Юная леди Гот и Праздник Полной Луны - Крис Ридделл

– Ну что ж, тогда понятно… – задумчиво добавила Руби.

– Вот как? – встрепенулась Ада – Что именно понятно?

– Мы отсылаем наверх провизию. И твоя горничная всегда присылает нам записки с просьбой о меде. И еще она спрашивает сэндвичи с айвовым мармеладом. У нее прекрасный почерк – ну, для медведицы.

– Так значит, она влюблена? – прервала Эмили. – Как романтично! Мне бы хотелось нарисовать ее портрет.

– Да понимаешь, – ответила Ада, – вся сложность в том, что она очень застенчива… и даже не может заставить себя выйти из моих комнат. Надо ее как-то оттуда выманить хитростью. А то она не сможет выйти замуж за генерала Симона Болилапа.

– Что ж, если ты не можешь уговорить Мэрилебон отправиться к генералу, – заметила Руби, осторожно приделывая сахарный плавник к русалочьему хвосту, – может быть, ты попросишь генерала приехать к Мэрилебон?

– Генерал? Кто здесь сказал. – «генерал»? Это я – генерал!

Посреди буфетной стоял маленький человечек в шляпе и кителе военного образца. Похоже, девочки заговорились и не заметили, как он вошел со стороны кухонного сада.

– Я генерал кухни, вот я кто! – заявил он. – Крестон Крутч, авангардный пекарь! Я впереди всех! Я прибыл, чтобы…

– Позвольте нам самим догадаться, – с улыбкой прервала его Эмили. – Вы прибыли на Большой кулинарный конкурс Громнета, верно? Все уже в кухне. А это кто?

Эмили указала на чрезвычайно жирного селезня мускусной утки, ввалившегося в буфетную с кожаным саквояжем в клюве.

– Это мой помощник, Пушкин[4], – заявил Крестон Крутч.

Потом сдернул с носа маленькие очки в проволочной оправе, протер их полой своего полувоенного кителя, водрузил их на место и принялся пристально разглядывать разложенных перед Руби сахарных русалок.

– Сладкие водоросли для волос… – забормотал он, – и… позвольте-ка…

Он вынул саквояж из клюва Пушкина, раскрыл его и извлек наружу маленькую стеклянную трубочку с каким-то переливающимся порошком.

– Присыпка из сахарной каракатицы. Вот что даст чешуйкам настоящий блеск. Я сейчас покажу…

Крутч посыпал порошком хвосты нескольких русалок, потом снова снял очки и подставил их солнечным лучам, льющимся из высокого окна. Сфокусированный в линзе луч расплавил порошок, превратив его в серебряную жидкость, облившую хвосты ровным слоем. Руби смотрела на него как зачарованная, не в силах оторваться.

– А что касается волос…

– Оставим их, – шепнула Эмили и, взяв Аду за руку, увлекла ее за собой в кухонный сад.

В кухонном саду произрастали все фрукты, овощи и травы, поставляемые в кухни Грянул-Гром-Холла. Миниатюрные помидорчики, кривые огурцы, огромные кабачки и гигантские тыквы росли здесь на высоких грядках, рядом с чисто английскими яблонями и грушами, перемежаемыми истинно шотландским крыжовником. За кухонным садом простирался спальный сад, поставщик самых тонких и нежных ароматов для спален Грянул-Гром-Холла. Пышные ползучие розы, стелющиеся петунии и висячие фиалки цвели повсюду в буйном беспорядке вместе с простенькими луговыми цветиками, такими как тиффани, азазель или башмачок епископа. Ворота в конце спального сада открывались в гостиный сад – в сущности, представлявшего собой луг с расставленной по нему садовой мебелью.

– Знаешь, а ведь Руби права, – сказала Эмили, когда они остановились под шордичским апельсиновым ранетом и сорвали по яблочку. – Можешь ты послать весточку генералу Болилапу?

– Я-то не могу, – ответила Ада, и ее зеленые глаза сверкнули. – Но я знаю того, кто может.

Глава четвертая

Развернув фунтик, Ада высыпала немножко семечек на гравиевую дорожку. Они с Эмили стояли у входа в гостиный сад. За невысокими воротцами виднелись кушетки, табуретки и кресла-качели, расставленные группками на идеально постриженной лужайке вокруг фасонистых, но легкопадучих чиппендейловских столиков.

Через несколько мгновений послышалось хлопанье крыльев, и белый голубь, соскользнув с небес, уселся у Адиных ног и принялся клевать зерно. Вокруг одной из его лапок была обвязана маленькая бумажка.

– Не одолжишь карандашик? – обратилась Ада к подруге.

– Конечно!

Эмили всегда носила карандаш на ленточке, висящей на шее. Она стянула ленточку через голову и, передав Аде, с восхищением стала следить за ее действиями. Ада тем временем осторожно взяла голубя в руки, размотала бумажный рулончик с его лапки и написала на нем, стараясь выводить буквы как можно тщательнее:

С помощью Эмили, которая придерживала голубя, Ада снова прикрепила листок к лапке и отпустила птицу. Голубь взмыл вверх и понесся куда-то по направлению к Тылам внешнего сада (бескрайним).

Лишь тогда девочка обратила внимание на знакомый гнусавый голос, доносящийся с противоположного конца гостиного сада. Мальзельо!

– Поторапливайтесь, сударики, – проскрипел он. – Я не могу тут весь день рассиживаться. И мебель сама не сложится.

Взглянув поверх ворот, Ада увидела, как к Мальзельо подошли работники из гаражей для беговелов и принялись аккуратно складывать столы со стульями вдоль стены сада.

Мальзельо уселся на кресло-качели, водрузил ноги на табуретку, извлек из кармана чрезвычайно смятый экземпляр «Лондонского обозрения», расправил его и приступил к изучению.

– Ап-чхи! – раздалось из-за газетного листа. – Чтоб мне луг был чистым, понятно?

– Это же папина газета! – ахнула Ада. – Будь мой отец здесь, он бы задал Мальзельо!

– Смотри-ка, – сказала Эмили. – Вон Артур.

Артур Халфорд работал в беговельном гараже и был членом Чердачного клуба, собиравшегося раз в неделю в укромном уголке обширного чердака Грянул-Гром-Холла, чтобы поделиться наблюдениями. Ада, Эмили и Уильям тоже входили в этот клуб, а вместе с ними – Руби-буфетчица и Кингсли-трубочист. Вообще-то Кингсли был еще слишком юн для этой должности, но настоящий трубочист убежал с одной из предыдущих Адиных гувернанток, Хэби Поппинс.

Ада и Эмили помахали Артуру. Тот положил на землю хитроумный шезлонг, который он пытался закрыть, и подбежал к воротам.

– Нам поручено все отсюда убрать, чтобы можно было поставить большой шпигель-шатер, – сказал он. – Мальзельо заявил, что большой конкурс кондитеров пройдет именно здесь. Хотя мы, бего-механики, впервые об этом слышим.

– Не отлынивай, Халфорд! – раздался голос из-за газеты.

– Мне надо работать, – быстро сказал Артур. – Увидимся в Чердачном клубе!

Ада и Эмили распрощались с ним, и не успели они отвернуться от ворот, как увидели, что на них садится голубь.

– Что, что там написано? – торопила Эмили, пока Ада разворачивала бумажку.

Та прочитала:

– И что же это значит? – поинтересовалась Эмили.

– Не могу тебе точно сказать, – призналась Ада. – Лорд Сидни – он такой загадочный…

– Жду не дождусь встречи! – воскликнула Эмили.

В 14.50 Ада, Эмили и ее брат Уильям (который наконец нашел свои брюки) стояли около Переукрашенного фонтана. Но о лорде Сидни Бредни не было ни слуху ни духу. Заскучавший Уильям прислонился к жуткой на вид каменной золотой рыбке и немедленно приобрел мраморный оттенок.

– Где же он? – сказала Эмили.

Потом раскрыла складной стульчик, уселась на него и достала краски.

– Ну, что бы мне сегодня нарисовать? – пробормотала она и осмотрела фонтан.

Он весь был покрыт статуями: морские девы, морские коньки и морские всадники боролись за жизненное пространство с играющими дельфинами и морскими богами, застывшими в игривых позах, водяные младенцы резвились вокруг морских раковин, а группки водяных отроков жались между развесистыми кораллами. Статуй в этом Переукрашенном фонтане было так много, что в нем едва оставалось место для небольшой плошки, в которую струйкой стекала вода из губ мрачного морского чудовища, известного как Грубый Дик.

– Пожалуй, вот это, – решила наконец Эмили.

Она открыла альбом и принялась зарисовывать взгромоздившегося на дельфина морского всадника в длинном плаще и отороченном водорослями цилиндре.

– Что за нелепость, – фыркнула Ада, переводя взгляд с рисунка на статую. – Где это видано, чтобы морские всадники носили цилиндры!

– А этот – носит! – провозгласила внезапно статуя, спрыгивая с дельфина на землю.

С шляпы и плаща при этом взлетели густые клубы муки.

– Лорд Сидни! – ахнула Ада. – Вы были здесь все это время! Вот здорово!