Странные деньги - Г Касьянов

Это обстоятельство основательно подпортило мне настроение. Если я и в самом дел под колпаком, значит, кто-то знает, что деньги из тайника находятся у меня. Тогда почему тот, кто это знает, не придёт и не скажет прямо: отдай деньги, они мои... Вместо этого какие-то люди наблюдают за мной издали, не дают спать ночью, лезут на балкон, пытаясь проникнуть в квартиру...

Новая мысль вдруг пришла в голову: если меня так плотно обложили, то, может быть, эти деньги - улика против кого-то? Тогда почему, скажите, я должен передавать такие деньги в руки следователя на пустынной улице, без свидетелей, без расписки? Может быть, всё это будет оформлено позже, но всё равно - несерьёзно. А если за мной увяжется кто-нибудь по дороге и в подходящем месте сделает этот... гоп-стоп? Как знать, может, родимый подъезд и сейчас находится под наблюдением. Конечно, следователь Серебренников ничего не знает об этом, потому и поступает так легкомысленно, но мне от этого не легче. С другой стороны, он же сам сказал, что считает дело серьёзным, и просил никому ничего не рассказывать...

В конце концов, я решил денег с собою не брать, а жене строго-настрого наказал в моё отсутствие не открывать посторонним дверь ни под каким предлогом. Сам же, выйдя из дому, начал, как заяц, петлять, ныряя за углы домов и подозрительно разглядывая идущих следом

прохожих. А так как на улице было довольно многолюдно, то вскоре я отвертел себе шею. Но никаких признаков наблюдения за своей особой так и не обнаружил.

Наконец время стало приближаться к назначенному часу, надо было торопиться к месту встречи.

Я шёл по Курчатова.

Впереди, метрах в ста, маячила одинокая мужская фигура. Неожиданно прямо перед моим носом из-за угла дома вынырнули две девушки. Сначала они шли быстро, потом переглянулись и замедлили шаг. Такой маневр показался мне странным, я тоже сбавил темп. Выглядели девицы, на мой взгляд, вульгарно: очень уж демонстративно раскачивали бёдрами. И, кроме того, они не сводили глаз с мужчины, шедшего впереди. Моё назойливое присутствие за спиной, как видно, раздражало их и они пытались пропустить меня вперёд. Но всё внимание их было сосредоточено на том, кто шёл впереди.

Я тоже посмотрел на него. Мужчина в тёмном костюме, не оглядываясь, неспешно подходил к перекрёстку у начала улицы. Не Серебренников ли? Самое время.

Девушки, наконец, стали проявлять признаки явного беспокойства, поскольку я упорно тащился за ними следом. Одна из них повернула голову и что-то сказала подруге. Потом взяла её под руку и, пропустив меня вперёд, они медленно подошли к бордюрам у дороги и остановились, глядя на реку. Что оставалось делать? Я бодро проследовал мимо.

Мужчина остановился на перекрёстке. От реки тянул ветерок. Мимо железнодорожных бараков, стоявших в низине, прогрохотала электричка. Мужчина закурил, повернул голову и уставился на меня.

Значит, следователь? Ай-яй-яй! Почему же он не замечает, что за ним хвост? А ещё профессионал.

Когда нас разделяло несколько шагов, он первым проявил инициативу:

- Это вы звонили по телефону? Я Серебренников.

Мы пожали друг другу руки. Он дружелюбно улыбнулся. Я в ответ изобразил подобие улыбки и сразу заговорил тревожной скороговоркой:

- За вами хвост. Две девушки. Вон они - остановились у обочины. Глядят на реку. Может, вы их знаете?

Он удивлённо взглянул на меня, потом повернул голову и посмотрел на девушек.

- Нет, впервые вижу. Странно. Пожалуй, нам лучше уйти отсюда. Идёмте на берег, там нам никто не помешает. - Похоже было, что его не очень встревожили эти девчонки. - Я пройду между бараками и через железнодорожную насыпь. Вы не теряйте меня из виду.

И он двинулся размеренным шагом по тропинке вдоль перекошенного забора, за которым торчали из земли засыхающие кусты картофеля.

Я стоял и дрожал в лихорадке, ожидая, когда он отойдёт подальше. Нервы мои были напряжены до предела. Мысль, что "хвост" был пущен не за мной, к чему я был готов заранее, а за следоваттелем милиции, выбивала меня из колеи. Всего лишь час назад мы говорили с ним по телефону, а теперь под колпаком уже сам следователь. Немыслимо!

Я оглянулся - девицы, как мне показалось, стояли в напряжённых позах, чуть повернув головы в нашу сторону.

Всё. Пора и мне двигаться, хотя с места тронуться трудно - руки и ноги будто налились свинцом. Я вздохнул и медленно пошёл мимо забора и бараков, чувствуя спиной чужие взгляды.

Серебренников ожидал за железнодорожной насыпью, недалеко от берега реки. Только теперь я хорошо рассмотрел его. На вид следователю лет тридцать пять, роста среднего, чуть продолговатое лицо с правильными чертами, взгляд спокойный и какой-то уверенновыжидательный, словно человек этот знал заранее, что должно произойти.

Он стоял на тропинке, протоптанной вдоль железнодорожного полотна среди высокой и густой полыни. Впереди простиралась потемневшая от близившейся непогоды полоса воды, над нею растекалась серогрязная туча.

- Вы никому не говорили о нашей встрече? - спросил Серебренников, когда я очутился рядом с ним.

- Нет.

- Хорошо. Расскажите, пожалуйста, и поподробнее, как вели себя девушки, которые, как вы говорите, шли за мной. Почему вам показалось, что они занимались слежкой?

И тут я запнулся. Одно дело - решить что-то для себя, и совсем другое - доказать справедливость своих выводов постороннему. Попробуйте-ка выстроить для такого человека логичный и доказательный ряд из мелочей, мимолётно отмеченных сознанием.

Я говорил долго и сбивчиво, но Серебренников слушал, не прерывая. Когда я кончил, он сказал:

- Да, это кажется странным. Я очень хорошо знаю, поверьте: чтобы организовать за кем-нибудь наблюдение, надо обладать информацией и большими возможностями. Вы понимаете меня? Большие возможности могут быть только у большой организации. - Он улыбнулся. - А нас Бог милует пока. Нет в нашей округе такой напасти.

Конечно, чтобы установить наблюдение за следователем, надо, помимо жуткого нахальства, иметь ещё и информацию о нём. А чтобы её раздобыть, нужны сообщники. Другими словами, тут должна действовать преступная организация, банда, шайка или как там ещё она называется. Ну, а вдруг гражданин следователь ошибается и такая преступная организация всё-таки в наших краях есть? Ведь я же их, девчонок, своими глазами видел.

Уловив мои колебания, Серебренников спокойно сказал:

- Оперативных данных о крупной преступной группе в районе нет. Но в жизни всё бывает, верно? Вдруг эти девушки надумали, например, узнать адреса работников милиции и продать потом кому-то эту информацию. Можно такое допустить?

Я кивнул.

- Если у них много свободного времени, они могут устроиться у райотдела и весь день караулить нашу входную дверь. Похожие случаи уже были.

Ага, всё-таки были!

- Но особо опасного в этом ничего нет. Хотя, конечно, неприятно. - Тут он повёл глазами вокруг и улыбнулся уголком рта. - Зато здесь мы в полной безопасности, никто нам не помешает. Расскажите, где и как вы нашли деньги.

* * *

Он выслушал мой рассказ с живым интересом, побудившим меня вспомнить все подробности. Потом, зачем-то скользнув глазами по моей одежде, - я уловил это лёгкое движение, - он спросил:

- Что ещё вы можете рассказать? Какие-то ваши предположения или факты, относящиеся к делу? Подумайте. Всё это может помочь следствию.

Я подумал немного, пережидая грохотавший наверху поезд.

- Этой ночью произошло ещё одно событие, тоже очень странное. Оно, может, и не связано с найденными деньгами, но...

- Так выкладывайте.

Мимо нас по реке тарахтела рыбачья лодка. Сидевший в ней мужчина, кажется, всматривался в наш берег, куда-то правее нас. Серебренников выжидающе молчал.

- Дело в том, - начал я, - что сегодня ночью ко мне в гости заявился незнакомый человек. Пьяный. Но не очень. Пока я с ним разговаривал у двери, на балкон к нам забрался ещё кто-то.

И я рассказал обо всех событиях этой бурной ночи.

Внимательно выслушав, Серебренников закурил.

- Опишите, как выглядел человек, с которым вы разговаривали.

Я начал описывать, как был одет ночной гость, его внешность, манеру разговаривать, позу и жесты. И вдруг... вдруг мне показалось, что между мной и собеседником что-то произошло. Что-то неуловимое и нехорошее. Только сейчас в голову мою пришла мысль, что место это пустынное, рядом быстрая и глубокая река, и я рассказываю о своих запутанных и таинственных делах, по сути дела, совершенно незнакомому человеку. Собственное безрассудство предстало вдруг передо мной со всей очевидностью. Продолжая говорить, я начал лихорадочно соображать, в чём может заключаться опасность, которая мне грозит. Что такая опасность есть - я был теперь абсолютно уверен. А между тем ни одного подозрительного звука не раздавалось кругом, и Серебренников стоял совершенно спокойно. Но теперь я вспомнил - несколько секунд назад он выбросил сигарету и положил руку в карман пиджака. Ну и что?