Твой демон зла - Сергей Волков

Дмитрий Дмитриевич повернул свое лишенное эмоций лицо к Учителю и спросил:

- В случае отказа Пашутина сотрудничать...

- Ликвидация! И тут же, немедленно! - быстро перебил его тот: - Иначе, вдруг появиться кто-то еще, такой-же гениальный, и изделию Пашутина будет найдено то самое, так нежелательное для нас применение! А так... Ликвидируем, изымаем техническую документацию, образец, и закрываем тему! Все, господа, совещание окончено!

* * *

Воронцов шел по Смоленке в главный офис "Залпа", лавируя в толпе москвичей и, так сказать, гостей столицы, испытывая большое желание вернуться домой. После вчерашнего вечернего разговора с Катей былая решительность куда-то улетучилась, и в глубине души Воронцов рассчитывал, что в последний момент Руслан Кимович улыбнется и скажет: "Извини, Воронцов, облом! Свободная вакансия всего одна, мы тут посовещались и решили... В общем, возвращайся спокойно к своим обязанностям и ещё раз извини за беспокойство!". И жизнь пойдет дальше привычным, размеренным ритмом...

Не пошла!..

Едва Сергей переступил порог приемной шефа "Залпа", как плосколицая молчаливая секретарша сразу указала ему на дверь кабинета Руслана Кимовича.

Хосы, увидев Сергея, удивленно вскинул брови:

- Ты что, на самолете прилетел?

- Нет, я на метро... - ответил Воронцов, садясь в кресло у стола президента "Залпа".

- Так я минут десять назад велел срочно вызвать тебя! А ты, оказывается, сам пришел! Ну, это и к лучшему!

Хосы выскользнул из-за стола, своей обычной походкой охотящейся рыси прошелся по кабинету:

- Понимаешь, Сергей, обстоятельства изменились! Я обещал тебе два дня на размышление, но вынужден нарушить свое слово! Тебе прийдется дать ответ прямо сейчас - согласен ты на наше предложение или остаешься на своей старой работе!

Воронцов посмотрел в хитрые раскосые глаза Хосы, перевел взгляд на стену за спиной шефа, на пару скрещенных японских самурайских мечей, про себя перекрестился и наконец выговорил:

- Я, собственно, затем и пришел... Чтобы не ждать... В общем, я согласен!

Хосы улыбнулся, быстро шагнул навстречу, буквально возник рядом с сидящим Воронцовым, хлопнул его по плечу своей твердой, сильной рукой:

- Я в тебе и не сомневался! Значит, так! Сегодня в десять вечера ты уезжаешь в Ленинград... в Петербург, будешь учиться в самой престижной в России школе телохранителей! Учеба длиться месяц, потом экзамены. Сейчас у секретарши получишь билет, командировочные в кассе, вот тебе направление, вот рекомендательное письмо к руководителю школы, мы с ним старые знакомые. Потом езжай домой, собирайся, одевайся, готовься, прощайся с женой, и вперед!

Когда поезд придет в Питер, сиди на своем месте, к тебе подойдут, встретят, поселят. Как устроишься, звони, доложись. Ну, все! Удачи тебе, всех благ! Смотри, не посрами!

Ошалелый Воронцов вышел из кабинета Хосы, рухнул на диван в приемной, закурил, рассеянно принял из рук секретарши билет, и только тут осознал, что он на месяц уезжает из Москвы! Расстается с Катей! Тьфу ты, как будто в Москве нет школ телохранителей!

ГЛАВА ВТОРАЯ

"- Кто я?! ...И где я?.."

Сосед-алкаш утром.

Поезд прибыл в "колыбель трех революций", город-герой Ленинград, ныне Санкт-Петербург, темным зимним утром. Проснувшийся Воронцов быстро собрался, посетовал, что не заставил себя встать пораньше, чтобы умыться, пока ещё был открыт туалет, и сел на полке в ожидании встречающих, обещанных Хосы.

Мимо открытой дверцы купе проходили спешащие на выход пассажиры, вялые и помятые после сна. За грязноватым окном в оранжевом свете фонарей по перрону туда-сюда сновали люди, спешили зычно покрикивающие: "Поберегись!" грузчики со своими каталками, ковыляли продающие всякие пива-воды бабульки, а сверху, из низкого, темного ночного неба сыпал мелкий колючий снежок.

Попутчик Воронцова, пожилой командировочный экономист, угощавший Сергея домашними плюшками, распрощавшись, ушел, и Воронцов сидел один, бездумно вертя в пальцах ключи с брелком.

- Воронцов Сергей Степанович? - раздался вдруг над ухом молодой сильный голос. В дверях купе возвышался могучий детина в камуфляже, с приколотой к необьятной груди пластиковой карточкой.

- Да, я! - Воронцов улыбнулся, вставая, пожал протянутую руку. Парень подхватил с полки его сумку:

- Прошу следовать за мной!

Протолкавшись через толчею Московского вокзала, встречавший Сергея парень вывел его через боковой проход к автостоянке, махнул рукой на красавец-джип:

- Карета подана! Куда поедем?

- То есть?

- Ну, можно в гостиницу, или у вас есть знакомые?

Воронцов помотал головой:

- Знакомых нет! Айда в гостиницу!

"Залп" забронировал Воронцову номер в "Гавани". В былые времена эта многоэтажная хоромина славилась на весь Питер шикарным баром европейского уровня и дискотекой с дорогими проститутками. Теперь "Гавань" была обычным заведением, не отличающейся от многих других гостиниц Северной Пальмиры. Одноместный номер Воронцова находился на десятом этаже, окна выходили на прямые, как стрелы, улицы-линии Васильевского острова.

Встречавший Сергея молодец объяснил, что к двенадцати дня Воронцов должен был прибыть в школу, расположенную, кстати говоря, совсем недалеко от гостиницы, всего-то в пятнадцати минутах ходьбы. Они попрощались, и Воронцов остался один.

Номер, доставшийся Сергею, был угловым, с двумя огромными окнами, одной широкой кроватью, ванной-туалетом, телевизором и радиоточкой. В углу, между окнами, стоял небольшой письменный стол с лампой, слева от входа шкаф для одежды. В общем, не люкс, но вполне сносно, можно даже сказать шикарно!

Позвонив домой, Кате, которая как раз собиралась на работу, Сергей рассказал, что у него все в порядке, его встретили, поселили, в двенадцать он идет в школу.

- Ладно, давай, звони почаще! Ни пуха ни пера, школьник! Смотри, веди себя там прилично! - голос Кати был бодрым, и у Воронцова потеплело на душе.

Потом он позвонил на работу, в "Залп", доложился, что прибыл, устроился и все в порядке. Начальник службы телохранителей "Залпа", Семаков, пожелал Сергею успехов в учебе, велел звонить в случае чего, и Воронцов остался один.

Он подошел к окну, уселся прямо на стол, придвинул к себе пепельницу, закурил, глядя на раскинувшийся внизу просыпающийся город.

Питер Воронцов любил. Еще с бесшабашных студенческих лет, с подобных набегам викингов хмельных наездов сюда на праздники, на концерты рок-групп, или просто так, потусоваться на Невком или в рок-клубе на Рубинштейна... Эх, и веселое было время! Белые ночи, "Алые паруса", протвейн из горлышка в подворотне с неизвестными, но очень приятными ребятами, смешливые питерские десятиклассницы, вместе с получением аттестата зрелости стремившиеся сдать экзамен и на зрелость половую...