Принцип жизни полковника Гурова (сборник) - Алексей Макеев

– Ну что там было в райотделе? Не били? А то я слышала, что там могут и кости переломать, и внутренности отбить…

– Нет… Составили протокол, теперь будет суд по административному производству, могут впаять крупный штраф. Правда, припугнули серьезными последствиями… Какой-то лысый капитан с мордой садиста-серийщика все намекал, что дети могут остаться сиротами.

Глядя на мужа страдальческим взглядом, Людмила подошла к нему и тихо произнесла:

– Андрей, может быть, я скажу что-то аморальное, но… Может, ну их, этих тварей? А? Да, Валю жаль. Но ведь они не остановятся ни перед чем, пропади они пропадом! Что-то мне подсказывает – убьют они тебя. Господи! Как только земля носит таких уродов?! Ну что скажешь? Я не права?

– Да, наверное, уже поздно… – горько усмехнулся он. – Я только что отправил в Москву пять писем. Надеюсь, куда надо они дойдут.

– Эх, Андрюша-а-а! Дойти-то они дойдут, да сюда же и вернутся! К этим же жуликам и бандитам их и пришлют для рассмотрения. Ладно, будем надеяться, что все обойдется. Ты уж только больше не дразни этих гусей лапчатых, хотя бы до суда. Хорошо?

– Хорошо… – нехотя согласился Самойлов, внутренне понимая настроение жены.

Удовлетворенно кивнув, она заглянула в шкаф и попросила:

– Андрюш, ты в магазин не сходишь? А то я хотела успеть немного убраться до работы – мне сегодня в ночь…

– Давай схожу! – Взяв пакет и деньги, он вышел из квартиры, успев напоследок поймать внимательный взгляд Людмилы.

Она как-то непонятно глядела ему вслед, словно прощаясь навсегда. Спускаясь по лестнице, Самойлов вспомнил одну телепередачу, где рассказывалось о женской интуиции. По словам телеведущего, у женщин она развита намного острее, чем у мужчин, и женщины предчувствуют беду гораздо чаще. Впрочем… Ну а что с ним сейчас могло бы произойти? Нападут какие-нибудь отморозки? Вряд ли… Разве что какой-нибудь идиот собьет машиной на перекрестке? Да, вот это гораздо реальнее. Поэтому на дороге надо быть осмотрительнее.

…Лишь взглянув на лысого капитана, сидевшего от него слева, Самойлов вдруг ощутил всем своим существом: вот оно, то, что предчувствовала его жена. Вот оно… Он еще не знал, что именно ему уготовили, но было ясно: это – конец! Его везут убивать. Только куда именно и что конкретно с ним будут делать? Застрелят? Ударят ножом?..

Все эти мысли пронеслись в его голове стремительным, лихорадочным вихрем. На какой-то миг Андрей вдруг ощутил внутреннюю слабость, отчего-то нестерпимо захотелось сказать что-то наподобие:

– Ну, ладно, мужики, я все понял. Снимаю все свои претензии, больше никуда и ни с какими жалобами не обращаюсь…

Но тут он вспомнил гнусноватую, ехидную улыбочку старлея, известившего его о том, что областных журналистов не пустили в Мокров, и понял: этого он не скажет ни за что и никогда. Да и толку с этого не будет. Система приняла решение уничтожить его, и мольбы к палачам ничего уже не решат. Едва машина рванула на зеленый сигнал, мосластый достал из кармана наручники и жестко скомандовал:

– Руки!

– А это-то зачем? – презрительно усмехнулся Андрей. – Везете меня убивать и сами же этого боитесь? Дешевки позорные!

Сказанное им на мгновение ввело в ступор всех сидящих в кабине. Брыкалов нервно оглянулся и, поправив фуражку, язвительно процедил:

– А, сам уже догадался?! Ну, тем лучше. Начали! – скомандовал он сидящим сзади.

Лысый тут же схватил руки Самойлова, сжав их, как клещами, а мосластый проворно защелкнул на запястьях наручники. Внедорожник мчался по улице в сторону загородного шоссе.

– Ну и чего ты добился? – многозначительно обронил капитан. – Тебе же давали добрый совет: сиди и помалкивай. Из-за сеструхи кипеш поднял? Вот теперь к ней и отправишься. Молись! Еще пару минут, и вы с ней увидитесь уже ТАМ. Сколько вас таких уже было! И все с понтами, все за справедливость… А как приходит конец, у всех полны штаны и слезы рекой…

– Не дождешься, сука! – не выдержав, перебил его Самойлов.

Да, действительно, его внутреннее напряжение было запредельным, ему безумно хотелось жить, безумно хотелось сейчас оказаться у себя дома, рядом с Люсей, рядом с Женькой и Анюткой… Но было в душе и что-то другое, не позволяющее ему унизиться перед этими мерзавцами, перед этой двуногой гнилью, собирающейся отнять у него жизнь. Жизнь!!! Самую-самую единственную! И тем не менее уже потерянную…

Быстро бежали секунды, отделяющие его от того страшного мига, когда ЭТО ВСЕ начнется. Боже! Об этом даже не хотелось думать. Машина, набрав огромную скорость, мчалась по трассе в сторону Талаева – соседнего райцентра. Андрей вспомнил: километрах в пятнадцати от Мокрова есть Сонькина низина – широкая балка, куда со всех окрестностей по весне стекаются талые воды. А потом до самой осени там чадит гнилыми туманами поросшее осокой и чередой бездонное болото. Так вот куда они его везут!

Первый шок, испытанный им, уже прошел, и его охватила жажда сопротивления. В голове мелькнуло бесшабашное: «Умирать – так с музыкой!» Он коротко огляделся по сторонам. Как видно, поняв его настроение, мосластый зло толкнул его локтем:

– Сиди и не рыпайся! А то…

– Что – «то»? – громко рассмеялся Андрей. – Кого ты пугаешь, гнида? Да я плюю на вас! Тьфу! – и действительно плюнул мосластому в лицо.

Тот дернулся и, зло ощерившись, ударил его кулаком в правую скулу. С ненавистью глядя на своих палачей, Самойлов вдруг ощутил в себе какую-то неведомую силу и, возвысив голос, заговорил громко и сурово, словно зачитывал приговор, не подлежащий апелляции:

– Будьте вы прокляты, гнусные подонки, предатели и шакалы! Пусть ваши потомки не будут знать ни счастья, ни удачи! Что б вам, сукам, гореть в аду за всех вами убитых!..

Обернувшись к нему, Брыкалов с перекошенным ртом сипло проорал:

– Хва… Хватит! Вы чего копаетесь? Быстро мешок на голову!

Суетливо задвигавшись, лысый накинул Самойлову на голову толстый полиэтиленовый пакет и стянул его шею крепким синтетическим шнуром. Удавка болезненно сдавила горло, сразу же стало нечем дышать. Придушенно выкрикнув:

– Суки!!! – Андрей ощутил: это и в самом деле конец!

Но жажда сопротивления его не покинула. Притворно обвиснув, словно уже потерял сознание, он внезапно ринулся вперед, вслепую рванув водителя за правую руку. Мосластый только и успел испуганно вскрикнуть:

– Э! Бля-а-а!..

В тот же миг машина, летевшая на огромной скорости, мотнулась вправо, получив сбоку и сверху мощный удар, сопровождаемый визгом и скрежетом рвущегося железа, хрустом и звоном стекла, отчаянными, испуганными воплями палачей. Не кричал один лишь Самойлов. С одной стороны, он сам жаждал именно этого – жуткой аварии, а с другой – кричать не мог по одной простой причине: от удушья он потерял сознание.

…Андрей пришел в себя и долго не мог понять, что же с ним произошло и где он сейчас находится. Все тело страшно ломило, в ушах непрерывно шумело, словно рядом с ним падал огромный водопад. Острая боль разламывала голову, было больно дышать, правые рука и нога совсем не ощущались. В нос ударил острый запах то ли йода, то ли карболки. Он попытался открыть глаза, но открыть удалось только левый, и то лишь чуть-чуть. Но теперь он хотя бы видел свет и размытые тени окружающей обстановки, по которым понял, что находится в больнице.

Андрей попытался вспомнить происходившее с ним до того момента, как он оказался здесь, но так и не смог. Неожиданно он увидел перед собой смутный силуэт человеческой фигуры в зеленом хирургическом комбинезоне, рядом еще один, ростом поменьше, и с трудом прошептал:

– Что со мной случилось?.. Что?..

– О! Уже реагирует на окружающее, – удовлетворенно воскликнул мужской голос. – Значит, жить будет. Андрей, ты меня хорошо видишь?

– Нет, размыто… Люся где? Что с ней?

– Люся?.. А, Людмила Юрьевна? Она только недавно ушла домой. Она постоянно находилась здесь. Вот пошла детей проведать. Скоро опять вернется.

– Сколько я уже лежу? Что со мной? – снова спросил Самойлов.

– Ты у нас уже третий день. Произошло серьезное ДТП. Но об этом – потом, когда будешь покрепче. Сейчас – лежать, лежать и лежать. И никаких разговоров! Все, спать!

Врач с медсестрой вышли из палаты, разговаривая меж собой о настоящем чуде, когда в немыслимой мясорубке из пятерых выжить удалось всего одному. И тут Андрей вдруг начал припоминать недавнее – поездка в машине, люди, собиравшиеся его убить, а потом… Что было потом? Они попали в аварию? А те, что везли его убивать, они живы?..

Теперь ему даже думать было тяжело. Утомившись, он снова впал в зыбкое забытье, в болезненный полусон, когда бред и явь переплетаются в причудливые видения. В какой-то момент он вдруг снова увидел перед собой силуэт человеческой фигуры в белом халате. Скорее всего это была женщина. Ни слова не говоря, она склонилась над ним, и Самойлов ощутил, как в его левую руку вошла игла и что-то прохладное влилось в его вену.