Парава — «летучие рыбы» - Людмила Шапошникова

Парава жили на восточном берегу и ничего не слышали об украшенных крестами парусах каравелл и командоре Васко да Гаме. Деревянная мадонна им тоже была не знакома. Из века в век каное с четырехугольными парусами бороздили гладь океана и привозили на берег прекрасные зерна жемчуга. Жемчуг украшал одежды раджей и императоров. Земля принадлежала им, и парава платили дань этим хозяевам земли. У самих ныряльщиков средств хватало только на рис и на кусок ткани, чтобы обернуть его вокруг бедер.

У парава были свои старейшины и король. Они тоже любили жемчуг. Король выходил встречать каное после лова, груженные раковинами-жемчужницами, и получал от ныряльщиков свою долю драгоценных зерен с подобающими королю почестями. У тех, кто доставал жемчуг со дна океана, его оставалось совсем немного. В рыночный день в место, где сейчас стоит Тутикорин, съезжались купцы со всей Индии, прибывала на слонах и в паланкинах местная знать, стекались путешественники и искатели приключений.

Учреждались две охраны. Король парава имел собственную охрану, местные правители — свою. Жемчуг многих вводил в искушение, и охранники работали без устали. Два суда действовали в рыночный день: один для парава, другой для подданных раджей. Старейшины богатели после рыночных дней и претендовали на все большую часть улова. Они, как и король, завели собственную охрану и оружие. Старейшины и король могли защитить себя и свои богатства. Безоружными оставались ныряльщики, им нечего было защищать.

Соотечественники Васко да Гамы тем временем построили в Кочине и на Малабарском побережье крепости. По открытому командором морскому пути шли новые корабли с крестами на парусах. На индийский берег сходили чужеземные солдаты. Блестели кирасы, украшенные перьями, звенели шпаги, гремели алебарды. Готические шпили церквей стали заслонять языческие храмы.

В 1523 году король Португалии послал в Индию Мануэля де Фриаса с «благочестивой» целью — отыскать могилу святого Томаса[15]. По счастливому для португальцев совпадению могила находилась где-то на восточном побережье. Вместе с Фриасом на корабле был Жоао Фролес. У него было свое особое задание: разведать все о ловле жемчуга между Цейлоном и мысом Коморин. Тень христианского миссионера вела за собой колониальных грабителей. Фриас и Фролес сумели договориться с местными раджами и арендовали часть жемчужного лова за 1500 крусадо[16] в год. На Коромандельском побережье была учреждена небольшая португальская фактория, а фактором де Фриас назначил Фролеса. О могиле святого забыли. Было не до святых.

Де Фриас и Фролес не доверяли друг другу. Де Фриас, заподозрив Фролеса в краже жемчуга, приказал сдавать жемчуг не фактору, а лично ему, де Фриасу. И все же он не чувствовал себя спокойно. Легкие параос[17] муров[18] стерегли португальские корабли с жемчугом и товарами. Каликатский заморин[19], враждебно настроенный к португальцам, оказывал им помощь. Португальские капитаны завидовали Фриасу. «Фриас не в состоянии справиться со всем этим. У него нет поддержки среди парава. Грабежи капитана доводят их до отчаяния», — доносили они в Лиссабон. Слишком много претендентов было на место Фриаса. Фактор Фролес строчил доносы и ждал благоприятного момента. В январе 1528 года пришло известие, что король назначил Фролеса капитаном жемчужного лова. Это была победа. Но Фролес дорого за нее заплатил.

…Мартовским ясным днем каравелла Жоао Фролеса пришвартовалась у причала Тутикорина. "Был мертвый штиль. Паруса бессильно повисли. Очертания пальм и домов дрожали в нагретом мареве. На палубе под тентом фактор потягивал ром. Он ждал старейшин, которые должны были принести его долю улова. У раскаленных медных пушек дремали канониры. Невдалеке покачивался на волнах шлюп; флаг португальского королевского флота тряпкой свисал с его флагштока. Вдали виднелись паруса каное ныряльщиков. Старейшины не шли. «Эти грязные парава никогда не спешат, — со злобой думал Фролес. — Но жемчуг они приносят добротный. Его серебристый блеск действует лучше, чем ром».

Теперь, когда Фриаса убрали, через его руки прошло много драгоценных зерен. И не все они из этих рук ушли.

— Параос! — неожиданно раздается крик наблюдателя с мачты. Все бросаются к борту и всматриваются в нечеткую линию горизонта. Там неясно маячут четырехугольные паруса пиратских судов. Гремит якорная цепь. Каравелла с трудом разворачивается, чтобы уйти, но ветер не наполняет паруса. Корабль и шлюп остаются на месте. Канониры, стряхнув сонную одурь, замирают у пушек. Параос уже близко. Видны темные тела матросов, слышны крики команды. Капитан на головном параос скалит белые зубы в издевательской улыбке. Красная косынка съехала на лоб. Он кричит фактору что-то обидное.

— Огонь! — Фролес закрывает глаза и стискивает зубы. Ядра, шипя, вырываются из стволов. Фактору страстно хочется, чтобы они угодили в эту издевающуюся рожу. Но ядра, вздымая столбы воды, падают в океан. И опять Фролес видит издевательскую улыбку и красную повязку.

— Огонь, огонь! — В бешенстве кричит он. Но параос ловко маневрируют. Пули аркебузов тоже не помогают.

Вдруг приближающаяся флотилия пиратов делится. Двенадцать параос устремляются к каравелле и восемь к шлюпу. На шлюпе что-то кричат, но выстрелы заглушают все. Над бортами параос появляются дымки разрывов. У них тоже пушки. На каравелле всего двадцать человек. На шлюпе почти никого. Джутовый тяжелый трос летит с каравеллы на шлюп. Теперь шлюп подтянули к корме. Несколько матросов прыгают в него. Шлюп начинает отстреливаться. Пираты окружают каравеллу и шлюп. Ядра с параос падают на палубу каравеллы. Обшивка корабля с треском лопается. Падают незакрепленные реи. Одна из них придавила двух канониров. Их пушки замолкли. На корме в луже крови плавают двое других.

Неистовый крик вонзается в раскаленное небо: «Во имя Аллаха всемогущего и милостивого!» Это сигнал к абордажу. Фролес, хватаясь за окровавленную голову, тяжело падает на горящую палубу. Из клубов порохового дыма на корму каравеллы выскакивают пираты. Появляется капитан в красной повязке. Он толкает ногой тело убитого фактора.

— Фролес, — зовет он, — ты слышишь, Фролес?

Но могущественный белый фактор уже ничего не слышит. Тогда капитан резким движением наклоняется к португальцу и срывает с него кожаный пояс. Сверкает нож и из пояса сыплется жемчуг — драгоценные, совершенной формы зерна.

Бесславный конец Фролеса отбил охоту у португальцев посылать корабли в залив Маннар. Владельцы мусульманских параос на какое-то время заменили португальцев. Мусульманские купцы и торговцы забирали львиную долю улова. Мусульмане-ныряльщики стали конкурировать в своем искусстве с парава. Наяк Мадураи внимательно следил за нараставшей враждой между мурами и парава. Наконец она вылилась в открытый конфликт. Мусульманин оскорбил жену одного из парава. Тот собрал друзей, они поймали оскорбителя и отрезали ему мочки ушей. Это послужило сигналом к массовому выступлению парава против муров. Наяк Мадураи перестал выжидать. Благосклонный кивок правителя, и началась охота за головами парава. Сначала за голову платили пять панамов[20]. Обезглавленные тела выбрасывали в океан на съедение акулам. Потом цена за голову снизилась до одного панама. Слишком много было этих голов. Парава стали уходить с насиженных мест, прятаться. Одни укрылись в прибрежных пещерах, другие уплыли на дальние пустынные острова. Жемчужные отмели остались далеко, и парава не рисковали приближаться к ним. Родной берег стал недоступным. Питаться приходилось одной рыбой, да и той не всегда хватало. Ночами парава дрожали от холода, дети плакали и просили есть, угрюмо молчали мужчины. Не было дерева, чтобы починить прохудившиеся каное, и улов рыбы становился с каждым днем меньше. Не было пресной воды. Людей охватывало отчаяние.

Где-то прятались король и старейшины. Они не могли помочь парава. Они боялись за свои головы и за свои богатства. Когда наступил сезон дождей, стало совсем плохо. Доставать пищу было трудно. Острова заливало, и люди совсем забыли, что такое сухая, теплая земля. Тропическая лихорадка трепала их, сильные мужчины превращались в беспомощных стариков. Боги парава больше не думали о них. Люди презрительно отворачивались от своих жрецов. Надежд не было. Призрак голодной смерти витал над островами.

И вот к одному из островов причалило каное. В нем были незнакомый человек и два парава. Незнакомца звали Жоао де Круц. Несмотря на португальское имя, он был индийцем. Предприимчивого и хитрого де Круца знали многие в Каликате. Он торговал пряностями и посылал свои корабли в далекий Лиссабон. Ему покровительствовал сам заморин, правитель Каликата. Это заморин предложил ему однажды отправиться в Лиссабон: «Португальцы умеют хорошо торговать. Поезжай поучись».