весь дом уже знал, что произошло. Жестикулирующие у подъезда женщины разом замолкли и вцепились в меня страждущими взглядами. Они показались мне незнакомыми, все на одно лицо, хотя раньше я с каждой здоровался при встрече. Они и были на одно лицо - одинаково одухотворенные смачным любопытством.