Доктор Данилов в поликлинике, или Добро пожаловать в ад! - Андрей Шляхов

— Интересное кино…

— Это еще не кино, — покачала головой Оксана. — У меня сестра двоюродная в КВД работает, в отделении медосмотров, вот у них там недавно было кино. Рассказать?

— Конечно, раз начала, — улыбнулся Данилов.

— У них там вечные очереди, сами понимаете. Народ еще до восьми у входа топчется. И вот однажды в кабинет к доктору, с которым моя сестра работает, входит молодой человек в белом халате со стопкой медицинских книжек и каких-то бланков в руках.

«Анна Ивановна просила, чтобы это у вас полежало до ее прихода, — говорит молодой человек. — Она через полчасика будет». Анна Ивановна — это зам. главврача диспансера, между нами — та еще ведьма, поэтому и врач, и моя сестра и не стали спрашивать, зачем эти книжки-справки ей понадобились. В начальственные дела, сами знаете, лучше не лезть, особенно если своих собственных хватает. Короче — работают они себе, и вдруг народ начинает то и дело без спросу заглядывать в кабинет и многозначительно так поглядывать на доктора. Некоторые даже подмигивают, а самые наглые интересуются, долго ли им еще ждать.

Врач, разумеется, советует всем дожидаться своей очереди и в кабинет не ломиться. Слово за слово и разгорается скандал… так что бы вы думали? Оказывается, что этот парень незадолго до появления в кабинете врача, прошелся вдоль очереди, тихонечко предлагая народу сделать дело без очереди и даже без осмотра. Триста рублей — и ты свободен! Представляете — многие клюнули.

— А чего бы им не клюнуть — он же был в белом халате. Свой в доску, сотрудник. Да и сумма небольшая — три сотни. Собрал он, значит, деньги и медицинские книжки, на виду у всех зашел в кабинет, почти сразу же вышел из него с пустыми руками и исчез навсегда…

— И много народу он облапошил? — поинтересовался Данилов.

— Сестра сказала — человек тридцать, не меньше. А то и сорок.

— Отличная афера, — оценил Данилов. — Тысяч десять — двенадцать за каких-то полчаса, и риска никакого. Никто же не побежит заявлять в милицию из-за трехсот рублей. Поорут себе в коридоре и успокоятся.

— Так и было, доктор, — подтвердила Оксана. — Поорали и разошлись. Пора бы и нам по домам…

На втором этаже было почти пусто — окулист и эндокринолог уже закончили прием, а невропатолог Маняка уехал «на адреса», то есть — к надомным пациентам. Небольшая очередь роилась около кабинета оториноларинголога Межевовой.

— Ухогорлонос быстро принимает? — волновался розовощекий мужчина в кожаных брюках и свитере нежно-голубого цвета.

— Быстро, быстро, — успокаивали его «постоянные клиенты». — Здесь, как на конвейере — раз-два и готово!

Межевова и впрямь принимала быстро, тратя на каждого пациента в среднем по три — пять минут. Заглядывала «во все положенные отверстия», быстро диктовала сестре, что выписать, черкала на листочке рекомендации и отдавала их пациенту. Так куда быстрее, чем объяснять одно и то же по сто раз, попусту теряя время.

На первом этаже набирал обороты скандал — сотрудница регистратуры в течение получаса не могла найти амбулаторную карту старика, чей пиджак был увешан медалями так плотно, что звенел при малейшем движении.

— Я обегал все кабинеты, был у старшей сестры и у заведующей… Нигде нет моей карты!

— И у меня ее нет! Я перерыла даже соседние участки! Ищите дома!

— Что значит — дома?! У меня нет привычки держать карту дома!

— Может, вы ее в другом месте забыли, а нас обвиняете!

— Где же я мог, по вашему, забыть карту?! В магазине?!

— В психдиспансере!

— На что вы намекаете?!

— Ни на что я не намекаю! Вы спросили, где вы могли забыть карту — я вам подсказываю…

— Почему вы хамите?! Я пойду к главному врачу!

— Скатертью дорога! Номер кабинета подсказать?!

— Подскажите лучше вашу фамилию!

— Федоткина моя фамилия!

— Очень хорошо! — шумно отдуваясь, старик направился к лифту.

Лет десять назад Данилов бы подумал нечто вроде: «Двадцать первый век на пороге, а тут карты, регистратура… Как будто нельзя компьютерную базу пациентов завести, а карты вообще упразднить». Сейчас же он просто оценил состояние старика, нашел его вполне удовлетворительным и вышел на улицу, про себя удивляясь тому, почему нельзя было тихо и мирно завести дубликат взамен утерянной карты. Мы не ищем легких путей…

Глава вторая

Несовпадение взглядов

Идею подал Никита. Недаром сведущие люди утверждают, что истина глаголет устами младенцев. Младенцем Никиту можно было назвать с большой натяжкой — хорош младенец, совсем немного отстающий в росте от Данилова! — но тем не менее Никита был самым младшим участником вечернего чаепития.

На чай он не обращал никакого внимания, методично расправляясь с купленными Даниловым пирожными.

— Тебе плохо не станет? — поинтересовалась Елена, когда на блюде остался лежать один-единственный эклер.

— Нет! — без тени смущения заявил ненасытный отрок и даже имел наглость уличить мать в прижимистости: — Что ты жадничаешь, там же еще одна коробка есть!

— Я не жадничаю, но всему должна быть мера…

— Вот моя мера — еще две штучки из новой коробки и все!

— В шестом классе я съел на спор двадцать примерно таких вот пирожных, — сказал Данилов, выкладывая на блюдо сладости из второй коробки. — В буфете кинотеатра «Ташкент» перед сеансом.

— На что спорили? — деловито поинтересовался Никита.

— Не помню уже, на какую-то мелочь… Но вот на сладкое потом с полгода смотреть не мог.

— А я тоже могу съесть двадцать штук! — оживился Никита. — Даже двадцать пять. Никто не хочет поспорить?

— Кто б сомневался? — фыркнула Елена. — Ты и тридцать схомячишь, не моргнешь.

— Растущий организм требует белков и калорий!

— Как бы у растущего организма не было гипергликемической комы! — вздохнула Елена.

— Ты больше одного пирожного не съешь, — вмешался Данилов. — Я съем парочку, не больше. На столе лежит целых пять. Так зачем портить человеку удовольствие?

— Значит, можно съесть еще два?

— Конечно! — разрешил Данилов. — Если будет мало, я, так уж и быть, дам тебе разок откусить от своего…

— Мы когда в детстве давали кому-нибудь откусить, надо было обязательно придерживать шоколадку пальцами, — вспомнила Елена, — а то были в классе крокодилы, которые за раз могли от шоколадки две трети откусить.

— Тяжелое у тебя было детство, — посочувствовал Никита, — одну шоколадку впятером ели. И мобильников у вас не было, и компьютеров…

— Что-то я не пойму — ты сочувствуешь или издеваешься? — Елена притворно нахмурилась.

— Я просто констатирую факт, — ответил Никита. — Сочувствовать нет смысла — ведь теперь у вас все это есть, а издеваться над родной матерью себе дороже.

— Это верно, — согласился Данилов. — Ты на удивление рассудителен.

— Что есть, то есть, — согласился скромный мальчик. — Недаром столько сладкого ем, глюкоза — она для мозгов очень полезна…

Данилов с Еленой рассмеялись.

— И нечего смеяться, — обиделся Никита. — Сами похвалят, а потом смеются. Я действительно хорошо соображаю. Вот, если бы я стал врачом, то я бы не работал ни на «скорой», ни в морге. Я бы занялся иглоукалыванием!

Никита не раз «примерял на себя» то одну, то другую медицинскую специальность, находя в каждой из них какую-то особую прелесть, поэтому Данилов сразу же спросил:

— Почему именно иглоукалыванием?

— Потому что это востребовано, прибыльно и клиенты ведут себя хорошо — не хамят и не качают права.

— Насчет востребовано и прибыльно более менее ясно, но объясни, почему клиенты не хамят? — сказал Данилов. — Хамство, насколько мне известно, иглоукалыванием не лечится.

— Лечится! Еще как лечится! Каждый клиент понимает, что не стоит злить врача. А то он выберет иголку потолще и подлиннее и как засадит ее в самую болезненную точку!

— Слушай, а это мысль! — одобрила Елена. — Не насчет иголок, конечно, а насчет физиотерапии вообще.

— Ну-у, если только допустить, что…

— Смотри. Работаешь с относительно компенсированными пациентами, это раз.

Елена подняла правую руку и загнула мизинец:

— Работа интересная, вдумчивая. Много методов, много возможностей. Это два. Никакой грязи, кроме лечебной. Это три. Нет ночных дежурств, это четыре. Работать можно где угодно, что с учетом твоего характера очень ценно. Это четыре.

— У меня такой скверный характер? — искренне удивился Данилов.

— Тебе неведомо понятие «идти на уступки», Вова. Каждый такой случай ты воспринимаешь как сделку с совестью и предательство идеалов. Скажу тебе, как администратор со стажем — ты очень неудобный сотрудник. Мина замедленного действия.

— Зато как член семьи — вполне на уровне! — вступился за Данилова Никита.