Инверсии - Иэн Бэнкс

– А король знает? – спросила доктор, подняв глаза на Нолиети. На ее лице появилось выражение невинного любопытства. – Разве это он приказал пытать этого бедолагу? Да он хоть знает о его существовании? Или это начальник стражи Адлейн решил, что королевство падет, если этого несчастного не станут мучить?

Нолиети выпрямился.

– Не твое дело, – мрачно сказал он. – Делай что сказано и выметайся отсюда. – Он снова наклонился и проговорил ей прямо в ухо: – И забудь о короле или начальнике стражи. Король здесь л, и я тебе говорю: делай свое дело, а я буду делать свое.

– Но это и есть мое дело, – ровным голосом сказала доктор, не обращая внимания на угрожающе склоненную над ней фигуру. – Если я буду знать, что и как с ним сделали, то смогу наилучшим образом лечить его.

– Я могу тебе показать, доктор, – сказал главный палач, подмигивая своему помощнику. – У нас есть специальные приемы, которые мы приберегаем исключительно для дам, верно, Юнур?

– У нас нет времени на флирт, – сказала доктор с ледяной улыбкой. – Скажите мне, что вы сделали с этим беднягой.

Глаза Нолиети сузились. Он поднялся и вытащил из жаровни кочергу, подняв сноп искр. Ее раскаленный кончик был широк, напоминая маленькую плоскую лопатку.

– Под конец мы его пощекотали вот этим, – улыбаясь сказал Нолиети; его лицо светилось в желтоватом сиянии раскаленного металла.

Доктор посмотрела на кочергу, потом на палача. Присела и прикоснулась к чему-то на спине несчастного.

– Много вытекло крови? – спросила она.

– Как если бы кто поссал, – сказал главный палач, снова подмигивая своему помощнику.

Юнур тут же кивнул и рассмеялся.

– Тогда вам лучше всунуть эту штуку обратно, – пробормотала доктор. Она поднялась. – Хорошо, что вы так любите свою работу, главный палач. Но я думаю, что этого вы прикончили.

– Ты доктор, вот и вылечи его, – сказал Нолиети; он наступал на нее, размахивая раскаленной кочергой. Не думаю, чтобы он угрожал доктору, но я увидел, как ее правая рука потянулась к сапогу, где был спрятан старый кинжал.

Взгляд ее устремился на палача, мимо сверкающей кочерги в его руке.

– Я дам ему одно средство, и, может быть, он придет в себя, но, вероятно, он сказал вам все и больше ничего не добавит. Если он умрет, не обвиняйте меня.

– Вот еще, – тихо сказал Нолиети, засовывая кочергу обратно в жаровню. На пол полетели искры. – Смотри у меня, женщина, чтобы он не сдох. Смотри у меня, чтобы он заговорил, иначе король узнает, что ты не справилась со своей работой.

– Король узнает об этом в любом случае, – сказала доктор, улыбаясь мне. Я нервно улыбнулся в ответ. – И начальник стражи Адлейн тоже. И, видимо, от меня, – добавила она. Снова развернула стул, приведя человека в сидячее положение, вытащила из саквояжа пузырек, сунула внутрь деревянную лопаточку, а потом, приоткрыв обращенный в кровавое месиво рот несчастного, смазала ему десны. Он снова застонал.

Доктор замерла на мгновение, глядя на него, потом подошла к жаровне и бросила туда лопаточку – дерево вспыхнуло и затрещало. Она посмотрела на свои руки, потом на Нолиети:

– Вода у вас тут есть? Чистая вода.

Главный палач кивнул Юнуру; тот исчез в полумраке, но скоро появился с тазом, в котором доктор вымыла руки. Она вытирала их о платок, которым повязывала глаза, когда человек на стуле издал жуткий вопль, потом затрясся в агонии, напрягся и наконец обмяк. Доктор подошла к нему и протянула было руку к его шее, но ее отбросил в сторону Нолиети со злобным, раздраженным криком. Он сам потянулся через металлические обручи, чтобы прикоснуться к тому месту на шее, где прощупывают пульс, – доктор говорила мне, что это самое верное средство проверить, жив человек или мертв.

Главного палача трясло мелкой дрожью, а его помощник смотрел опасливо и испуганно. На лице доктора было написано мрачно-презрительное любопытство. Нолиети развернулся и ткнул в нее пальцем.

– Это ты! – зашипел он. – Ты убила его. Ты не хотела, чтобы он жил!

Доктор со спокойным видом продолжала вытирать руки (хотя мне казалось, что они были уже сухими и слегка дрожали).

– Я давала клятву спасать жизни, а не отбирать ее, главный палач, – возразила она. – Последнее я предоставляю другим.

– Что это за дрянь? – сказал главный палач. Он быстро присел, распахнул саквояж доктора, вытащил открытый пузырек, из которого она доставала мазь, и сунул ей в лицо. – Что это?

– Стимулятор, – сказала она и, сунув палец в пузырек, зачерпнула каплю светло-коричневого геля, засверкавшего в свете жаровни. – Хотите попробовать? – Она поднесла палец ко рту Нолиети.

Главный палач схватил ее ладонь обеими руками и направил палец к ее рту.

– Ты. Ты сама попробуй. Сделай то же, что ты сделала с ним.

Доктор высвободила руку и, спокойно сунув палец себе в рот, размазала коричневатый гель по верхним деснам.

– Вкус горьковато-сладкий, – сказала она тем тоном, каким обычно учит меня. – Действие длится от двух до трех колоколов и обычно не имеет никаких побочных эффектов, хотя, если организм серьезно ослаблен и находится в шоковом состоянии, возможны припадки и очень редко – смертельный исход. – Она облизнула палец. – От побочных эффектов особенно страдают дети, функции у них после осложнений не восстанавливаются, и потому это средство им никогда не прописывают. Мазь эта готовится из ягод одного двухлетнего кустарника, который растет на труднодоступном полуострове. Это в архипелаге на самом севере Дрезена. Средство очень ценное и обычно применяется в виде раствора, оказывая таким образом самое устойчивое и продолжительное действие. Я давала его королю, и он считает его одним из самых моих эффективных лекарств. Осталось его совсем немного, и не хотелось бы тратить его впустую на тех, кто так или иначе умрет, или на себя, но вы настаивали. Думаю, король не будет возражать. (Должен сообщить, хозяин, что, насколько мне известно, доктор никогда не использовала этот гель – а у нее в запасе есть несколько кувшинов – при лечении короля и, мне кажется, вообще не давала его никому из пациентов.) Доктор закрыла рот, и я увидел, как она языком слизывает гель с верхней десны. Она улыбнулась. – Вы уверены, что не хотите попробовать?

Нолиети несколько мгновений молчал, его широкое темное лицо шевелилось так, словно он жевал свой язык.

– Убери отсюда эту дрезенскую суку, – сказал он наконец Юнуру и принялся раскачивать ногой мехи жаровни. Та зашипела и засверкала желтым огнем, в дымоход полетели искры. Нолиети посмотрел на мертвеца в клетке-стуле. – А потом унеси этого ублюдка в кислотную ванну.

Мы уже были у двери, когда главный палач, продолжавший раздувать мехи ритмичными движениями ноги, окликнул ее: