Севиль - Галина Миленина

Но Фёдор с первой минуты их беседы абсолютно точно знал, что женщина блефует. Не будет она работать в их селе и вообще задержится здесь ненадолго. Но вот для чего она приобрела этот никчемный дом, понять не мог.

Он стоял на холме и вглядывался в замерший у обочины автомобиль. «Почему бы ему не стоять возле своего дома или, на худой конец, возле сельмага? Может, что-то случилось с двигателем и дамочке нужна помощь?» – размышлял Фёдор. Он уже решился было спуститься с холма и пойти к этому чёртову автомобилю, когда из-за машины материализовался мужчина. Он, видимо, сидел на корточках и что-то там ремонтировал. Возможно, менял спущенное колесо: в его руках была штуковина, похожая на домкрат (Фёдору издали было плохо видно). Мужчина открыл багажник и положил в него инструмент, снял рабочие перчатки и, бросив их туда же, захлопнул багажник. Затем поспешно сел за руль, и автомобиль резко тронулся, подняв облако дорожной пыли.

Фёдор облегченно вздохнул и посмотрел на часы: стрелки показывали без четверти семь. Он проводил машину взглядом, открыл планшет, достал авторучку и паспорт участка. Ещё раз взглянул на часы и сделал какую-то заметку. С чувством исполненного долга участковый почти бегом спустился с крутого холма.

Через две минуты он был возле своего дома. Жена Наталья встретила его в прихожей укоризненным взглядом, и только тут Фёдор понял, как оплошал: мало того, что задержался на целый час, но ещё и про цветы забыл. Он развернулся со словами: «Я щас, я мигом!» – и только хотел выскочить из дома, как проворная рука жены ухватила его за ремень:

– В летней кухне, – с ироничной улыбкой шепнула Наталья и легонько подтолкнула мужа к выходу.

Фёдор выскочил на улицу, чертыхнулся и, сгорая от стыда, шмыгнул в летнюю кухню. На столе лежала продолговатая красная бархатная коробочка. Он открыл её и увидел внутри цепочку с кулоном. На полу в эмалированном ведре его терпеливо дожидался помпезно оформленный букет цветов. И без того красивые бордовые розы были густо политы какой-то липкой переливающейся ерундой, а целлофана и атласных лент было больше, чем самих цветов. Фёдор в недоумении повертел букет в руках, изумлённо произнеся:

– Это ж надо до чего народ додумался!

Праздничный стол был накрыт красивой вышитой скатертью, поверх которой бережливая хозяйка постелила прозрачную клеёнку. Стояла середина августа, и стол ломился от яств. Окна были раскрыты нараспашку, но в комнате было душно. Раскрасневшиеся гости, пропустив по рюмочке, томились в ожидании хозяина и горячего.

– Наконец-то дождались жениха, – произнёсла какая-то из подруг жены, когда на пороге появился Фёдор – в свежей, тщательно накрахмаленной рубашке и отутюженных брюках, с ярким букетом в руках.

Он сунул букет Наталье и смущённо чмокнул её в щёку. Сквозь бронзовый загар на его щеках проступил яркий румянец. Кто-то с ходу крикнул: «Горько!» – и сунул в руку Фёдору рюмку с водкой.

– Дайте человеку сесть, – подала голос тёща. – Ведь целый день на ногах. Садись, сынок, покушай, – заботливо засуетилась она и поставила перед зятем тарелку, щедро, с горкой наполненную его любимыми голубцами.

Фёдор по-хозяйски занял своё законное место в центре стола (в одной руке – рюмка, в другой – вилка), уже нацелился ею в пупырчатый солёный огурчик, как вдруг в открытое окно донесся чей-то истошный крик: «Убили, убили!», и рука Фёдора, не успевшая донести рюмку до рта, застыла в воздухе. Все, как по команде, замолчали и, замерев, в недоумении глядя друг на друга, прислушались. Степану, соседу Фёдора, сидевшему напротив, выпала редкая удача наблюдать за дилеммой, перед которой оказался участковый. Вот сейчас, в эту минуту, Фёдор ещё бы мог опрокинуть в себя рюмашку и успел бы закусить хрустящим солёным огурчиком из подвала и тёщиным голубцом, а вот через минуту – леший его знает… Степан с нескрываемым любопытством наблюдал за внутренней борьбой Фёдора. Тот смотрел на рюмку, закипавшую в его руке, слегка наклонив голову влево, чутко прислушиваясь к доносившимся с улицы голосам, и продолжал бездействовать.

У Степана от волнения даже в горле запершило, и он не выдержал, плеснул в свой широкий рот рюмашку, крякнул и прокомментировал ситуацию на свой лад:

– Вот те и погуляли, ёк макарёк!

С улицы снова раздались истошные крики и возбуждённые голоса, и Фёдор героически встал, поставив нетронутую рюмку на стол.

Фёдор рысцой бежал по вверенному ему участку. За ним чуть, отставая, спешил мужской состав его гостей из тех, кто полюбопытней и помоложе, за ними – бабы и кто постарше. Фёдору было легче: не отягощённый праздничным ужином и спиртным, ведомый чувством долга, он бежал легко, без одышки. Пробежав стометровку, с удовлетворением отметил про себя, что в очередной раз, как всегда, успешно сдаст обязательный годовой зачёт по профподготовке. Перед поворотом он благоразумно притормозил и поэтому не сшиб своей мощной фигурой пенсионерку Ефросинью Павловну, с растрёпанными волосами, с косынкой в руках.

Это она истошно голосила: «Убили!», держа путь к дому участкового. И от каждого двора по пути её следования к ней присоединялись любопытные. Они бежали поодаль, пытаясь на ходу выяснить мелкие подробности и мотивы убийства. Однако Ефросинья Павловна или держала всё в секрете, или сама не располагала информацией. От сопровождающей её свиты доносились удивительно интересные умозаключения одно другого невероятней. Ефросинья Павловна как не подтверждала, так и не опровергала их. Перед нею стояла одна задача – добежать до участкового и сообщить об убийце с окровавленным замком, который остался стоять за её забором. Сама же она выскочила со двора через боковую калитку и по заросшей бурьяном тропинке сбежала с холма не чуя ног, совсем как пятьдесят лет назад, когда бегала от родителей на свидание к своему Василю.

– Стоп! – властно произнёс хозяин села – участковый Фёдор. – Теперь – спокойно и по порядку! Говори, Ефросинья Павловна, что случилось?

– Федя, не говорить надо, а бежать и хватать убивцу, пока он не утёк! – с трудом отдышавшись, взволнованно потребовала женщина. – Он не нашенский, а приехал на машине этой самой Эльвиры. Я его тут раньше не видела. А сегодня в оконце увидела и думаю, пора полить огород, а то ведь совсем засох, и пошла…

– Так ведь дождь всю ночь шпарил! – раздался голос из толпы.

– Я слушаю Ефросинью Павловну. Остальным – отойти на десять шагов и помолчать, пока не будут специально приглашены для разговора, – строго оборвал комментарии участковый. – Продолжай, Павловна!

– Так вот я и говорю, что увидала машину ейную и пошла полить огородик. А тут и он объявился, убивец. Стоить весь белый, с ноги на ногу переступает, как конь стреноженный, а бельмами так и сверкает, как бешаный. А в руках замок держить! Я возьми да глянь на ентот замок, а он в кровище весь. Ну, я и смекнула сразу, не стала своей смерти дожидаться. Думаю, убил её и меня пришёл убрать, как свидетеля, значить. Я-то видела, как он подъехал на машине ейной. Да беги ты, Фёдор! Да мужиков прихвати с собой! Вишь, машина-то на холме стоить? Значить, он досель там!

– Сам, говоришь, объявился возле твоего забора? А что сказал? – уточнил участковый.

– Да запамятовала я от страху, что он там сказал. Вроде как: «Убили вашу соседку, пойдём поглядим вместе». А куда ж я с убивцей пойду?! Я что, с ума сошла, что ли? Я ишо пожить хочу, внучков поняньчить. Я бегом к тебе, а он там остался.

Фёдор почесал затылок и потрусил к дому Ефросиньи Павловны. За ним потянулась и толпа односельчан.

Во дворе дома прямо на сырой траве сидел и курил мужчина, с первого взгляда не похожий на «убивцу». Однако вид у него был потерянный, и возле него, на крыльце, действительно лежал большущий замок.

– Предъявите ваши документы, – вместо приветствия, запыхавшись, произнёс Фёдор. – Что здесь случилось?

– Сами посмотрите, – ответил Артур, кивнув в сторону дома, и достал из кармана водительское удостоверение. – Я приехал к Эльвире, машину ей пригнал. А она лежит там, на полу. Я не стал трогать, выбежал сразу и сообщил соседке.

Фёдор взглянул на удостоверение и сунул его себе в карман.

– Прошу вас не покидать место происшествия. Присмотрите за ним, – отдал он распоряжение подоспевшим мужикам и поднялся на крыльцо.

Женщина лежала на полу без признаков жизни. Участковый осторожно обошёл тело сбоку. Визуального осмотра было достаточно, чтобы понять: она мертва. Фёдор достал мобильный телефон и позвонил в дежурную часть милиции:

– Михалыч, на моём участке труп. Думаю, что криминальный. Присылай следственно-оперативную группу.

– Диктуй данные, Федя. Что там у тебя, бытовуха?

– Не похоже. Дамочка одна жила, недавно переехала. Пиши: Кударцева Эльвира Викторовна, тысяча девятьсот семьдесят восьмого года рождения.

– Хреново, Федя! Начальник будет «доволен». Слушай, а у твоей Кударцевой был «Мерседес»?