Жена на полставки - Кристина Зимняя

Я даже оскорбилась:

— Грэг! — муж в ответ на мой возмущенный возглас только слегка приподнял брови в немом вопросе и сделал еще один глоток. — Ты же знаешь, я всегда и все тебе рассказываю!

— Видимо, не все, Эль. Потому что отпечаток кокона[10] на этом конверте мне не знаком.

По сути, этой фразой мужчина открыто признался, что изучает слепки[11] энергетической оболочки всех моих кратковременных возлюбленных. Но я об этом и прежде догадывалась. В конце концов, именно уверенность, что лэйд Брэмвейл — один из сильнейших магов Латии[12], знаменитый охотник на калфов[13], как никто другой, сможет позаботиться о безопасности супруги, и помогла мне год назад принять решение. А ведь я уже подумывала перебраться в Равнинную обитель[14]. Девичью, разумеется.

Иногда я ужасно жалела, что родилась в семье третьего круга[15]. И не потому, что так уж желала быть чьей- то кайрой, как Хайда, или поварихой. Не многим больше меня привлекала и судьба торговки или учительницы, но проверке кровью повелителей ни первый, ни второй круг не подвергались. Только третий считался достойным. И достаточно сильным, чтобы принять дар. Всего одна капля, полученная в храме Змея[16] через неделю после рождения, а как она меняла жизнь! Кому- то, как Грэгори, везло больше всех — кровь приживалась в организме и, начав менять его в возрасте десяти- двенадцати лет, делала магом. Именно магом — чародеев женского пола можно было пересчитать по пальцам. Остальные же дети третьего круга, пережив продолжительную лихорадку, приобретали какую- нибудь особенность. Индивидуальную, неповторимую. Так подруга моего детства умела говорить с птицами, кузен Люрвиг — чувствовать воду, его брат Кардайл — оставлять выжженные отпечатки пальцев на любом предмете, тетка Марвейн — копировать голоса. Дар мог быть как полезным, так и абсолютно нелепым, но мой оказался совершенно ужасным именно для меня. Любой свободный от сердечной привязанности, в кого я влюблялась, неизменно отвечал мне взаимностью. Нужно ли говорить, каким кошмаром оборачивалось мое непостоянство?!

— Эльза, ты меня слышишь?

Я вынырнула из своих размышлений, повторно наполнила протянутую мне чашку и ответила:

— Прости, дорогой! Я просто пыталась вспомнить, кого могла случайно не упомянуть. Но я действительно абсолютно всем с тобой делюсь. Может, это письмо прислала женщина?

— Возможно. Какая- нибудь брошенная особа, затаившая злобу, или не в меру деятельная родственница, — согласился Грэгори. — Я проверю, а заодно покажу специалисту карточку. К сожалению, ты активировала заклинание, и теперь это просто стихи, по которым так сразу и не определишь направленность морока. — Мужчина поднялся и направился к двери, прихватив с собой конверт и розовый кусочек картона. — Постарайся пока никуда не выходить, лучше ключ поищи! — Я согласно кивала, провожая мужа взглядом. — И Эль, — на пороге Грэг обернулся и как- то бесшабашно, по- мальчишески улыбнулся: — спасибо!

— За что? — не поняла я.

— За незабываемое утро, непредсказуемая моя!

Дверь с тихим щелчком закрылась, а я запоздало поняла, за что на самом деле было это спасибо. Я ведь вовсе не обязана была восстанавливать магический резерв мужа. Наши отношения этого не предусматривали. Но, проглоти меня Змей, это было такой мелочью в сравнении со всем, что Грегори для меня делал.

Прислуги в Брэм- моле было немного: повариха Альма и ее дочка Исми, помогавшая на кухне; Гальс — кайр Грэга; Хайда; садовник Лойс и Цвейг, который проживал в комнатке над шипарием[17]. В последнем представителе персонала особой нужды не было, но свою небольшую коллекцию шипов Грэгори обожал, а возможности холить и лелеять не имел из- за постоянной загруженности работой. Потому и появился несколько лет назад в стенах просторного помещения, опутанного таким количеством сигнальных нитей, что и городская сокровищница бы позавидовала, угрюмый мальчишка. В доме Цвейг почти не показывался, на хорошенькую Исми, таскавшую ему еду, упорно не реагировал и даже ночевал среди вверенных его заботам каменных коней чаще, чем в своей комнатушке.

Зато пятерку хозяйских шипов парнишка обожал. Он мог часами полировать их покатые каменные бока и треугольное днище, тщательно оттирать малейшие пятнышки на стеклянном куполе и щеткой вычищать внутреннюю обивку. И так же продолжительно дуться из- за малейшей царапинки. Моему золотисто- рыжему одноместному крошке, такому изящному и миниатюрному рядом с мощными собратьями, тоже доставалась порция внимания и ласки, а мне — недобрые взгляды исподлобья. Управлять- то я умела, но вот мастерства в этом искусстве так и не достигла. Истерика, которую закатил Цвейг, когда однажды я вернулась на шипе со сплющенным о фонарный столб носом, была знатной. Каждый раз, залезая в обтянутое черным бархатом нутро Малыша в сопровождении тоскливых вздохов мальчишки, я чувствовала себя хищницей, крадущей детеныша у матери. Так что свадебным подарком мужа я пользовалась редко, предпочитая наемный транспорт вероятности однажды быть убитой каким- нибудь особо острым инструментом из арсенала Цвейга.

Лойс, отменно присматривавший за обширным садом, фонтаном и клумбами, в стенах мола так же был не частым гостем. Приходил раз в три дня из деревеньки неподалеку. И в тот день не появлялся. Альма и Исми все утро носу не высовывали из кухни — перебирали ягоды для джема. Гальс уверенно утверждал, что среди доставленной почтальоном корреспонденции писем не было. А кайра не менее уверено заявляла, что конверт с надписью «лэйе Эльзе Брэмвейл дин[18] Варейс» взяла со столика у лестницы. Не верить кому- то из них не было причин — Грэг доверял своему слуге так же, как я Хайде.

По всему выходило, что таинственное послание, на котором остался неопознанный пока след кокона, но почему- то исчезло мое имя, возникло из ниоткуда. Бытовые перемещения предметов редкостью, конечно, не были — нашелся бы только чародей, желавший размениваться на такую мелочевку. Вот только Брэм- мол — родовое гнездо мага. Причем мага далеко не в первом поколении. Кровь повелителей прекрасно прижилась в жилах и отца моего мужа, и его деда, и прадеда. Старый дом был укрыт многослойными чарами от флюгера на западной башенке до потайного хода в подвале.

— Ну, и что скажешь, дорогая? — ловко разделывая жареную райку[19], поинтересовался супруг. Я неодобрительно посмотрела на порцию жирного мяса, очутившуюся на моей тарелке.