Плюсик в карму (СИ) - Штефан Елена

– Я с Орловщины. Почти соседи.

– Да без разницы, – новоявленный земляк заулыбался еще шире, – ты русская, а там хоть из тмутаракани.

Так они и проболтали весь путь, стараясь хоть немного познакомиться друг с другом. И по сторонам поглядывать не забывали. Пашка же дальше своего квартала не заходил, когда ему было? Местность вокруг заведения толстого Тима он изучил, а вот дальше – для него все в новинку, как, впрочем, и для внезапно обретенной тетушки. Ходить она ходила, а из экипажа все смотрится иначе. Они обещали себе непременно наведаться сюда еще, вместе. И сюда. И сюда. Чтобы все как следует рассмотреть и повпечатляться от всей души. Не то чтобы город был как-то примечателен. В России таких не счесть, особенно в местах, которые не затронула война и где сохранились старые дореволюционные кварталы. Серьезные темы, не сговариваясь, оставили на потом, а пока просто привыкали к присутствию друг друга. 

Торговый район внезапно уткнулся в небольшой лесной массивчик, и Ольга слегка огорчилась – поездка заканчивалась. И было чуточку жаль, что едут мимо. Хотелось еще разок окунуться в смолистый дух странного невысокого хвойника и прогуляться под кружевными шатрами разлапистых деревьев, похожих на клены, только мощнее. И тут же себя одернула – с тяжеленной корзиной было бы не до красот. Если пересечь лесок по скудной, щерящейся выпирающими корнями тропке, то выйдешь прямо к крепостному комплексу, в котором и размещался знаменитый Корпус, а там вдоль бесконечной стены по солнцепеку. Жарко. Платье у нее одно – форменное. Как бы узнать, а летний вариант экипировки есть? Или нужно самой о штатской одежде позаботиться? Не резать же рукава у крепкой еще одежки – пригодится по холодному времени.

 Зебро-собако-лошадь чуть дернула, неудачно входя в поворот, толчок прервал многослойный поток размышлений – приехали. В аккурат перед исполинскими вратами притормозили. И это задние ворота, проскочила туманная мысль в голове Ольги, черный ход, так сказать. А каковы же главные? Проскочила думка и пропала, вытесненная новым недоумением: почему это раньше ее не интересовало? 

Выйти из коляски оказалось на диво легко. Пашка, хороший мальчик, руку подать не забыл, да в этом и нужды-то не было. Делов-то – как с детской табуреточки соскочить. Зачем ладить повозку высокой, если тягловая скотина ростом не вышла? На Ольгу вдруг напало веселье – колесики хоть и вполне тележные, а не больше, чем у дочкиного подросткового велосипеда. С той лишь разницей, что вместо резиновых шин обод обтянут каким-то слоистым материалом толщиной пальца в два. Навскидку – толстая кожа и что-то вроде войлока склеены поочередно. А что? Для такой идеальной дороги – вполне себе амортизация.

Извозчик получил расчет и даже немного постоял, чтобы посмотреть, что будут делать странные пассажиры. Надо же, старуха заплатила не чинясь, а могла бы выторговать две-три медяшки, он бы уступил. Тоже ведь деньги. Ишь, гордячка.

А странная парочка скрылась за неприметной дверью в стене. Очень неприметной – если не знать, куда смотреть. Не иначе как магия. Зато ворота никакой магией не замаскируешь – баржу протащить можно. Зверь страшный, а не ворота – скорее стену монолитную тараном пробьешь, чем эти створки клепаные. Не иначе как иномирских магов работа. И зачем такая мощь? Крепость-то веками тут стоит, а ворота – новодел. От кого эти наездники запираются? Хотя бают в народе, что нгурулу даже самый крепкий забор не преграда. Да кто их видел, этих нгурулов? Лишь бы налоги с народа драть!

Глава 2

Вкус прошлого

Пашка стоял посреди довольно большой комнаты и недоумевал. Не похоже, что здесь несколько месяцев обитает русская тетка из простых. Гауптвахта какая-то, а не жилье! Видел он что-то подобное там, на Земле, когда отец его, еще совсем пацаненка, по всяким старинным замкам таскал. Ну, может, не кутузка, а караулка какая? Крепость же. Пашка все глаза проглядел, пока подъезжали, все надеялся высмотреть что-либо, кроме ограждения, да только пару черепичных крыш и разглядел – такой высоты была крепостная стена. И караулка эта, наверное, в толще стены находится, ишь как свежо после полуденного припека. Жара прямо как в конце мая, там, дома. А здесь, под защитой камня, – приятная прохлада. Только уж очень убого. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Неподъемный стол на десяток персон, под стать ему скамья, опрятные и неожиданно радостные, светятся теплом выскобленной дочиста древесины. У другой стены широкий топчан, изображающий кровать. Аккуратненько так застелен одеялом, цветом смахивающим на шинель. Зато подушка в пестрой наволочке. Корявая этажерка заменяла комод и трюмо разом. На полочках – скудные тряпочки сложены в идеальную стопку и стыдливо прикрыты полотенчиком. Полотенце, похоже, из той же унылой каптерки, что и одеялко. Если не из тюремной, то из штрафбатной. Откуда эти ассоциации поперли в голову не служившему в армии Пашке, он и сам бы сказать не смог. Порядок на полках был армейский, но неуловимо женский. Крупнозубая расческа, полоска ткани, имитирующая ленту. Простенькое зеркало, горделиво стоящее на полке, выглядело роскошно. Наверное, потому, что было новым. Женщина – и без зеркала? Пашка давно не видел свою физиономию в полном объеме, даже отшатнулся от незнакомца в зловредном стекле. Вроде бы радоваться нужно – исчезла досадная детская припухлость со щек, но радоваться не тянуло – с такими костистыми скулами только милостыню просить. «Зато в обстановку вписываюсь», – развеселился пацан.

Венчала это убожество креативная вешалка – небольшое, метра под два, тщательно ошкуренное ветвистое деревце с аккуратно и грамотно срезанными сучками – там, где прислонялось к стене, ветки начисто срезаны, а оставшиеся вполне эффективно заменяют крючки. Чтобы надежно прикрепить эту штуку к стене, хватило парочки загнутых гвоздиков, вколоченных в скрепляющий стену раствор. Набить такое же количество крючков в каменную кладку, да чтоб ровненько и аккуратно, – замаешься даже с перфоратором.

– Ну, тёть Оль, ты голова! – восхитился Пашка, рассматривая поделку. – Я бы не додумался! Замучилась, наверное, пока сделала. – Он любовно огладил округлые, тщательно отшлифованные срезы веток и зацокал языком, качнув пальцем непонятную робу, аккуратно висящую на самодельных плечиках-распялках. Хозяйка на комплимент не отреагировала, и Пашка сообразил, что с того момента, как они вошли, Ольга Петровна не издала ни звука. Так и стояла замершим сурикатом...

«Черт подери! – думала Ольга, остолбенев. – Нет, чертяка так бы нагадить не смог – слабоват. – От осознания катастрофы путались мысли. – Этот хлев – место, где я живу?!» 

Либо это вовсе не она, хозяйственная и домовитая мать семейства. Либо с ней, Ольгой Петровной, что-то очень и очень не так. Ну не было в памяти вполне разумной женщины ощущения, что ее быт настолько неустроен. «Может, у меня размножение личности и до этого здесь жила я-не-я?» Та женщина, которой сейчас ощущала себя Оля, так жить просто не могла! Исключено! Но второй, или даже двадцатый, слой памяти выталкивал наружу правду – именно здесь она провела последние месяцы. Это не ложные воспоминания и не всплеск горячечного воображения. Это каждодневная унылая реальность. 

Господи, как стыдно! Да кто в здравом уме приведет гостя в этот хламызник? А вот пригласила же, уверенно так, как будто в свою квартиру, трепетно обласканную евроремонтом! Ту, оставленную на родине. «Я не готова тебя отпустить», – ехидно и зло передразнила себя Ольга. Где он спать-то будет? Бедный ребенок! На комфорт, наверное, настроился, а тут бомжатник. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ну, хоть чисто...

– Тёть Оль! – Сильные пальцы довольно жестко сдавили плечо. – Тёть Оль, ты чего? – А парнишка-то напуган, сообразила хозяйка. Вона как в лицо заглядывает, аж присел, бедняга. Пора кое-кому невменяемому вынырнуть из астрала и попытаться хоть что-то исправить. 

– Прости, дружочек, перемкнуло. – Парень украдкой выдохнул, точно, испугался. А кто бы не испугался такого ступора у незнакомого человека?