Хозяйка Кричащего Леса (СИ) - Виктория Кудрявцева

к его ногам, ведь он — избранный. Было забавно наблюдать за тем, как глупые мечты с треском разбиваются и тянут его на дно…

— Мы не имеем права обесценивать чужие мечты. — Откладываю пустой шампур в сторону, облизывая пересохшие губы. — Это неправильно.

— То есть иметь гарем зверолюдок и сношаться каждый день напролёт — достойная мечта? — Поймав мой потрясённый взгляд, Рейдан наигранно цокнул языком. — Не зна-ал…

— Ч-что?.. — вмиг покраснев, переспрашиваю.

— То-о-о, — издевательски тянет. — Он еще хотел миром править и быть каким-то нагибатором, но основная идея, конечно же, гарем из потрясных красавиц.

— Кхм, — прокашлявшись, неуверенно поясняю. — Понимаешь, у нас распространен в книгах такой жанр, как «попаданцы». В нем обычно какого-нибудь неудачника заносит в другой мир, где он становится героем и…

— Выбрось весь этот мусор из головы, — обрывает резко, недовольно. — Если не сделаешь так — помрешь. Не знаю, как твой Мир, но мой — совсем не сказка. Тупость он не прощает.

— Да уж, сказкой я его точно назвать не смогу, — печально выдыхаю, под плащом накрывая ладонью живот. — В первые же минуты моя жизнь оказалась под угрозой. И до сих пор висит на волоске.

— Ты полностью права, блаженная.

— Так зачем я здесь? — И не надеюсь получить ответ, но…

— Тебе надо возродить этот лес…

Глава 3

Я стояла как громом пораженная, во все глаза уставившись на молчаливого и крайне серьезного психа. Хочется кричать во всю глотку или смеяться так громко, чтобы развеять тот тяжелый ком в груди, который тянет на дно. В пугающую трясину ненужных и неуместных эмоций на данный момент.

— У тебя нет выбора, блаженная. — В голосе и ни намека на сочувствие. — Либо так, либо же сгинешь вместе с лесом.

Не верить ему не могу. Что-то подсказывает мне, что псих никогда не врет.

Недоговаривает — да, но не врёт. Он слишком гордый для такого.

— Ты разрушил мою жизнь. — Глаза предательски защипало. — Ты… эгоистичный ублюдок…

В неестественных алых глазах проскальзывает что-то темное, опасное. Но тут же исчезает, а приятные черты лица разглаживаются.

Словно по команде.

— Да, ты права. — От этой очередной плохой ухмылки подкашиваются ноги. — Пусть так, но потому, если хочешь жить, будет так, как я скажу. Ведь сломать тебе шею чрезвычайно просто и скучно.

Непроизвольно дотрагиваюсь до

неё кончиками ледяных пальцев, нервно сглотнув. Отчетливо понимаю, псих не запугивает.

Он констатирует факт.

— И почему же сразу разрушил. — Он наигранно покачивает головой, разминая шею и смотря куда-то в сторону. — Я дал тебе то, о чем другие и помыслить не могут. Очень и очень долгую жизнь, если, конечно, ты не просрёшь её.

Долгую жизнь? Возможно. Но, черт возьми, сам же минуту назад сказал, что из леса мне не выбраться. А то умру в ту же секунду. Это…

— Я не просила этого. — Ноги подгибаются, и я падаю на колени, впиваясь пальцами в промёрзший песок. — Я…

— Не все так плохо, блаженная. — Он подходит ко мне медленно и не спеша. Можно сказать, что вальяжно. Но в алых глазах пылает едва заметное напряжение. — Если все удачно сложится, то у тебя появится дом и практически вечная жизнь. Вы же, люди, так отчаянно и безумно желаете её, так почему противишься? Особенно в данном положении дел? Может, любишь отыгрывать жертву?

Я подавилась холодным воздухом от возмущения, поднимая голову.

— Мне не нужна она, — отчаянно кричу, хватая психа за руку и насильно наклоняя. — Я хочу домой.

Я ожидала многого. Но не смеха.

Громкого. Темного. И зловещего.

— Л-людишки, — выплюнул он. — Вечно чем-то недовольны. Вечно желаете большего. Это бесит. Но и вызывает определенную жалость. За что вас так возненавидели Боги, раз подарили такую неутолимую жадность ко всему? Вам никогда не найти покоя…

— А ты разве лучше? — Ногтями со всей силы впиваюсь ему в руку. Но тот словно не чувствует боли и бровью не ведёт. — Ради своей неизвестной цели обрёк невиновного на смерть! Ты ничем не лучше! Нет, ты намного — намного хуже!

— Хуже. — Он и не думает спорить и как-то отрицать. Слишком просто соглашаясь. — Намного хуже, блаженная, но знаешь, я хотя бы честен с самим-собой и не покушаюсь на чужие блага чисто из жадности.

Впервые я ощущаю что-то наподобие ненависти. Желание расцарапать столь красивое лицо превысило здравый смысл, но…

«Я хочу, чтобы он страдал».

Возможно, мне стоит сейчас же выплюнуть это в лицо. Возможно, мне стоит тут же обозначить всё, но я… не могу. Не сейчас. Не когда я слишком слаба и буквально нахожусь в его власти. Открытое противостояние уничтожит меня.

— Да, ты прав, — сглотнув, через силу говорю, улыбаясь так широко, что скулы вмиг свело. — Мне повезло.

Псих обхватывает мою кисть своей шершавой ладонью, рывком отрывая от себя. И смотрит так, что дышать становится невозможно.

— Тогда я ненадолго оставлю тебя. Мне нужно кое-что сделать. — И сказать ничего не успеваю, он просто испаряется в черном мареве.

Обессилено падаю на спину, тяжело дыша.

— Это… это…

Тот взгляд до сих пор стоит перед глазами.

— Он…

Грудь сотряслась в гортанном смехе. Оглушающем.

— … не только я ненавижу? — Прикрываю лицо рукой. — Хотя там, скорее, было омерзение. Забавно.

Ведь по всем законам жанра — это я должна его ненавидеть и презирать.

Маленький эгоистичный ублюдок.

— Интересно, сколько ему лет?

***

В животе крутит так, что впору волком выть или промерзший песок от бессилия грызть. Одно радует, ненормальный распространяющийся от самого сердца холод перебивает спазмы. Это помогает не сойти с ума.

Разнообразие…

— Че-еррт… — Скорее стон. Тихий, протяжный и срывающийся на жалкий хрип. — Бл*ть!

С моим телом, как только село солнце, начало происходить что-то ненормальное. И страшное. Интуиция кричит, что это необратимо.

Непоправимо… но ещё возможно выжить…

Сквозь пучину оглушающей боли приходит идея доползти до догорающего костра и лечь на угли. Возможно, только так получится согреться…

«Где шляется этот ублюдок?»

Правда, где? Как ушел в середине дня без следа, так и не возвращался.

«Передумал и решил ликвидировать бракованный материал?»

Но зачем, я же согласилась. Точнее, сделала вид, что смирилась. Где я просчиталась? Слишком легко сдалась? Но…

Снова боль. Снова агония и слезы по щекам. Снова голос сорван от непрерывных криков. Это невыносимо долго длится. Время словно замерло…

«Боже, если ты есть, помоги!..»

Не помог. Никто не помог. Я была совершенно одна до первых лучей солнца. Как только они коснулись моей кожи, холод стал отступать, и меня накрыла спасительная дрёма. Я думала, что уже