Выдыхай (СИ) - Обр Ольга

Как давно это было. В прошлой жизни. Потом уже были свидания и букеты, всё как положено, но знакомство вышло вот такое шальное. И я совсем не разглядела в тот вечер в нём звезду, парень и парень. Милый такой. Более того, не сопоставила его смазливую мордаху с плакатами, висящими по всему городу, ни на первом, ни на втором свиданиях. Похож мальчик на известного певца, ну, бывает. А на третьем он признался сам. Говорил, стало обидно, что я игнорирую его крутость и известность. Но это уже совсем другая история.

Алекс, в конечном счёте, уезжает, а я всё смотрю на снег. Сравниваю только что вспомненный вечер с тем, как познакомилась с Киром. Может дело в алкоголе и в молодости, может в том, в какой ситуации я оказалась на момент знакомства с Кирамом, но разница между этими двумя встречами колоссальная. Алексу я доверилась с первого взгляда, Кира с первого взгляда испугалась. Пора начинать забывать про него, про них обоих. Но сказать проще, чем сделать. Прости, папа, я обижаю себя сама…

АЛЕКС

Захожу в нашу с Мари квартиру в смешанных чувствах. Я рад, что она вернулась, но… В моих мечтах на этом моменте заканчивался кошмар и начиналось «жили долго и счастливо и умерли в один день». А выходит, что кошмар стал ещё кошмарнее. Что они сделали с моей малышкой? Почему она больше не хочет меня? Что ей пришлось пережить за эти два года? Сколько всего осталось за кадром, что не поведала мне Хелен, и чего не рассказала даже ей сама Мари? Всё это кружится в голове бесконечным хороводом, теперь уснуть невозможно, без вариантов. И я ненавижу неизвестного мне парня с такой силой, что будь он в зоне досягаемости, убил бы. Я встречал в жизни не очень приятных людей, но всегда оставлял за ними право вести себя так, как они считают нужным, просто ограничивал общение с подобными людьми. Это чувство всепоглощающей ненависти впервые со мной. Как первая любовь наоборот. От мысли, что Мари спала с другим мужиком, меня выворачивает наизнанку.

Если бы я не отпустил её тогда, настоял на том, что это опасно! Сколько раз я повторял это за последние два года? Сотни тысяч. Но сейчас, эти слова обретают совершенно новый смысл.

Слова складываются сами собой, я слышу мелодию новой песни как наяву, и она не похожа на всё, что было раньше. Не романтика и лирика. Песня о первой ненависти. Злая, ритмичная, сомневаюсь, что Марк одобрит что-то подобное к выпуску. «Не твой формат», — скажет он. За работой над песней пролетает ночь, и я с удивлением смотрю на поздний декабрьский рассвет. Ещё раз прослушав песню, понимаю, почему она так не похожа на остальные — я изменился. Эта история изменила нас обоих, не только её.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Собираясь в студию, думаю о том, чем сейчас занимается Мари. Сидя за рулём, размышляю, скучает ли она по нему. А по мне? Уже в разгаре рабочего процесса то и дело витаю в облаках, и ребята бухтят, что со мной сегодня невозможно работать. В конце концов, Марк вызверился на меня, что я окончательно тронулся кукухой:

— Что с тобой сегодня, Алекс, блин?! — разорался, как будто он моя истеричка-жена, а не просто менеджер. — У тебя совсем что ли крыша едет?

— Мари нашлась, — ответил настолько спокойно, насколько вообще это возможно в подобной ситуации.

— Тебе опять приснилось что ли? Соскучился по реабилитациям? — не унимался Марк.

— Ты слышал меня. Она жива. В Аране. Я говорил с ней сегодня ночью в «Плазе». И она бросила меня, Марк.

— Ты сейчас серьёзно?

— Серьёзней некуда, — отвечаю устало. Бессонная ночь даёт о себе знать.

— Я не знаю порадоваться за тебя или посочувствовать, — как-то потерянно заявляет мой менеджер и по совместительству лучший друг, падая на диван рядом со мной.

— Радоваться, конечно, — говорю с похоронным видом. Ведь несмотря ни на что, я рад, что она теперь в безопасности. Пусть не со мной

Не может быть, чтобы это был конец! Моя идеальная девочка, половинка моей души. Она не может просто так взять и отказаться от меня! И могу ли я отказаться от неё после всего?

5

МАРИ

Ночью вышло урвать всего пару часов сна. И снова кошмары. Нет сил встать с кровати и нет сил заснуть опять. Раньше Кир успокаивал меня, и в его руках засыпать по-новой было не страшно. Теперь мне придётся учиться справляться самой. Это пугает. И я привыкла за последние два года к ранним подъёмам, поэтому уже в шесть утра мне не сидится на месте. Мои все спят после вчерашнего длительного перелёта и насыщенной откровениями ночи. Поэтому одеваюсь и тихонько выхожу из номера, чтобы побродить по городу. Поздороваться с ним. Все надежды на спокойную прогулку тают, стоит мне только выйти в коридор. Похоже, я напугала родителей своим исчезновением гораздо сильнее, чем они хотят показать, потому что в коридоре меня ожидают сразу три охранника. На секунду прикрываю глаза, чтобы не сорваться на людей, которые просто выполняют свою работу, выдыхаю и упрямо отправляюсь на задуманный променад. Трое крепких мужчин следуют за мной по пятам, и это напрягает гораздо больше, чем возможное нападение. Лёгкие кроссовки не предназначены для таких сумасбродных идей, ноги быстро замерзают, но я продолжаю бродить по улочкам, занесённым снегом, кутаясь в пальто, наслаждаясь уже тем, что мне не надо закрывать своё лицо от окружающих. В конце концов, посиневшие щиколотки заставляют меня вернуться в отель. В гостиной номера меня встречает Лиз, она единственная пока проснулась. Увидев мой шмыгающий нос, она ругает меня совсем как маленькую и отправляет в горячий душ. Когда выхожу снова, вся семья уже в сборе. Сегодня утром они опять то и дело обнимают меня, словно не могут поверить, что я здесь. После сумбурного завтрака, папа и Колин зовут меня в кабинет, плотно закрывают двери, смотрят внимательно, когда уточняют, готова ли я звонить Самиру. Что за глупый вопрос — конечно, нет. Но это просто надо сделать. Папа набирает номер и включает громкую связь, отец Кира берёт трубку уже после третьего гудка. Здоровается вежливо и интересуется, чем может помочь. Папа предлагает ему перейти на видеосвязь и, получив согласие, меняет режим и переводит звонок на плазму. Самир, судя по всему, находится у себя в кабинете. Я до поры до времени стою вне зоны охвата камеры, но когда выхожу из своего убежища, Самир даже бровью не ведёт.

— Всё-таки сбежала… — говорит по-палерски. Колин смотрит на меня вопросительно, намекая, что хочет услышать перевод. «Потом», — мотаю головой. Самир же переходит на аранский. — Надеюсь, этот маленький инцидент останется между нами? — спрашивает вкрадчиво.

— Я хочу быть уверенным, что мою дочь не будут преследовать, — папа отвлекает на себя внимание мужчины. — Думаю, никому из нас не нужен громкий скандал.

— Безусловно, — отвечает господин Арафат. — Как вы хотите преподнести чудесное спасение нашей милой Мари? Думаю, версия о том, что всё это время она прожила в отдалённой деревне, спасённая местными жителями, очень близка к истине.

Вижу, что папа уже на грани, дёргаю за рукав, обращая его внимание на себя. «Не надо», — шепчу одними губами. Папа кивает согласно и берёт себя в руки.

— Я согласна с вашей версией, господин Арафат. В Палере очень отзывчивые жители, — иду на сделку.

Он смотрит на меня пристально, затем говорит снова по-палерски:

— Кирам любит тебя, Мари, ещё не поздно вернуться.

Закрыв глаза, ищу внутри себя точку опоры, что-то, что поможет не последовать непрошеному совету. Сердце бьётся в груди как сумасшедшее. Я очень хочу вернуться к своему мальчику. Но есть гораздо более простые и менее страшные способы самоубийства.

— Если любит, поймёт, — отвечаю, наконец, на его языке.

Самир благодарит меня за всё, что я сделала для его сына за эти два года, чем очень меня удивляет, затем прощается и сбрасывает звонок.

— О чём вы говорили? — хмурится папа.

— О любви, — не хочу вдаваться в подробности, а они не настаивают, доверяют мне.