Слишком левый, слишком правый, слишком мертвый идиш - Михаэль Дорфман

«Политическая история важна. Однако с ее помощью не удается объяснить страсть само ненависти. Тут совсем другая история, значительно более сложная. Для большинства израильтян ультра ортодоксальные харедим (набожные иврит) стали нашим коллективным наваждением, монстром под нашими кроватями, кошмаром, который мы не можем отогнать», — пишет израильский исследователь Ноах Эфрон. (Noah Efron. Real Jew, New York, Basic book 2003)

Еврейский истеблишмент в Америке, да и почти по всей диаспоре, настроен враждебно к говорящему на идиш религиозному еврейству. Хотя в последние годы ортодоксальные круги активизировались на внутриеврейской арене, отношение к ним и в Израиле, и в диаспоре, часто напоминает отношение антисемитов. Характерен «скандал Дина» в АЙПАК – Американо–израильском комитете по связям с общественностью. Тогдашний директор АЙПАК Томас Дин разоткровенничался перед микрофоном:

«Я не думаю, что большинство евреев удобно чувствует себя с ультраортодоксами. Я думаю – это классовое чутье. Их воспринимают, как «вонючих». То, о чем я сейчас говорю, это то, что заставляет меня так думать про хасидов и нью–йоркских бриллиантовых дельцов. Люди из Объединенного еврейского призыва (головная еврейская всемирная организация, координирующая сбор и распределение пожертвований) много раз говорили мне, что они не пользуются услугами израильской национальной авиакомпании Эль–Аль только по вине «тех людей». Собственно, я сам тоже предпочитаю Люфтганзу или Свиссайр…

Да–да, пока мы их такими видим! Пока еще, как бедных иммигрантов. В этом убеждены многие люди в тех кругах, в которых я вращаюсь».

Цит. по книге Довида Каца «Буквы в огне: незавершенная история идиша».

Сегодня в АЙПАК, крупнейшей американской еврейской организации, возглавляющей и организующей произраильское лобби в США, кипят скандалы другого рода. Им приходится открещиваться от другого кошмара подавляющего большинства американских евреев – страха быть обвиненными в двойной лояльности, в измене интересам Америки. Дину пришлось уйти, но то, о чем он говорил, живо в сознании большинства американских еврейских деятелей до сих пор. Среди многочисленных исследований, проводимых и заказываемых еврейскими организациями каждый год, нет ни одного, исследующего глубинную психологию современного еврейского истеблишмента, причины страха перед тем исконно еврейским, что символизирует идиш, и инстинктивного нежелания выглядеть как–то связанным с ним. Не удивительно, что большинство современных евреев предпочитают бороться за еврейство, а не быть евреями в любой из множества существующих сегодня форм.

Третья стигма уже не связана с маргинальными группами, а с состоянием самого идиша. «Принято считать, – пишет Довид Кац, – что идиш «слишком мертвый» и интерес к идишистской культуре чем–то сродни извращенной культурной некрофилии».

«Агонию ощущают и те, кто продолжает говорить на идише, и те, кто с любовью оплакивает мученическую смерть (идиша), – пишет Джанет Хадда в лондонском журнале «American Jewish Quarterly, (Summ 1998), – И мы ведем себя как плакальщики и на практике, и в теории».

«Слишком левый, слишком правый, слишком мертвый – пишет Довид Кац, из книги которого мы позаимствовали некоторые наши примеры и доводы, – три клейма, три стигмы видят в идише и во всех, кто им занимается. Три стигмы мешают нормальному развитию и обучению идишу». Кац верит в возрождение идиша лишь через рост религиозного хасидского еврейства. Он считает обреченным светское еврейство, составляющее сегодня подавляющее большинство еврейского народа. К мнению Довида Каца стоит прислушаться. Он очень авторитетный, хотя и спорный ученый.

Однако, вряд ли его построения во всем верны. Демографические модели, предсказывающие такое развитие, вовсе не однозначны. Кац не замечает, что обозначенные им стигмы на самом деле легко превращаются в сильные стороны, способствующие если не ренессансу, то сохранению идишистской культуры.

Оттенок экстремизма придает идишу элитный респект, а это способно привлечь как раз лучших, как в правых, так и в левых кругах. Радикальная левизна привлекает людей молодых, творческих, активных и ищущих. Они уже не помнят «позорной, затхлой местечковости», связанной с идишем в старших поколениях. В университетах, в музыке, в изобразительном искусстве сформировалась сильная престижная группа, считающая идиш «крутым» и модным. В репортаже о Центре еврейской книги на идише в Амхерсте http://www.dona–dona.ru/content32.htm его руководитель Аарон Лански говорил:

«У нас летом работают добровольцы. Молодые ребята, студенты приходят, помогают разбирать и каталогизировать книги. Помогают нам во всем. Как–то раз я спросил одну молодую и стильную девочку: «Что ты находишь в этих старых и пыльных книгах на почти непонятном тебе языке?»

«Вы не понимаете, Аарон, – отвечала девушка, – Идиш сегодня – это hit! Это прикольно! Это круто!»

Не стоит бояться, что многие из них действительно весьма радикальны, что прописные еврейские истины мало, о чем им говорят. Ничего страшного, что здесь солидаризуются с радикальными постмодернистскими идеями вроде нео–троцкизма, квир–теории гомосексуализма или иудо–буддизма.

Не стоит отталкивать их лишь потому, что многие здесь не знают и не учат идиша, а лишь рассуждают о его красоте. Такие любители идиша делают полезное дело. Ведь еврейские ценности неоднократно передавались через перевод. Любование идишем порождает интенсивную творческую работу, попытки передать свои ценности и саму душу народа через перевод. Очевидно, назревает мощное культурное движение, развитие которого пока трудно предсказать.

Заметим, что в русско–еврейском сообществе идишизм как раз пользуется популярностью в правых, и особенно, в радикально–правых кругах. Здесь царит ощущение элитности идишистской культуры. В национально–религиозных и поселенческих кругах в Израиле тоже начинают осознавать, что уставшее от проблем контролируемых палестинских территорий общество не желает считать их авангардом и элитой нации. Разочарование правых кругов способствовало интенсивным поискам новых путей, лозунгов и идей. После эвакуации израильской армии и поселенцев из сектора Газы, в этих кругах пошли в ход лозунги вроде «Евреи против израильтян», и даже виденное недавно в Хевроне «Смерть израильтян – радость для евреев». Можно думать, что и в этих кругах, состоящих преимущественно из ашкеназских евреев, язык и культура их дедов способны заполнить культурный вакуум, вызванный «изменой» светского демократического сионистского государства их идеалам.

В ортодоксальных еврейских кругах наблюдается интересная картина идишизации. Идишем пронизан своеобразный диалект студентов религиозных учебных заведений (в Северной Америке он даже приобрел название фрумспик от фрум – набожный на идиш и английского speak – речь). Среди прозелитов, так называемых «вернувшихся к ответу», идиш рассматривают как принадлежность к избранным, к тем, кто знает еврейство не только из книг, как приобщение к «истинному еврейству».

Три кита, на которых сегодня стоит мир общественной еврейской активности, стремительно теряют свою устойчивость. Антисемитизм все меньше и меньше пугает молодое поколение, выросшее в западном плюралистическом обществе. После Второй мировой войны антисемитизм повсеместно отодвигается на задворки общества, а попытки найти новых врагов–антисемитов. Попытки еврейского истеблишмента расширить определение антисемитизма вызывают мало энтузиазма у молодых евреев. Холокост стал чем–то повседневным, вошел в качестве предмета школьные программы и хрестоматии, что, как известно, способно убить привлекательность любого дела. Поддержка Израиля, бывшая в прошлом поколении наиболее сильным объединительным фактором у большинства еврейского народа, теперь грозит расколоть евреев. Зато в современном многокультурном мире стигмы и слабость идишистской культуры делают ее привлекательным для молодого поколения.

Нельзя сказать, что между правой и левой группами идишистов существует гармония, тем более большая симпатия. Они даже говорят на разных идишах. «Правые» религиозные евреи используют различные народные диалекты еврейского языка, в основном венгерский и литовский. «Левые» и университетские идишисты пользуются стандартным, однако искусственным, клал–шпрех, созданным в начале XX века. Даже правописание у них разное. У правых рождаются много детей, зато у левых растет число последователей. В обеих группах идиш из простонародного, презираемого «жаргона» становится признаком элитного престижа.

Интересно, что в еврейской истории уже была аналогичная ситуация. Величайшее произведение еврейской мысли Талмуд создавался в течение почти 600 лет на арамейском языке. Авторы и редактора Талмуда хотели сохранить еврейское учение, традиции и обычаи мира, погибшего в холокосте, последовавшем за безнадежными иудейскими войнами. Сохранить не на священном древнееврейском, а на понятном народу, имевшем хождение по всему Ближнему Востоку, разговорном арамейском языке. Талмуд сохранил все это удивительное разноречие, существовавшее в арамейском языке. Однако к VII веку, когда составление Талмуда близилось к завершению, еврейский народ перестал говорить по–арамейски. Даже библейские тексты приходилось переводить на арабский язык. Однако арамейский не исчез. Пирамида перевернулась, и из простонародного разговорного языка арамейский стал наиболее престижным, доступным лишь ученой элите языком в традиционном еврейском триязычии: идиш–древнееврейский–арамейский.