Комендант Синь-ици-сан - Юрий Дьяконов

После еды Сидоров затеял игру. Он или кто-нибудь из солдат тыкал пальцем в какую-то вещь и просил назвать ее по-японски. Сандзо называл и весело смеялся, когда солдаты коверкали такие простые и понятные слова…

Разведчики быстро нашли в зарослях бамбука промоину, выводившую к каменному карнизу.

— Как же они тут с детьми шли! — ужаснулся Синицын. И приказал: — Прямо с начала тропы через каждые пять метров забивайте крючья и тяните веревку. А то еще сорвется кто.

Разведчики, выравнивая тропу кое-где кирками и оставляя за собой надёжно закрепленную веревку, выбрались на верхнюю площадку. Когда они подходили к шалашам, построенным под старыми елями и пихтами, там поднялся переполох. Синицын остановил солдат и обратился к людям с давно продуманной речью:

— Жители Акапу! Не бойтесь русских солдат. Никто не тронет вас и ваше имущество. Спускайтесь в поселок и. живите так, как вы привыкли. Можете ловить рыбу или добывать из океана морскую капусту. Я, русский комендант поселка капитан Сергей Синицын, гарантирую вам спокойствие и неприкосновенность. Я знаю: вы голодны. Прошу вас. Подойдите и возьмите продукты, чтобы подкрепить силы. А потом мы поможем вам спуститься вниз.

Люди с изможденными худыми лицами стояли, прижимаясь к стволам деревьев, выглядывали из шалашей и молчали. Страх перед русскими, воспитанный японской военщиной, японской печатью, японскими учителями, сковывал их. Они боялись поверить.

Никто не сделал ни одного движения. Тишина. И вдруг послышался приближающийся мальчишеский крик:

— Такита-сан! Росиадзин йоросий! Росиадзин хэйтай йоросий![20]

Синицын обернулся. Это кричал Сандзо.

Игра в слова Сандзо надоела, и он предложил самому маленькому по росту русскому, ефрейтору Коле Круглову, поиграть в ловитки. Коля смутился. Но сержант Сидоров сказал:

— Слышал, что приказал капитан? Вот и забавляй его.

Сначала они бегали друг за другом поблизости. Солдаты вместе с Сидоровым хохотали, глядя, как ловкий маленький Сандзо обманывает, увертывается от Круглова. Игра шла с переменным успехом. Потом Сандзо побежал, виляя между соснами, и с разбегу влетел в заросли курильского бамбука. Споткнулся и упал, рассыпав галеты, спрятанные в карманах. И тут Сандзо будто водой холодной облили: как же он мог забыть?! Ведь он пошел за едой. Так вот же она, еда. А дедушка Асано уже который день ничего не ел. Какие тут игры… Скорей туда!..

— Сандзо! Где ты? — кричал Круглов.

Но Сандзо не отозвался. Поспешно собрав галеты, он уже шел по каменной тропе назад, к лагерю беженцев. Теперь идти было не так страшно. Он держался за крепкую веревку. В ущелье уже ярко светило солнце. И где-то недалеко были веселые солдаты Синь-ици-сана.

— Синь-ици-сан йоросий! Росиадзин хэйтай йоросий![21] — кричал Сандзо, подбегая к японцам. Его сразу окружили. Дальше он так зачастил, что капитан сумел понять только слова: хорошо, пища, домой, Акапу…

— Аната, мэсиагару додзо![22] — повторил капитан приглашение.

Лица у людей будто оттаяли. Женщины подходили к солдатам, которые уже раскрыли свои до отказа набитые вещмешки. Они низко кланялись, улыбались, брали марлевые мешочки с маленькими японскими галетами вперемешку с разноцветными круглыми леденцами. Снова кланялись и благодарили: «Аригато, росиадзин, аригато».[23] Солдаты совали в руки детям ириски и железные банки с мандариновым компотом, взятым из японских офицерских запасов.

Ребятишки брали гостинцы, торопливо кланялись и бегом мчались к своим шалашам. Спустя некоторое время, насытившись, прибежали опять. Полукольцом окружили солдат. Темными любопытными глазами рассматривали незнакомую одежду, оружие.

Сандзо, пришедший вместе с русскими, стал для них героем. Он вытащил из кармана блестящую гильзу от автомата, подаренную ему сержантом Сидоровым. Мальчишки рассматривали ее, трогали пальцами и цокали языками от удовольствия. А когда Сандзо приложил гильзу к губам, как научил его Коля Круглов, и свистнул, япончата закричали: «Ара! Ара!»[24] и запрыгали от восторга. Все, как один, захотели иметь по такому же замечательному свистку.

У солдат нашлись две или три гильзы. Отдали. Но это только еще более раззадорило остальных.

— Товарищ капитан! Разрешите «наделать» им свистков? — попросил пожилой усатый старшина-санинструктор. — Уж так им хочется.

— Ну давай! — согласился Синицын. — Только осторожно, не испугай.

Старшина повернулся к мальчишкам спиной, направил автомат на вершину Тяти и в несколько длинных очередей опорожнил полмагазина. Когда раздались первые выстрелы, ребятишки шарахнулись в стороны. Но фонтан золотых стреляных гильз, брызжущий из автомата на землю, заворожил их. И как только старшина спрятал автомат за спину, мальчишки с визгом кинулись подбирать еще горячие «свистки». А еще через несколько минут поднялся такой свист, что взрослые только морщились и затыкали пальцами уши.

Когда жители Акапу с разведчиками Синицына, помогавшими им нести вещи, возвращались к своему поселку, на привале у озера произошел небольшой эпизод. Сержант Сидоров прилег было на траву, но тотчас вскочил. Под бок попался камень. Он хотел его отбросить и улечься снова, но глянул на место, где лежал камень, и… сдвинул пилотку на затылок. В ямке белел окурок. Сержант оглянулся. Все занимались своими делами. Он внимательно осмотрел окурок сигареты и присвистнул. Подождав, пока все встали и пошли дальше, позвал капитана.

— Странно, — сказал Синицын. — Сухой, не пожелтел. А позавчера шел дождь. Его положили под камень — значит, спрятали… Тут вот поясок и золотая звездочка. Такие сигареты курят только офицеры, да и то не всякие. Что же это выходит?..

Сандзо не отрывал взгляда от окурка, и на его лбу проступали бисеринки пота.

— Ты знаешь, кто курит такие сигареты?

Сандзо несколько секунд растерянно смотрел на капитана, потом отрицательно покрутил головой:

— Сиру най, сёко-сан!.. Сиру най![25] — И побежал догонять своих.

Сержант хотел удержать мальчишку, но капитан остановил.

— Не надо, Миша. Все равно сейчас ничего не скажет. — Подумал и добавил: — Так вот оно что. Мы с тобой думаем, что все господа самураи в лагере военнопленных. Ан нет. Какой-то зубр у нас под носом ходит.

— И чего он тут крутился? — вслух рассуждал сержант. — Может, к жителям хотел добраться? А может, у него там еще какой интерес есть?.. Если он по карнизу залезет наверх, его оттуда и батальоном не выкуришь.

— Правильно. Проход нужно запечатать. Тут скорей поймаем.

— Чем закрыть, товарищ капитан? Была бы хоть одна мина.

— Верно. Надо подвести под самурая мину, — усмехнулся капитан. — А вот чем… думай.

Сержант Сидоров с ефрейтором Кругловым вернулись к началу тропы. В пустых металлических ящиках из-под патронов кинжалом провертели дырки, вставили в них по куску телефонного кабеля с расплетенными стальными жилами. Один ящик положили в самом начале тропы, другой — подальше. То и дело поглядывая в «Русско-японский военный разговорник», Коля на листе фанеры старательно выписывал японские иероглифы. Потом кол с надписью воткнули в щель у начала тропы.

— Ну как, похоже? — спросил Коля.

Сержант подошел. С фанерки на него смотрели два черных загадочных знака. А рядом по-русски написано: «Осторожно! Мины!» В ущелье из металлических ящиков грозно топорщились во все стороны стальные усики.

— Не знаю, как самурай, а я бы ни в жизнь не полез!..

Они догнали своих уже почти у поселка.

— Товарищ капитан! «Минное поле» поставлено! — доложил Сидоров. И все трое расхохотались.

Не знал маленький Сандзо Такита, кто такой капитан Масаносукэ Кацумата. Не знал, за что получил он капитанский чин и блестящие ордена… А вот офицеры части, в которой служил Кацумата, знали. На их глазах за короткий срок он из скромного подпоручика, командира взвода, превратился в капитана, заместителя командира батальона. И хотя сами эти офицеры не были мягкосердечными, их подчас удивляла жестокость Кацумата. Они его даже побаивались.

Кацумата считал себя истинным самураем. Ведь в его жилах течет благородная кровь даймё[26] провинции Овари. А настоящий самураи знает только одно дело — войну. Бить, убивать врагов великой Японии, завоевывать земли, подчинять народы — вот истинно самурайское призвание.

Его послали на этот остров, где нет войны и, кажется, некого убивать и подчинять. «Нет, — говорил себе Кацумата, — враги есть везде! Нужно только уметь разыскать их…»

Болтнул спьяну лишнее молодой поручик, посмел непочтительно отозваться о высочайшей особе… А Кацумата тут как тут. Он все видит. Все знает. Проходит время, и неосторожного поручика увозят куда-то жандармы. А подпоручик Кацумата неожиданно для всех назначается вместо него командиром роты. Через год за другие подобные заслуги он получает чин поручика.