Дверь во тьму (сборник) - Сергей Лукьяненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хватит, — оборвал я. — Надо что-то делать.
— Есть один вариант, — со вздохом произнес незадачливый волшебник. — Я же умею летать. Сейчас взлечу и буду лететь, пока не наткнусь на рассвет или закат.
Прозвучало это так, словно рассвет и закат были толстыми каменными стенами. Я невольно улыбнулся.
— А дальше?
— Когда подкреплюсь, вернусь к тебе. У Солнечных котят отличное чувство направления, я тебя обязательно найду. Откроем дверь — и готово.
— Так что же ты раньше этого не предложил? — возмутился я.
— Понимаешь, я ведь уже не солнечный лучик, — признался Котенок. — Я буду лететь очень быстро, но может понадобиться несколько дней.
Вот тут мне стало страшно по-настоящему.
— Ты представляешь, что говоришь? — прошептал я. — Что со мной потом дома сделают?
— Другого выхода нет. Ждать — или лететь.
Я отвел взгляд от Котенка. И вдруг понял, почему возмутился этим предложением. Мне страшно.
Я, наверное, стал бояться темноты. А без Солнечного котенка темнота станет полной. И… что, если он не прилетит?
— Давай, — выдавил я. — Лети. Только быстро, а то передумаю.
Он понял.
— Анька, не вешай нос. Я буду лететь очень быстро. Если захочешь пить — ручеек прямо перед тобой, метрах в тридцати. Жди.
И прежде чем я успел сказать, что передумал, что не смогу ждать его в одиночестве и мраке, Солнечный котенок подпрыгнул и взвился в воздух. Оранжевый комочек света стремительно поднялся, превращаясь в крошечную точку на черном небе. И полетел прочь. Действительно очень быстро: я потерял его из виду за несколько секунд. Только хватит ли ему сил все время мчаться с такой скоростью?
Минут десять я ревел, уткнувшись в густую, мягкую траву. Как ни странно, это меня капельку согрело. Поднявшись, я пошел на поиски ручейка, о котором говорил котенок.
Странное это дело — бродить во тьме. Теряется и расстояние и время. Лишь камни, изредка попадавшиеся под ноги, доказывали, что я не топчусь на месте.
Руки я держал перед собой, боясь, что в любой момент оступлюсь, но вскоре услышал журчание воды, а еще через мгновение трава под ногами сменилась влажным песком.
Нагнувшись, я жадно пил холодную чистую воду. Потом, отойдя на несколько шагов — так, чтобы слышать ручеек, — лег навзничь в траву, высокую, сомкнувшуюся надо мной.
Делать было совершенно нечего. Раньше я и не подозревал, как выматывает полное безделье. Я лежал, слушая плеск воды и гул ветра где-то далеко-далеко вверху. Лежал, наверное, очень долго. А потом снова заснул.
Разбудили меня шаги. Я открыл было рот, чтобы окликнуть вернувшегося Котенка, но вовремя сообразил, что эти шаги другие: тяжелые, человеческие.
Сразу вернулся страх.
Шаги приближались сразу с двух сторон. В нескольких метрах от меня идущие встретились. И я услышал тягучий голос:
— Там нет никого.
— Там нет никого тоже.
Я понимал говорящих, хотя мне почему-то казалось, что они говорят на чужом языке. И от этих медленных, тяжелых голосов меня пробила дрожь. Я замер, боясь шевельнуться.
— Здесь никого. Но дозорный видел свет.
— Дозорный видел Настоящий свет.
— Это невозможно.
— Но дозорный видел.
— Здесь нет света. Здесь нет никого.
— Тот, кто светил, улетел.
— Или ушел по скалам. Здесь низкие скалы.
— Нас обвинят в медлительности.
— Это плохо. Надо сказать, что здесь был Крылатый, убежавший вчера.
— Нас спросят, где его сердце.
— Мы скажем, что он защищался. Мы скажем, что залили долину Черным огнем.
— Это расточительно. Это плохо.
— Но это лучше медлительности.
— Да. У тебя есть Черный огонь?
— В башне.
— У меня нет Черного огня. Мы полетим в твою башню, возьмем огонь и сожжем долину.
— Так хорошо. Летим.
И я увидел, как во мраке разворачивается ТЬМА. Черные полотнища тьмы, чернее темноты, непрогляднее мрака. Две пары огромных крыльев. В лицо ударил ветер, наполненный едким нечеловеческим запахом, и ТЬМА взвилась в небо.
Несколько минут я лежал, убеждая себя, что мне приснился кошмар. Но едкий запах еще держался в воздухе, а на том месте, где стояли говорившие, я нащупал выдранную вместе с дерном траву.
Ждать возвращения тех, то при ходьбе вырывал с корнем траву, мне совершенно не хотелось. Еще больше не хотелось дожидаться Черного огня, чем бы он ни был.
Я встал, чувствуя, как мир сжимается вокруг, превращаясь в клетку из темноты и страха. Ах, котенок, котенок, неужели ты не догадывался куда могут привести Потаенные двери?
— Я не боюсь, — громко сказал я. Темнота не ответила. — Я уже большой. Я уйду по скалам, здесь низкие скалы.
Темнота молчала.
Вытянув руки, я побрел вдоль ручья, и тьма шла вместе со мной. Уткнувшись в скалу, я понял, что вода стекает по ней. Почти бесшумно — значит скала не было отвесной. Это хорошо. Шестое чувство подсказывало мне, что нужно подниматься вдоль воды, чтобы ее тихий шелест заглушал мои движения.
Пошарив по камню, я нашел жалкий уступ, встал на него. Потом на следующий. Зацепился за какой-то кустарник, хорошо еще, что не колючий, и продвинулся на следующий метр. Не так уж и трудно, тем более что высота не чувствовалась.
— Я не сорвусь, — прошептал я неизвестно кому. — Слышите? Не сорвусь. Так не бывает — попасть в волшебный мир и сорваться со скалы…
Камень под моей ногой дрогнул. Я затаил дыхание, и дальше пришлось подниматься молча. Минут через десять, коснувшись ладонью губ, я почувствовал вкус крови. Пальцы стерлись о камень. Наверняка то же случилось и с ногами, но проверять я не стал. Висеть на скале, как таракан на стенке, было невозможно, и я продолжил подъем.
Минут через пять, когда я понял, что устал до предела и вот-вот сорвусь, я выбрался на небольшой уступ. Тесно прижался к скале, сел, свесив ноги во тьму. Интересно, высоко ли? Метров пять, десять? Явно мало для того, чтобы спрятаться от непонятного оружия летающих тварей.
Сняв бесполезную майку, я по очереди обматывал руки и ноги, выжидая несколько минут, чтобы остановить кровь. Подъем разгорячил меня, холод больше не чувствовался. Оставив рваную и перепачканную майку на уступе, я продолжил первое в своей жизни восхождение. Журчание воды по левую руку было моим проводником. Один раз я даже попал на мокрый участок скалы, где брызги падали мне на голову. Пришлось медленно и осторожно сдвигаться вправо, чувствуя, как предательски скользок стал камень. Иногда я отдыхал, если попадались надежные площадки, потом вновь начинал подниматься. И тьма ползла за мной, скрывая высоту и растворяя в себе время. Быть может, я карабкался полчаса, может, несколько часов, не знаю. Единственное, что я знал точно, — никогда еще я так не уставал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});