Кровные братья - Ричард Чизмар

крупно задолжал человеку из Сан-Франциско за одну из своих прошлых героиновых сделок. Не отдаст - ему перережут горло. Как тут не помочь брату? Но я извинился и отказал. Да, с удовольствием помог бы, но у меня жена и дети, ипотека и свой магазин... Я сам с трудом выкручиваюсь. Тогда Билли стал умолять. Увидев, что и это не помогает, он разозлился. Его взгляд сделался чужим и холодным, а голос зазвучал угрожающе.

- Ладно же, - сказал он. - Зайду к старикам, они-то точно дадут. А если у них не окажется, придётся тебя убедить. Это я умею - убеждать людей, если надо. Что там насчёт твоего магазинчика? Он застрахован? В смысле, от пожара и всякого такого, нет? Было бы стрёмно так попасть, не успев толком развернуться. А Сара как там - всё в том же банке работает, про который мать с отцом говорили? Сидеть на таких деньгах - опасная работёнка, тем более для бабы. А в какую школу дочки-то ходят - Эвансвилль? Или ты всё возишь их в эту частную, как её...

В этот момент я его заколол. Мы стояли в центре моста, облокотившись о перила, когда я вытащил из кармана пальто нож для стейков, прихваченный перед выходом с кухонного стола, рядом с ключами. Сжав рукоять двумя руками, я с силой всадил нож брату в шею. Он вскрикнул - только единожды, совсем не громко - и повалился на колени. С этой минуты я не видел ничего, кроме сверкания лезвия, снова и снова втыкавшегося в его тело.

........................................................................................................................................

Вчера вечером Сара всё-таки начала этот разговор. Мы были одни; дочки по обыкновению ночевали в тот день у родителей. После ужина Сара отвела меня вниз, заперла за нами дверь, усадила меня на диван и встала в полный рост напротив. Почему я так ужасно выгляжу в последнее время? Почему не ем и не сплю? Или я сейчас же рассказываю, что случилось, или она от меня уходит. Сара не шутила и, судя по всему, подозревала измену. Тогда я рассказал ей всё, начиная с телефонного звонка и заканчивая тем, как выбрасывал труп брата в реку. Разрыдавшись от ужаса, она бросилась вон из комнаты, и я слышал, как в ванной её рвало. Позже, немного успокоившись, Сара попросила оставить её одну. Пожалуй, это было лучшее, что я мог для неё сделать.

Спустя час жена нашла меня на заднем дворе, где я неподвижно наблюдал за ночным небом. Подбежав, она так сильно стиснула меня в объятьях, что я чуть не задохнулся - и тут же опять расплакалась. Мы долго простояли с ней так. Наконец, когда слёзы совсем иссякли, Сара заговорила. Держа моё лицо в своих руках, она шептала, что понимает меня, и что в конечном счёте я поступил правильно. Обнявшись снова, мы плакали уже вдвоём.

Дома мы позвонили дочкам, чтобы по очереди пожелать им спокойной ночи, после чего удалились в спальню, где занимались любовью почти до утра. На рассвете Сара проснулась от кошмарного сна; её лоб блестел от пота, а голос звучал сдавленно и слабо. Запустив мне руку в волосы, она прошептала:

- А если его найдут, Хэнк? Рыбаки или дети... Если его найдут и опознают?

Приложив палец к её смолкшим губам, я притянул её к себе. Заверил, что всё будет хорошо. Что никто его не найдёт. А если и найдут, то не сумеют опознать.

- Ты уверен?

- Абсолютно, - ответил я, лаская её шею. - Он слишком долго пролежит в воде к тому моменту.

Не говоря уже о том, что я сотворил с его лицом. Оно искромсано так, что и родной брат не узнает.